Оружейник. Тест на выживание - Олег Шовкуненко

– Вот именно, они бы выжили, а теперь… теперь всем конец!

Услышав эти слова, толпа пришла в движение. Она стала напоминать разбушевавшееся море, и этот гнев стихии предназначался именно нам. Одни просто что-то взволнованно говорили друг другу, другие размахивали руками и, не стесняясь крепких выражений, нас поносили, третьи… О, третьи – это самая круть! Они попытались прорваться к нам и с помощью кулаков и прикладов популярно объяснить, что мы были очень и очень не правы. И они бы это непременно сделали, не окажись в первой линии десятка полтора дисциплинированных бойцов, которые по приказу Крайчека принялись утихомиривать особо активных мстителей.

Честно говоря, мне совсем не было страшно. Все запасы своего страха я истратил этой ночью. А то, что осталось, это был уже не страх, лишь горечь и досада. Цирк-зоопарк, и чего было стараться! Для кого? Я пустым равнодушным взглядом пробежал по толпе. Вот для этого бородатого мужика, брызжущего слюной и вопящего: «Порешить гадов!» Или для этой старушенции, которая, несмотря на свои преклонные годы, рьяно толкает вставшего у нее на пути солдата? А может, вот для этого юнца в зеленой куртке и рваных джинсах? Бледный, едва живой, и он туда же. Ишь, паршивец, даже пробует поднять ствол своего замызганного «калаша»!

Почему-то я надолго задержал взгляд на этом парне. Что-то он мне напомнил. Что-то мрачное и недавнее… совсем недавнее… Прозрение пришло, словно вспышка молнии. Та же куртка, те же джинсы и та же худосочная фигура под ними. Точно, это он! Тот самый пацан, которого я сегодня ночью отбил у призрака. Ничего не скажешь, благодарный оказался мальчик! Я горько усмехнулся.

Зря я это сделал, не вовремя и не к месту. Эта моя улыбка подействовала на толпу, будто красная тряпка на быка. Народ попер на нас, словно очумелый, и кольцо солдат уже не могло его сдержать. Именно в этот момент и прогремела автоматная очередь. От нее вздрогнули все, кто находился перед мастерскими, вздрогнули и притихли.

– Тихо! Всем тихо! – выкрикнул Кальцев, опуская свой АКМС. – Что за хрень тут творится?! Вы что, самосуд решили устроить?! Мы люди, а не звери. Мы живем по законам. Или забыли?

Цирк-зоопарк, почти один к одному – слова Нестерова. Здорово Анатолий выдрессировал этого волкодава. Кстати, как он там? Надо будет зайти попрощаться. Весело мы с ним все же повоевали. Никогда бы не подумал, что удастся вырваться живыми! Сразу вспомнился наш давешний рейд. Как ремонтировали погрузчик, дрались с кентаврами, мчались по ночному городу. Вот это было действительно круто! Заново переживая события вчерашнего дня, я совершенно потерял интерес к дню сегодняшнему. И это, наверное, потому, что совершенно точно знал, чем все закончится.

– Мы никого не убиваем, – тем временем продолжал Кальцев. – Даже за самые тяжкие преступления наказание одно – изгнание.

– Вышвырнуть нас за стену – это у них не называется убийством, – буркнул себе под нос Леший. – Добренькие людишки!

Голос Загребельного словно был услышан. В глубине толпы возникло движение. Кто-то пробивался к нам, и не просто пробивался, но и громко кричал:

– Вы что, сдурели?! Как вы можете?! Это же Ветров!

Нина! Я сразу узнал голос. Женщина со злостью расталкивала людей, и те отвечали ей тем же. Но на проклятия и пинки Нина не обращала внимания. Она, как ледокол, пробивала себе путь.

Увидев жену, Крайчек пошел ей навстречу. Его поддержал Горобец, и через несколько секунд женщина уже оказалась на ристалище, где два гладиатора ждали решения своей судьбы. Толпа жаждала их смерти, и я был совсем не уверен, что всего один-единственный голос заставит ее смилостивиться. Но тем не менее этот голос прозвучал вновь:

– Опомнитесь! Эти люди хотели вас спасти! – Нина остановилась в шаге от меня и расставила руки, словно защищая нас с Лешим.

– Нас? Как же! – заверещала в ответ какая-то темноволосая распатланная женщина. – Они думали только о себе! Они спасали только себя! Я видела!

– Что-то не припомню я тебя, родная, – процедил сквозь зубы Загребельный.

Слова подполковника не были услышаны. Они утонули в реве сотен голосов. А впрочем, если бы даже Леший стал орать во всю глотку, это ничего бы не решило. У нашего преступления появился живой свидетель, вернее, обвинитель.

– Вышвырните их! – кричала женщина.

– Отдайте их кентаврам! Смерть! – вторили ей все новые и новые голоса.

– Неправда! – выкрикнула Нина. – Эти люди…

Нина не успела договорить. Ком земли, замешенный на крови и соляре, ударил ей в лицо. Как говорится, дурной пример заразителен, поэтому в нашу защитницу немедленно полетели новые комья.

– Прекратить! – Крайчек заслонил свою жену.

– Хорош митинговать! – Кальцев вновь вскинул вверх дуло автомата и нажал на спуск.

Похоже, выстрелы на местную публику действовали безотказно. Как и в первый раз, она мигом притихла. Заместитель Нестерова не преминул этим воспользоваться:

– Преступники уйдут! Причем уйдут немедленно! – При этих словах Кальцев покосился на Томаса, и тому ничего не оставалось, как хмуро кивнуть. – Всё! Решение принято! Приговор окончательный и бесповоротный. Я сам прослежу за исполнением. – Одинцовский разведчик в сердцах махнул рукой. – А теперь расходитесь. Приводим в порядок периметр.

Еще до того, как толпа сдвинулась с места, Леший начал действовать. Он схватил меня и куда-то поволок.

– Ты что, сдурел? – Я вскрикнул, стараясь не застонать от боли.

– Сам сдурел, – прорычал мне приятель. – Шевелись. Забыл, что ли? Рассвет! Через полчаса округа будет кишеть кентаврами. У нас не останется шансов.

Да, конечно, надо спешить. Поэтому единственное, что я себе позволил, был прощальный взгляд на Нину. Та стояла растерянная и несчастная, словно маленькая девочка, о которой все забыли, которую все предали и бросили. Но я не забуду. Никогда не забуду.

– Ниночка, прощай! Держись! Даст бог, свидимся! – увлекаемый неистовой неудержимой силой, именуемой – подполковник Андрей Загребельный, я только и смог что махнуть ей рукой.

– Макс!

Кто-то крикнул мне вслед. Кто-то… Я точно знал, кто, и поэтому не обернулся. Что такого Томас может мне сказать, и что я могу ответить ему? Какую-нибудь банальность, типа: «Прощай, друг… Я не хотел… Так получилось… Такова воля большинства…» Ах, как трогательно и демократично. К черту! Не интересуюсь. Тут мне на глаза попалась знакомая зеленая куртка, и я сразу же позабыл об одинцовском лидере. Вот это действительно интересно. Вот с кем бы я сейчас и впрямь потолковал.

Загребельный тащил меня прямо на толпу, как раз в то самое место, где стоял этот местный Мальчиш-Кибальчиш. Вид у Лешего был грозный, и это еще мягко сказано. Встретишь такого на узкой дорожке, заикой останешься до конца своих дней. Немудрено, что люди перед ним расступились. Когда мы проходили по живому коридору, мой ночной крестник оказался совсем рядом, и я не удержался. Схватил его за рукав, притянул к себе и, глядя ему прямо в глаза, поинтересовался: