В моей руке - гибель - Татьяна Степанова

— Но он же таким образом своими руками уготавливал себе роль брата маньяка! Их фамилию бы склоняли все газеты, рано или поздно про Степку стало бы известно, и это же… — Мещерский покраснел то ли от коньяка, то ли от волнения.

— Братцем маньяка быть, конечно, мало радости. Но молва людская, ребята, недолговечна. Пять «лимонов» «зеленых» в кармане против молвы… Колосов хмыкнул. — К тому же к молве сейчас все привыкли: политиков, деятелей искусства, просто знаменитых и великих — кого сейчас и в чем не обвиняют. Пошумят-пошумят, а потом забудут, а обвиняемые утрутся — как говорится, божья роса… Дима рассуждал так: молва отшумит, а «лимоны» в кармане останутся. Вообще с такими деньгами он где угодно мог жить, скажем, за границей, как его дядя, а там вообще никого не волновало бы, кто у него брат.

Итак, сразу же после неудачи с «отказавшими тормозами»

Димка начал подготавливать почву для появления в Раздольске кровавого «серийника» — Степан как раз с апреля месяца жил в Отрадном и на даче в Уваровке. Димка начал словно партию в шахматы, причем сначала жертвовал пешками.

И первой пешкой стал для него забулдыга Соленый.

Кстати, мы с Касьяновым тут по новой допросили кое-кого в Ассоциации боевых искусств и узнали кое-что интересное: братья Базаровы еще в университете активно занимались спортом. Потом оба несколько лет подряд занимались и с персональным тренером по айкидо — тогда только начиналась мода на восточные единоборства среди молодежи.

Димка говорил друзьям, что делал это «так, для здоровья», но, по отзывам тренера, он был более талантливым учеником, чем Степан, который потом стал зарабатывать себе на жизнь этими навыками.

Сломанная шея у алкаша Соленого — это особый прием айкидо, элемент некогда изучаемой им «техники захватов и удушений». Димка нащупывал путь для «изоляции» брата.

Расчет с этой «техникой захватов» был такой: он прикончил первого попавшегося мужика-пешку в непосредственной близости от Отрадного. Причем убил таким способом, чтобы сразу же натолкнуть нас на первичные черты возможного «портрета убийцы»: убийца — физически сильный, ловкий, тренированный молодой мужчина, знакомый с техникой боевых приемов Милиция рано или поздно должна была заинтересоваться школой Степана в Отрадном.

Но милиция не заинтересовалась. Апрель заканчивался, а реакции со стороны местных правоохранительных органов на убийство не было. Дмитрий не знал, что Соленого так и не нашли, потому что и не искали — что греха таить. Но он понял: что-то не сработало. Нужна новая жертва и еще более яркие, страшные, кричащие улики на месте убийства.

Вот тогда и появились те знаменитые кусачки для работы по металлу. А брату тем временем становилось то лучше, то хуже. То ничего, все вроде в норме, а то — словно с цепи срывается: Ваньку лупит, невесту. И по ночам пропадает… Димка знал, где он пропадает, наверняка не раз следил за братцем, наблюдал его и в моменты, когда тот себя представлял «медведем», с сыроедением и охотой экспериментировал. И Димка решился: брат сам подсказывал, какими именно должны стать улики, которые в будущем обнаружатся на месте нового убийства. Несколько раз Дмитрий приезжал в Раздольск и выжидал в лесу у дачных станций как заправский маньяк, подстерегая нужную жертву: ему нужен был мужчина, желательно не старый, физически крепкий, потому что это сразу бы наводило милицию на определенный тип преступника.

Но «повезло» с выбором ему, думаю, не сразу. Однажды он караулил у Мебельного и заметил, как с электрички сошел Яковенко, направлявшийся заключать «мировую» с бывшей женой. Это была очередная пешка, и ею надо было умно распорядиться.

Димка и вправду был талантливым учеником своего тренера, если сумел так быстро справиться с таким серьезным противником, как спецназовец. Но скорее всего дело решила внезапность нападения. Яковенко шел по дороге, а тут бросок сзади из кустов, захват, рывок и… Труп он положил специально на виду, на самой дороге, на березовый поваленный ствол — нате, получите на блюдечке. Ему было просто необходимо, чтобы этот труп нашли как можно быстрее. Милиция получала в свое распоряжение и весьма красноречивые улики: рваные раны на горле, лужу крови, а также… медвежью шерсть. Если в будущем братца Степу возьмут, рассуждал Димка, то эта улика точно ляжет в масть со всеми остальными. Вся картина убийства должна была сказать нам: это необычное преступление. В Раздольске и его окрестностях появился кто-то страшный, с явным сдвигом, опасный, как бешеный зверь. Маньяк, словом… Все это дело, ребята, было не что иное, как чудовищная инсценировка.

По расчетам Димки, милиция должна была заинтересоваться Отрадным. Ведь ни для кого не секрет, что когда появляется маньяк, то его ищут методом повальной проверки всех, кто проживает в районе, где совершаются убийства, с этого обычно и начинают, потом, если не находят, переходят уже к поискам «приезжего». Рано или поздно, но Степан бы попал в поле зрения милиции, а там бы о нем навели справки, установили, где он лечился, чем болен, подняли бы медицинские документы, диагноз врачей, а в документах — приговор: психоз «вервольда», медвежья мания, половые перверсии, мозговой синдром…

Но опять не сработало! ТРУП ЯКОВЕНКО НЕ НАШЛИ.

В Отрадное никто не пришел, о Степане не наводили справок. Все было тихо. Мальчишки Листовы, о существовании которых Дмитрий и не подозревал, спутали ему все карты.

Надо было все начинать сначала и снова рисковать. Я думаю, ребята, количество убийств напрямую зависело от того, что «не сработало». Если бы «сработало» сразу, у нас была бы только одна жертва — Соленый. Но так уж сложились обстоятельства — один мертвец звал другого мертвеца за собой.

Итак, повторяю, Димке надо было все начинать заново. И он решил рискнуть по-крупному: убить не просто случайную жертву в лесу, а дачника, которому по просьбе Прозоровой сам же и сдал дачу. То, что жилец был киллером-наемником, проходящим у нас по делу о заказном убийстве, он, конечно, не предполагал. Но каких только совпадений не бывает…

— А с кем он имел дело, когда о цене за дачу договаривался, с Грантом или… — Катя запнулась.

— Или, Катерина Сергеевна. В этом дельце был у Гранта помощник, посредник, кстати кровный его побратим, некто Карпов, — Колосов кашлянул, вспоминая задушенного горемыку — Акулу. — Грант сам с владельцами дачи дел не имел, а действовал через этого посредника. От него Димка узнал, что на даче Прозоровой будет проживать одинокий жилец.

Мы, Кать, когда ту дачку в Половцеве осматривали, все недоумевали, что с Грантом произошло? Он вышел во двор среди ночи с оружием вроде бы на что-то посмотреть. Не знаю, возможно, он что-то услышал или увидел — тень промелькнула… Но для него любопытство стало роковым. Бросок из темноты — и Грант курка спустить не успел. Все решила внезапность. Физически, кстати, братья Базаровы, и Степан и Дмитрий, очень сильны. Грант без оружия, без своей киллеровской винтовочки с оптическим в ближнем рукопашном бою с близнецом вряд ли совладал бы. После убийства все развивалось по уже отработанному плану: кусачки, рваные раны на горле, медвежья шерсть — это чтоб у милиции сомнений не возникло, с чем именно связывать это убийство.

А для привлечения внимания, чтоб уж труп наверняка нашли — измазанный кровью забор.

И то, что он так настойчиво инсценировал, наконец сработало. Мы, правда, шли от другого, искали Гранта по делу об убийстве, а нашли его изуродованный труп. Дело завертелось.

По Раздольску поползли слухи. И Димка начал терпеливо ждать и даже собирался «помочь» нам. Потом отыскался и труп Яковенко. Слухи ширились, заговорили уже о маньяке, про оборотня-волколака вспомнили. А тут еще и пропавшая скотинка — Степкины ночные забавы, инспирированные им опыты нетрадиционного питания в школе… Мало-помалу к Отрадному начали проявлять интерес. Кстати, Димка узнал об этом непосредственно от тебя, Кать. Узнал, где ты работаешь, и при случае решил использовать тебя. Но тут все для него внезапно изменилось: умер его отец и…

— Ты мне скажи, Никита, Лиза ведь что-то подозревала насчет смерти Владимира Кирилловича? Это ведь было не самоубийство, а? — Катя, собравшись с духом, продолжила:

— Ответь: ЭТО ОН УБИЛ ОТЦА? Димка?

— Нет. Отца он не убивал.

— Но ты описываешь его настоящим чудовищем.

— Он и есть чудовище, выродок. Но смерть отца стала для него самого страшным ударом, шоком. И не только потому, что ему было выгодно, чтобы отец был жив, пока он при его жизни не разберется с братьями, не устранит их как конкурентов со своего пути, а самое главное потому, что… — Колосов помолчал. — Он ПРОСТО ЛЮБИЛ ОТЦА. Не знаю, ребят, у меня такое чувство, когда я все это вспоминаю…

Если Димка и был кому-то предан, благодарен, кого-то уважал, любил — то только отца. Мне говорили на допросах те, кто хорошо знал их семью, — они с Владимиром Кирилловичем очень были похожи по характеру, между ними тоже были особые отношения, но это ничего общего с тем, что связывало, например, близнецов… Думаю, ночь, когда стало ясно, что отец покончил с собой, стала самой страшной для Дмитрия.