Когда-то был человеком - Дитрих Киттнер

Несколько месяцев спустя мой новый друг без всякого предупреждения объявился как-то вечером в нашем ганноверском «Клубе Вольтера». Сердечный прием был несколько подпорчен из-за исходивших от него густых алкогольных паров (таков был его стиль, как я узнал позднее). Гость походил на классического царского курьера, причем не только потому, что на дворе стояла зима и он отряхивал снег со своего мехового пальто, шапки и бороды. Осторожно оглядевшись по сторонам, он извлек из кармана изрядно помятый клочок бумаги. «На, читай», – сказал он приглушенным голосом и выжидательно уставился на меня. Я прочитал: «Пропуск. Товарищ Карл-Георг Гюнтер де Ф. совершает поездку по поручению Социалистического союза немецких студентов. Просьба оказывать ему всяческую помощь, в том числе и финансовую». Под документом красовались пять различных штемпелей. Формулировка «в том числе и финансовую» выглядела особенно примечательной.

«Что ты хочешь этим сказать? – спросил я удивленно. – Ночевать ты и без того можешь у нас. Но сначала тебе надо чего-нибудь поесть и выпить. Пошли к стойке!»

Признаться, я был несколько ошарашен: мы бы оказали нашему другу гостеприимство и безо всякого пропуска. Хотя, может быть, он гордился своей бумагой…! Она придавала ему вес.

После ужина курьер, скроив на лице мину заговорщика, отвел меня в сторону: «Дитрих, нам нужно оружие».

Я чуть не упал от удивления! Нет, кто бы мог подумать! Кроме старого, отслужившего свое швейцарского карабина, используемого в качестве реквизита, у меня не было ничего подходящего, что можно было бы использовать для ведения классовых сражений в ФРГ. Поэтому я с чистым сердцем ответил: «У меня ничего нет. Сходи в оружейный магазин "Лёше", напротив клуба, там ты можешь купить оружие».

Возможно, потому, что в моем голосе явственно слышалась ирония, мы больше никогда не возвращались к этому щекотливому вопросу. После диалога по поводу революционных стратегий – в устах Ф. они дышали не только романтикой, но и алкоголем – я решил в дальнейшем наш контакт ограничить исключительно сферой напитков, которые он заказывал. Когда Гюнтер, как великодушно разрешал называть себя этот революционер дворянин, периодически появлялся в клубе, вызывая смешки товарищей, он обычно тихо сидел за столиком отдыхал от тягот курьерской службы, поглощая изрядное количество пива и шнапса.

Но однажды он вновь заговорил со мной «по одному важному делу».

– Слушай, есть идея. Что, если я сделаю доклад в клубе? У меня есть кое-какие мысли, уверен, что сумею пронять самых закосневших, убедить их в необходимости революции. Я даже вижу название вечера: «Четыре года в застенках ГДР». Это привлечет людей, а я им разложу, как по полочкам: несмотря ни на что, социализм является единственной альтернативой.

От такой чересчур уж тонкой революционной хитрости можно лишиться дара речи. Даже опытный сатирик и тот в такой момент не найдет, что сказать. Это же надо до такого додуматься! А может быть?… Я начал пытать:

– Как тебе пришла в голову такая идея?

– Видишь ли, меня там действительно упекли за решетку.

Ах, вот в чем дело. Я пожелал узнать подробности. Но как я ни старался, мой друг Ф. уклонился от ответа.

Эта история не выходила у меня из головы. На следующий вечер я решительно подсел к Ф. за столик и накачал его спиртным, что не составляло труда. История, которая постепенно выплывала наружу, оказалась очень интересной и поучительной. Наш поклонник огнестрельного оружия спустя несколько часов, а также выпитых за это время кружек пива рассказал следующее.

Несколько лет назад в Национальной народной армии ГДР служил солдат по имени Карл-Георг Гюнтер Де Ф. Отправившись однажды покупать сигареты, он обнаружил у себя досадное отсутствие мелких денег.

Когда он пошел в одну из обменных касс и спросил там, не помогут ли нуждающемуся. После чего ему немедленно выложили всю имеющуюся там наличность. То обстоятельство, что наш герой подкрепил свою вежливую просьбу пистолетом, только усилило готовность кассира.

Короче, Ф. рассказал нам заурядную историю ограбления. К сожалению, полиция ГДР его схватила, а суд упрятал за решетку, дав несколько лет на размышления. Счастье еще, что ему добавили небольшой срок за дезертирство, которое он совершил в ходе добывания денег. Это оказалось решающим обстоятельством для боннского правительства, попросившего об освобождении Ф., при этом все расходы, связанные с перемещением его из ГДР в ФРГ, оно взяло на себя. При этом грабитель чудесным образом перевоплотился вдруг в «политического заключенного».

