Создатель звезд - Генри Денкер

Через несколько волнительных минут привязанный к молчащей линии Джеф услышал голос Доктора.

— Привет, малыш! У тебя появились мысли относительно твоей ситуации?

— Нет, просто… что ты имел в виду, говоря о законе? Если закон мешает нам защитить индустрию, почему Гильдия не может лоббировать его отмену или изменение?

— А, это? — произнес Доктор без энтузиазма в голосе. — Это не такой закон, который может быть изменен конгрессом или администрацией штата.

— Ты хочешь сказать, что с этим ничего нельзя поделать?

— Теоретически — да. Практически — нет.

— Что это значит?

— Окончательный вывод таков: ничего нельзя сделать.

— Даже если все Гильдии объединятся? Однажды мы уже добились кое-чего от конгресса.

— Говорю тебе, все не так просто.

— Просто? — сказал Джеф. — Нам пришлось четыре раза посылать делегацию в Вашингтон!

— Ну, — произнес Доктор без энтузиазма, словно из этого ничего не может получиться, — если ты хочешь обсудить это, давай сядем и поговорим. Но это очень сложный вопрос.

— Я хочу поговорить об этом! — твердо сказал Джеф, желая защитить себя и своих коллег.

— Хорошо. Сегодня вторник. Как насчет четверга? Ты можешь встретиться со мной в четверг за ленчем?

Джефу хотелось закричать, что он свободен каждый день, но вместо этого он сказал, как деловой человек:

— Четверг? Думаю, этот день мне подходит.

— Я заеду за тобой. И мы все-таки съездим в Ла-Джоллу. До встречи в четверг, малыш.

Доктор положил трубку.

Наконец настал четверг. Джеф приготовился к поездке, прежде чем лимузин Доктора остановился перед домом. Но актер лежал в шезлонге, чтобы Марта поискала его. Помедлив мгновение, он встал.

Доктор молчал до тех пор, пока не поднял стеклянную перегородку, отделяющую пассажиров от шофера.

— Если эта беседа ни к чему не приведет, будет лучше, если о ней никто не узнает.

Это замечание усилило таинственность того, что должно было последовать; Джефу еще сильнее захотелось узнать, что замыслил Доктор.

— Я думаю об этом днем и ночью уже несколько месяцев. Чем Нью-Йорк лучше нас? Кто принадлежит экрану? Театральные актеры или киноактеры? Ответ очевиден. Тогда почему Нью-Йорк захватил телевидение? Потому что мы не стали бороться. Киностудии боятся телевидения, потому что оно уведет публику из кинотеатров. А результат? Нью-Йорк продолжает готовить телепрограммы, похожие одна на другую. Актеры, игравшие на прошлой неделе в «Крафте», через полмесяца оказываются занятыми в «Филко». Исполнительница главной роли в «Вестингхаусе» в следующем месяце будет играть в другой постановке. А тем временем наши актеры голодают! Студии простаивают! Увольняют техников, электриков, гримеров, плотников, монтажеров, музыкантов. А что если всех этих людей, все производственные мощности можно было использовать? Не в Нью-Йорке, а здесь!

— Хорошо, хорошо, — сказал Джеф, желая поскорей услышать продолжение. — Какой закон запрещает нам сделать это?

— Закон об агентской работе, — ответил Доктор.

— Закон об агентской работе? Что это за закон?

— Его еще называют общим законом.

— В чем он заключается? — спросил Джеф.

— Существует то, что называется «столкновение интересов». Допустим, я представляю тебя и одновременно, скажем, «Фокс» или «Уорнер». Я заключаю для тебя контракт с «Фоксом». Чьи интересы я должен защищать? Твои? Или «Фокса»? Вот суть проблемы. Агент не может представлять обе стороны.

Доктор завершил свое объяснение, добавив:

— И в большинстве случаев этот закон оказывается весьма хорошим.

Джеф задумался, потом спросил:

— Как это связано с тем, о чем мы говорили?

— Если студии связаны по рукам и ногам прокатчиками, если телекомпании вкладывают большие деньги в оборудование телестудий, кто сделает первый шаг для защиты киноактеров? У кого есть средства и силы? Кто может получить деньги у банков?

— Деньги? — спросил Джеф. — Для чего?

— Чтобы выгнать отсюда телевидение!

— Это возможно?

— При хорошей мотивации деньги найдутся. Мотивация и деньги сделают свое дело!

Прежде чем Джеф отреагировал, Коун продолжил:

— Представь, что произойдет! Киностудии заработают в полную силу, они будут выпускать кинокартины и телефильмы! Работы хватит для девяноста процентов членов Гильдии. А телесериалы имеют преимущество перед кинокартинами. Они продолжаются долго. Кинофильмы идут в прокате десять — двенадцать недель. О, это бы изменило всю индустрию! — восторженно произнес Доктор.

— Но где тут столкновение интересов? — спросил Джеф.

— Допустим, я захотел сделать это. Допустим, ТКА, располагая средствами, захотела вложить их в съемку телефильмов, дать работу тысячам актеров, сценаристов, режиссеров, техников. Закон запрещает нам это, потому что тогда мы будем продавать нам самим наших клиентов.

— Неужели нельзя что-то придумать? — спросил Джеф.

— Это слишком сложно. Мои адвокаты посоветовали мне не тратить сил. Им плевать на киноиндустрию.

— Нельзя послать к черту стольких людей. Стольких твоих клиентов.

— Когда мои юристы говорят — забудь об этом, я слушаюсь их, — печально заявил маленький человек.

— Нет никакого выхода? — спросил Джеф, не желая отказываться от этой идеи.

— Возможно, есть, — сказал Доктор. — Но он слишком сложен и труден.

— Разве попытка не является твоим долгом перед клиентами ТКА?

— Ну, — устало произнес Доктор. — Есть один путь. Единственный. Если потенциальные жертвы столкновения интересов заранее дадут свое согласие, это станет возможным. Появятся стимулы и свобода.

Затем Доктор быстро добавил:

— Но все это слишком сложно. Тебе пришлось бы объяснять ситуацию твоему правлению. А ему, в свою очередь, — членам Гильдии. Пришлось бы проводить голосование. Это корректный, но непрактичный путь…

В этом законченном предложении осталась недосказанность; оно приглашало собеседников к обсуждению. Молчание Джефа означало, что Доктор упускал важную стратегическую возможность.

Через несколько мгновений Джеф произнес:

— Я не вижу, почему мы не можем честно и открыто объяснить ситуацию правлению. Думаю, они могут пойти на это.

Боясь выдать свою радость, Доктор не отреагировал на слова Джефа. Он просто ждал. Он знал, что личное столкновение Джефа с жестокой реальностью кинобизнеса станет мощным катализатором.

Они молчали до тех пор, пока лимузин не доехал до «Виктора Гюго», роскошного ресторана, утопавшего в зелени и выходившего окнами на Тихий океан.