Искалеченный мир - Вадим Громов

— И что?

— Проснулся, — виновато поведал очкарик. — Не досмотрел.

— Эх, ты, на самом интересном месте. — Лихо села на кровати. — Будем надеяться, что получилась не какая-нибудь похабщина, а мир-дружба-звездец-гейше.

— Планы на день? — поинтересовался Шатун, когда все собрались на кухне. — Вежливо берём дедушку под локоток и просим проводить к «Байкалу»? Или ждём, пока сам предложит?

— Не гони свистоплясок, Шатунчик, — сказала Лихо. — Они от тебя и так сами разбегаются, стоит тебе радушную физиономию состроить. Придёт Арсений Олегович, никуда не денется.

— Придёт-придёт. — Алмаз подошёл к окну. — Лёгок на помине, академик…

Через минуту хлопнула входная дверь, и в комнату чуть шаркающей походкой вошёл Арсений Олегович.

— Встали? Хорошо. Пойдёмте, перекусим да помозгуем сообща, как жить дальше…

В большом, литров на семьдесят, закопчённом котле, подвешенном над костром, варилось что-то источающее аппетитный мясной дух. В другой котёл, поменьше, Батлай закидывал какие-то листья вперемешку с чайной заваркой.

Вокруг «трапезной» было относительно убрано, но лёгкий ветерок иногда доносил запах тухлятины. Настойчиво пробивающийся сквозь висевшие на натянутой бечёвке связанные в небольшие пучки стебли «эйфории»: растения с терпким, приятным запахом, долгое вдыхание которого приводило к душевному подъёму. Без всякой наркотической зависимости.

«Зверюшки протухают, — поняла Лихо. — Ну правильно: только-только своих павших погребли, а остальных хоть как-то откантовали, чтобы явно в глаза не бросались».

Народу возле «трапезной» было немного. Все, кто уцелел.

«Четырнадцать человек. — Книжник быстро подсчитал жителей „Чёртова заповедника“. — Плюс мы. Не орда, чего уж там…»

Бурятов и лиц славянского типа — примерно поровну. Две женщины, лет сорока — сорока пяти, обе бурятки. Остальные — мужчины, от тридцати с небольшим и выше. Детей нет. Арсений Олегович был самым старым из присутствующих. На лицах всех селенгинцев отчётливо просматривалась печать скорби, ещё не успевшая истереться, померкнуть хоть немного…

Трапеза подошла к концу. Арсений Олегович посмотрел на Лихо, словно испрашивая разрешения начать. Блондинка спокойно опустила веки, давая согласие. Это был ещё один плюс, поскольку люди, собирающиеся сделать какую-то витиеватую подлость своему ближнему, вряд ли будут растрачиваться по мелочам, вроде соблюдения каких-то приличий. Во всяком случае, Лихо таких ещё не встречала. Но и не укреплялась во мнении, что подобных экземпляров не существует вовсе. Есть, подлые, а куда ж они денутся? Только сейчас — не тот случай.

— В общем, так… — Старый учёный завершил рассказ. — Я считаю, что надо помочь. Тем более что есть чем. Никого неволить не буду, каждый решает сам за себя. Понадобится, пойду один.

Лихо сидела с расслабленным видом, изредка похлопывая себя ладонью по колену. Внутри блондинки, полным противоречием ее внешнему облику, замерла туго сжатая пружина, готовая сработать в любой миг. У остальной тройки внутри находилось то же самое; по пути к общему столу все детали и частности, касающиеся поведения в случае неподходящего развития событий, были обговорены от и до. Кто знает, что творится в душе у человека, неделю назад потерявшего почти всё? И что он захочет сделать, когда ему дадут шанс на отмщение…

Лихо не обольщалась по поводу того, что всем по силам вынести такие же тяготы, какие выпали на их долю. Только законченный дебил будет полностью игнорировать вероятность того, что кого-нибудь из селенгинцев могло глубоко внутри переклинить наглухо, и эта рана способна обильно закровоточить в любой миг. Это нам только кажется, что мы неуязвимые, дьявольски везучие — вылезшие из тысячи медных задниц, раскалённых добела… На самом деле все это — до поры, пока к нам не подобрали соответствующий ключик.

— Если у кого-то есть вопросы или кто-то хочет высказаться — прошу. — Арсений Олегович прищурил глаза. — Выслушаем всех. Но своего решения я менять не собираюсь.

— А где уверенность, что эти… — Высокий брюнет лет пятидесяти пяти, с птичьими чертами лица кивнул в сторону четвёрки. — Не навешали нам лапши? Непонятно, правда, с какой целью. Но все равно, я их первый раз в жизни вижу, если уж на то пошло.