Таков был рассказ революционера Карла-Георга Гюнтера де Ф. Выслушав его историю, мы по-дружески попросили его в будущем наслаждаться своим пивом в каком-нибудь другом месте: нашлись посетители, которые были убеждены, что Ф.- агент секретных служб, подсадная утка. В рассказе он упоминал походя имя своего соседа по камере Хайнца (он же Хотте) М., но тогда нам это имя еще ничего не говорило.

Долгое время мы по собственной вине были лишены общества господина де Ф. От него осталась лишь брошюра в ярко-красной обложке объемом в 70 страниц, изданная гектографическим способом, имевшая претенциозный заголовок: «Карл-Георг Гюнтер де Ф. "Пособие по изучению "Капитала" Карла Маркса"». Наш гость, которого мы невзлюбили, подарил нам с Кристель этот труд с надписью: «На память о Гюнтере», – причем имя Гюнтер было выделено красным фломастером. Совершенно очевидно, что полезным инструментом для добывания капитала ему послужил не только револьвер, но и пишущая машинка. Автор гордо объявил нам, что уже ведет переговоры с известным в ГДР издательством «Дитц-ферлаг», специализирующемся на выпуске марксистско-ленинской литературы, о том, чтобы издать сей труд в ГДР. Но, зная биографию Ф., помня его хаотичные революционные тирады, мы восприняли эти заявления как обычную хвастливую болтовню человека, злоупотребляющего алкоголем. Потому я поставил брошюру, не читая, на одну из полок. Я не мог даже предположить, что тем самым совершаю большую несправедливость по отношению к этому произведению.

Как-то в воскресный день, проводя уборку, я случайно наткнулся на охаянное чтиво и начал перелистывать его. Через несколько минут я углубился в чтение.

Подаренное мне Гюнтером творение оказалось четким анализом главного труда научного социализма, чрезвычайно нужным и полезным, с великолепным критическим анализом взглядов главных апологетов буржуазной социальной экономии.

Мы не оценили Ф. Среди нас был теоретик марксизма высокого научного уровня, непризнанный и потому искавший утешения в бутылке; в условиях антикоммунистического общества он был вынужден печатать на гектографе свое произведение, которое, без сомнения, было ценным учебным пособием. Неудивительно, что редакторы «Дитц», простив Ф. его юношеское баловство с оружием, пожелали, чтобы его труд занял заслуженное место среди изданий по проблемам марксизма.

Я взволнованно позвал Кристель. Весь вечер мы читали пособие, обсуждали его и горько упрекали друг друга: позор, как это мы могли прогнать такого маститого знатока марксистского учения лишь за то, что он время от времени позволял себе выпить лишку и под воздействием алкоголя нес околесицу. Может быть, у Ф., непризнанного, осыпаемого насмешками, разочарованного, были все основания впасть в отчаяние. Текст, правда, был небезупречен, встречались и ошибки, что, в общем-то, вполне понятно, если учесть, в каких примитивных условиях создавалась вещь. Были также три или четыре места, которые требовали уточнений, например, роль студенческого бунта преувеличивалась. А два заключительных пассажа находились в полном противоречии со всем остальным содержанием – в них критиковались якобы «ревизионистские позиции бюрократического аппарата в некоторых коммунистических партиях социалистических государств». Но что значили по сравнению с блестящим анализом эти десять строчек! Возможно, Карл-Георг Гюнтер, испытывая вполне понятную радость по поводу завершения длительного и мучительного труда, выпил чуток лишнего и, попав под влияние своего окружения из ССНС, решил пойти им на уступку. В издательстве «Дитц» его убедят убрать эти места.

«Вот видишь, – внушал я жене, – даже если кто-то наделает глупостей, все равно нельзя отрицать у него наличие солидных знаний по основным общественным Дисциплинам. У них там дают неплохую подготовку, такие знания рано или поздно обнаружатся».

Насколько я был прав или не прав, говоря это, выяснилось позднее.

На следующий день я позвонил Ф., извинился и попросил выслать еще несколько экземпляров пособия, чтобы продавать их у себя в клубе. Карл-Георг Гюнтер вздохнул с облегчением и немедленно прислал в Ганновер 50 экземпляров. Цену – 18 марок за изданную гектографическим способом брошюру – нельзя было назвать умеренной. Хотя, с другой стороны, она объяснима, если принять во внимание небольшой тираж произведения. Духовная деятельность в конце концов тоже должна оплачиваться, а Ф. нужно было жить на доходы от своего творчества. Кроме того, он великодушно предложил скидку на одну треть стоимости брошюры, так что мы могли предлагать ее покупателям за 12 марок. Несколько раз мы были вынуждены дозаказывать тираж – так хорошо она расходилась. Многих молодых рабочих и студентов из нашего «Клуба Вольтера» не смущала цена, особенно когда я от души рекомендовал им брошюру: «Прочти! Не обращай внимания на заключительные абзацы и несколько ошибок в тексте. Книга великолепная! Из нее можно кое-чему научиться!»