Работа над ошибками - Юрий Симоненко

С каждой из восьми сторон черная цвета крови плита жертвенника имела по восемь ступеней, по которым во время жертвоприношения на нее всходили священнодействовавшие иерархи. Площадка на верху плиты имела уклон к центру, где была специальная воронка, в которую стекала кровь приносимых на ней жертв. Сами жертвы при этом укладывались на специальные, наподобие медицинских носилок железные ложа, оборудованные приспособлениями для обездвиживания жертв и облегчавшие впоследствии процесс их расчленения. Ложа, в необходимом количестве (от одного до шестнадцати), перед жертвоприношением устанавливались в имевшиеся в плите для этого пазы и после богослужения снимались служившими при храме священнорабами.

Войдя за стеклянные врата, Патриарх поднялся на жертвенник и, встав в центре плиты и обернувшись лицом к входу в храм, воздел руки над головой и совершил священный жест благословения…

Вошедшие за Патриархом первосвященники обошли жертвенный алтарь и заняли каждый полагавшееся ему место. Позади первосвященников встали подчиненные им архипатриты. Двое священнорабов встали лицами к Патриарху и спинами к вратам перед ступенями жертвенника…

Шестнадцать железных лож железным цветком окружали стоявшего в центре плиты-жертвенника Патриарха. Ложа были сделаны из цельных стальных листов, изогнутых под анатомическую форму тела среднего человека: жертва укладывалась на такое ложе и фиксировалась восемью перекидываемыми через тело ремнями. Для удобства перемещения, жертвенные ложа имели по четыре рукояти, которые и придавали ложам сходство с чем-то медицинским.

Первосвященники обступили жертвенник в том же порядке, в каком располагались малые престолы в зале Собора Святых перед престолом Патриарха, с той лишь разницей, что в Соборе Святых Патриарх мог видеть каждого из сидевших перед ним, а здесь трое иерархов оказывались за его спиной. При этом пустовавшее вот уже четыреста лет место синего первоархипатрита, по установившейся за четыре столетия традиции, занимал иерарх в зеленых ризах, оставляя таким образом место перед стеклянными вратами свободным, что выделяло фигуру стоявшего на жертвеннике Патриарха, придавая ей большую значимость и величие. Если взглянуть на восьмиугольник жертвенника сверху, то расположение вокруг него первосвященников будет следующим: впереди и справа от стоявшего посреди восьмиугольной плиты Патриарха, встал Карбомар — первоархипатрит Желтого Братства; после Карбомара, против правого плеча Патриарха стоял Хагоб, первосвященник в оранжевом облачении; за плечом встал Абримелех; за спиной — Архаир; потом — Шедареган; слева — первоархипатрит Фиолетового Братства Макаб и после него, рядом с открытыми стеклянными вратами, стоял облаченный в зеленые ризы Баризир.

Когда последние слова песнопения прозвучали и один из двух священнорабов возгласил: «Да свершится Очищение пред очами Единого Всевышнего и его Истинных Ангелов! И да совершит его отец наш и владыка!»

Двери храма открылись и в храм вошли ведомые священниками жертвы. В тишине шли облаченные в цветные балахоны те, кому выпала участь умереть в тот день — восемь юношей и восемь девушек — жертвы Единому Всевышнему Богу.

У открытых стеклянных врат шествие остановилось. Из врат вышли прислуживавшие первосвященникам архипатриты и стали по двое заводить приведенных внутрь стеклянного ограждения. Там архипатриты укладывали их на ложа, перетягивая ремнями.

Жертвы не сопротивлялись, — им всем перед тем были сделаны инъекции с большой дозой успокоительных и подавляющих сознание препаратов.

Когда все жертвы были размещены на ложах, приведшие их священники (те самые семеро заклинателей и семеро архидраков, что ранее уже входили за стеклянное ограждение и осматривали жертвенный алтарь) встали вдоль центрального прохода, заняв места меж «святых псов» и священнорабов.

«Трепещите в страхе!» — снова возгласили священнорабы и закрыли стеклянные врата.

Это действие священнорабов означало, что настало время Великого Очищения…

Дрон корабля по имени Эльлия играл важную роль в последнем контакте Эвааля.