— Ты у Батлая спроси, — спокойно изрёк Арсений Олегович. — Полагаю, ты давно понял, что Батлаю можно верить, как самому себе. Или даже чуть больше…

Сомневающийся перевёл взгляд на узкоглазого, сидевшего с непроницаемой физиономией. Батлай коротко, значительно кивнул. Брюнет сразу смешался, как-то виновато зыркнул в сторону Лихо со товарищи. Замолчал, не пытаясь больше никого подозревать.

Блондинка со скрытым интересом покосилась в направлении бурята.

«Любопытный фрукт таёжного розлива. — Лихо отвела взгляд. — Сдаётся мне, что у мужчины имеется некая разновидность того, что наличествует у меня самой. Одарённый…»

— Кто пойдёт со мной и… — бывший глава «Утопии» посмотрел на бурята, — и Батлаем, поднимите руки.

Руки подняли все. Птицелицый вскинул свою грабку одним из первых, сработав тем самым на авторитет хозяина Селенгинска. Желающих остаться не оказалось.

Арсений Олегович кивнул, и руки опустились — неторопливо, чуть вразнобой. Лихо тихонько вздохнула с неописуемым облегчением. Весь разговор, произошедший в её присутствии, был полностью чистым, без каких-либо добавок того, что заставило бы блондинку включить режим недоверия.

— Вам есть что добавить? — Арсений Олегович с капельку просветлевшим лицом глянул на блондинку. — Может, какой-то план уже созрел…

— Нет никакого плана, — огорчила Лихо. — Только расплывчатые намётки. В «Утопию» надо. Потом уже шевелить извилинами. Мы же не знаем ничего: ни приблизительного числа скопившейся там фауны, ни степени возмущения, могущего возникнуть при виде нас. Хорошо, если они будут вести себя как те гейши, Алмаз, помнишь?

— Это было бы дивненько. — Алмаз даже закрыл глаза в приступе мечтательности. — Прямо по головам протопали бы. В исподнем.

— Мечтать не вредно. — Лихо почесала кончик носа. — Будем отталкиваться от того, что никакой дармовщинки нам не маячит. Что придётся попотеть. Поэтому предлагаю подходить к делу со всей прагматичностью. Без скидок на возможные подарки судьбы.

— Да никто и не собирается на счастливое стечение обстоятельств уповать, — сказал Батлай, вливаясь в обсуждение. — Достаточно того, про что Арсений Олегович говорил. Могло и этого не быть.

— Профессиональные военные среди вас есть? Бывшие, конечно же, — спросил стеклорез. — Нет? Жаль. Эх, Андреича бы сюда… Он бы навёл тактико-стратегического шороху.

— Ты ещё Рокоссовского вспомни, — откликнулся Книжник. — Или Суворова. Давай без фантазий. Пойдём как есть. Смелость, как известно, города берёт.

— Ша, увлекающиеся, — улыбнулась Лихо. — Давайте по существу.

— А что — по существу? — Шатун махнул рукой, то ли отгоняя какую-то мошку, то ли просто ставя точку в разговоре. — Сначала до лаборатории, если всё путём — едем дальше. Если нет — мозговать с учётом новых обстоятельств. А демагогию оплодотворять мы можем, пока язык до дыр не сотрётся. Молоха в этом нелёгком деле мы всё равно не переплюнем.

— Поддерживаю. — Бурят уважительно посмотрел на громилу. — А кто такой Молох?

— Встретился один такой, — сказал Алмаз. — Лясы точить — величайший был мастак, пока на Книжника не нарвался. Книжник у нас только с виду худой и нерешительный. А в деле — сущий профессионал, хоть специализация у него крайне узкая.

Книжник незаметно ткнул его кулаком в бедро. Стеклорез замолчал.

— Когда выезжаем? — Арсений Олегович подвёл итоги. — Предлагаю один день дать на подготовку. Мелкий ремонт транспорта, осмотр оружия… Возражения или какие-то полезные дополнения будут?

Не было ни первого, ни второго. Старый учёный отдал необходимые распоряжения, и все разошлись по указанным участкам работ. За столом осталась только четвёрка, он сам и бурят.

— Покажите ваш механизм, девушка. — Арсений Олегович просительно посмотрел на Лихо. — Обычное человеческое любопытство. Не каждый день предлагают ехать мир спасать. Хочется подержать в руках единственную надежду…

Лихо вынула из кармана деактиватор и положила перед ним. Старый учёный осторожно коснулся кончиками пальцев гладкой поверхности, застыл, словно пытаясь проникнуть в самую суть кругляша. Закрыл глаза, накрыл его ладонью.

— Ничего не понимаю. — Он убрал руку, и блондинка забрала чуть нагревшийся от его прикосновения деактиватор. — Знаете, у меня есть такое умение, ещё досдвиговое, — с большой долей вероятности определять начинку любого механизма. Электронную, механическую… А здесь — что-то непонятное. Как будто внутри — целый мир. Уменьшенный, загнанный под эту оболочку. Ясно одно: это технология далёкого будущего. Если мы до него доживём, господа хорошие, до будущего…