Неповторимая весна - Мэри Патни

– Я люблю тебя, Патрик.

Он замер.

– Я наконец поняла, что была искалечена страхом перед самой собой, а не только перед тобой.

– Я тебя понимаю, Кейт. Много раз я пугался собственного гнева. Может, это заложено в человеческой натуре – быть самым страшным своим врагом. Давай вернемся к тому моменту, когда ты сказала, что любишь меня. Я бы хотел снова услышать это.

– Я люблю тебя, Патрик. Господи, как хорошо в конце концов признаться в этом!

Она прижалась к нему, такого ощущения целостности она не испытывала с первых лет их брака. Нет, сейчас было лучше. Еще одна мысль посетила ее.

– Знаешь, я только что поняла, почему так сильно люблю взрывное дело. Я имею в виду, кроме чисто подросткового удовольствия.

– Почему же?

– Меня воспитывали милой маленькой леди, которая никогда не должна была показывать, если злилась на кого-то, – объясняла Кейт. – Устроить взрыв – наилучший способ продемонстрировать те дикие импульсы, которые я нигде больше не могла показать. Неудивительно, что я так мечтала работать в «Фениксе».

– Интересно. Это, должно быть, привлекало и меня.

Теперь наконец они могли обрести мир и покой в объятиях друг друга.

– Я люблю тебя, Кейт. – Патрик снова прижал ее к себе. – И я самый счастливый человек в мире.

Она медленно вздохнула, расслабляясь.

Эпилог

Джулия с удовольствием вдохнула благоухающий майский воздух. Стоял чудесный весенний день, и ее это так радовало, словно она лично отвечала за погоду. В конце концов она почти сама организовала прием в доме Донована и Кейт, а сейчас встречала запоздавших гостей. Она выглянула из кабинета в переполненную гостиную. Донован и Кейт стояли у камина вместе с Фрэнком и Конни Руссо и смеялись.

На Кейт было длинное голубое платье с вышивкой, в котором она казалась прекрасной дамой эпохи Возрождения. Как мать, Джулия ничуть не сомневалась в том, что ее дочь выглядит потрясающе. Донован был одет более традиционно – в синий блейзер и светло-коричневые брюки, – но тоже смотрелся неплохо. Из кухни вышел Том.

– Я и забыл, как мило в Мэриленде весной. Даже Калифорния не сравнится с Ракстоном в мае. Джулия взяла сына под руку.

– Тебе придется приезжать почаще.

– Если честно, я подумываю о том, чтобы уйти в монастырь в Нью-Мексико. Я часто посещаю одну обитель и каждый раз хочу остаться.

Ее сын – и монах? Как только им с Сэмом удалось произвести на свет такого, не от мира сего, ребенка?

– Я думала, церковь очень сильно настроена против геев.

– Именно в этой общине полагают, что, пока соблюдается обет целомудрия, не важно, чем занимался человек в прежней жизни.

Разумный подход.

– Посетителей туда допускают?

– Да, конечно. Монастырь Пресвятой Девы – это не тюрьма. Тебе бы там понравилось. Воздух и свет в Нью-Мексико обладают такой чистотой, которая возвышает душу. Там есть… покой.

– Могу себе представить. Чем ты будешь там заниматься? Кроме молитв, я имею в виду.

– Братья всегда заняты. Работают в саду, пекут хлеб, делают вино. – Он улыбнулся. – Занимаются веб-дизайном…

– Серьезно?

– Святая правда. Полагаю, что мое владение компьютером – одна из причин, по которой они согласны рассмотреть мою кандидатуру. Монастырям тоже приходится платить по счетам.

Не успел он продолжить, как подошли сестра Сэма Мария и ее муж Шон. Действуя со слаженностью давно женатой пары, они утащили Тома, чтобы показать ему самого младшего из своих внуков. Джулия смотрела, как родные удаляются, чувствуя на собственном лице улыбку обожания. Чарлз вышел из кухни и присоединился к ней.

– Ты скоро сможешь оставить свой пост. Роковой час почти настал.

– Подожду еще несколько минут. В конце концов люди думают, что это обычный прием, и гости еще продолжают прибывать. – Она улыбнулась, почувствовав, как Дина трется о ее щиколотки. – Кроме того, моя кошачья внучка составит мне компанию.

Весна выдалась трудной, мягко говоря. Но было огромным облегчением узнать, что Сэм не покончил с собой.

Стройная молодая женщина стремительно вошла в двери.

– Рейни, как чудесно! – проговорила Джулия. – Как хорошо, что ты смогла вырваться.

– Я пропустила первую свадьбу Кейт и пообещала ей, что никто не удержит меня от посещения второй.

Рейни Марлоу обняла Джулию. Сегодня она поменяла блеск Голливуда на простоту, которая напомнила Джулии о тех днях, когда Кейт и все ее подружки хором плакали над очередной мелодрамой, сидя перед телевизором в большой комнате. Добрые старые времена…

– А самый сексуальный мужчина в мире приехал?

– Он в Греции, работает над новым фильмом.

Может, это к лучшему. Джулии хотелось бы познакомиться с мужем Рейни, но присутствие Кензи Скотта отвлекло бы всеобщее внимание от главного события.

– Иди, поздоровайся с Кейт. И она, и вся ваша банда будет в восторге, что ты здесь.

Раздался звон тибетского храмового колокольчика. Джулия переплела свои пальцы с пальцами Чарлза. Наступило главное событие. Способность перекричать шум, стоящий на объекте, – это большое достоинство, подумал Донован. Подняв руки, он громко провозгласил:

– Внимание, пожалуйста!

Толпа щебечущих гостей затихла, и Кейт выступила вперед. Оказалось, что ее блестящие волосы украшены цветами, в руках она тоже держит букет и похожа на средневековую принцессу на какой-то изысканной картине.

– Мы должны признаться. Это не просто вечеринка. Это свадьба, – произнес Донован. – Заранее были предупреждены только гости из других штатов.

Смех и возбужденный шепот прокатились по комнате, и к Кейт и Патрику подошли свидетели – Том Корси и Лиз Чен.

– Устраивайтесь поудобнее, чтобы всем было хорошо видно, и начнем.

Лорел Кларк, которая играла на цимбалах, заранее установила свой инструмент в уголке. Сейчас она наполнила комнату звуками танцевальной музыки эпохи Возрождения, а гости собрались вокруг сочетающейся пары. Когда появился преподобный отец Уиттикер, Донован полез в карман за кольцами. У него и Кейт были прежние обручальные кольца, с датой первой свадьбы, выгравированной изнутри, и на днях он отвозил их к ювелиру.

– Ты добавил на кольцах дату развода? – с улыбкой спросила Кейт. – Будет только справедливо, если наши внуки узнают всю историю полностью.

Он улыбнулся, подумав, – за те недели, что они воссоединились, она снова стала улыбчивой, доверчивой, прежней Кейт.

– Нет. Вместо этого я выгравировал внутри каждого кольца символ бесконечности. – Донован поднял ее руку и нежно поцеловал пальцы. – На этот раз, кариссима, мы вместе навсегда.

– И объявляю вас мужем и женой.