Полутораметровая в диаметре дискообразная машина с острым как бритва кантом, видом напоминавшая сложенные вместе две сильно сплюснутые полусферы, так, что толщина дискоида в его центральной части была не более четверти метра, имела полностью зеркальную поверхность. Дрон не имел собственного разума, если не считать разума Эвааля. Фактически дрон был частью Эвааля, а Эвааль был частью дрона. Машина, именно как машина, а не как самостоятельная личность, неплохо справлялась с аналитическими операциями без вмешательства обитавшей в ней личности. Дрон мог вмешаться и защитить контактора даже в случае если бы тот находился без сознания или осознанно стал бы игнорировать опасность. Для этого дрон нес в себе пятьдесят своих уменьшенных копий, способных как к оборонительным, так и к наступательным действиям. Можно без преувеличения сказать, что боевой мощи дрона было достаточно для того чтобы разделаться с населением целой планеты, не говоря уже об отражении возможного нападения на подопечного… Но среди создателей этой и ей подобных машин вряд ли можно было найти того, кто смог бы отдать ей такой приказ.

Когда Эвааль получил одобрение Совета экспедиции предложенного им плана и совершил позорный, достойный, как он сам считал, труса поступок, он не колеблясь отправился к ближайшей капсуле-сборщику которая проделала с ним обратную своему названию операцию — разобрала тело Эвааля на молекулы и атомы. Разум Эвааля был записан и скопирован в ядро памяти корабля на случай гибели будущего носителя (такие события, как, к примеру, вспышка сверхновой или агрессивное вмешательство в операцию более развитой расы все же нельзя было не учитывать). Выделенный Кораблем для проведения операции автономный дрон стал на ближайшие годы вместилищем личности контактора.

Прежде чем приступить к операции, требовалось внедриться в высшие круги агарянского общества. Для этого Эваалю нужно было тело…

Из нескольких подходивших для его целей семей Эвааль в итоге выбрал одну, в которой одна из жен влиятельного церковного чиновника, ставшего впоследствии архипатритом, была беременна и воздействовал на плод женщины. В мозг плода была внедрена развивавшаяся вначале вместе с плодом, а после — с родившимся младенцем наноструктура, бывшая частью дрона и служившая приемопередатчиком между машиной и мозгом маленького мальчика агарянина…

Вряд ли это можно было считать «захватом» или «кражей тела», так как мальчик был тем, кем был: он имел свои особенности, характер, темперамент… Заключенный внутри дрона Эвааль был скорее воспитателем, чем захватчиком. Мальчик развивался как и другие дети, только был чуть-чуть способнее других, чуть-чуть умнее, чуть-чуть талантливее… Он любил родителей, играл с братьями и сестрами, учился в школе, иногда шалил, что свойственно всяким нормальным детям, но постепенно он приходил к осознанию того кем он был на самом деле. Подрастая Аиб-Ваал сделал удивительное открытие: оказывалось у него была прошлая жизнь! В этом открытии не было совершенно никакой мистики, — это действительно было правдой. С каждым новым днем маленький Аиб-Ваал вспоминал ту, другую жизнь, которая была намного длиннее жизни любого из смертных. Он даже думал вначале, что он бог… но вскоре понял всю смехотворность такого предположения. Он вспоминал и вспоминал пока не вспомнил все.

Наступил момент, когда тот кем был Аиб-Ваал и тот, чей разум пребывал в машине, синхронизировались. При этом Эвааль изменился: теперь он был не только Эваалем — контактором аиви, но и агарянином Аиб-Ваалом. В тот момент будущий священник и Патриарх и дрон стали симбионтами. И молодому человеку это нравилось, — он наконец ощутил себя целостной личностью! Это было чертовски здорово!

Аиб-Ваал совершал этот обряд множество раз. Да, он был настоящим серийным убийцей. Это тяготило его. Это сводило с ума. Это было его проклятьем…

Но если бы он не стал идти тем путем, не стал Патриархом, не стал верховным правителем планеты, вряд ли он смог бы проделать ту немалую работу, что теперь была сделана… Многое было еще впереди. Но это сделают ученики Аиб-Ваала Патриарха-отступника, Патриарха уничтожившего Церковь.

Аиб-Ваал создал Сопротивление. Он сумел сделать то, чего не смогли сделать «еретики» из ставшего проклятым Синего Братства: он создал несокрушимую оппозицию. Он использовал власть патриарха для покровительства «проклятым» — вначале — маленькой кучки здравомыслящих людей, ставшей настоящим движением, которому теперь сочувствовали массы тех обездоленных, лишенных, несмотря на довольно высокий технологический уровень агарянской цивилизации, достойной разумных существ жизни. Без его поддержки, без поддержки «разложенного атеизмом» Серого Братства, без руководства образованных и обладавших властью, имевших «благородное происхождение», «проклятые» так и оставались бы всего лишь маленькой кучкой изгоев.