Распутин наш. 1917 - Сергей Александрович Васильев

мероприятие с детальным планированием, подробными инструкциями, заготовленными тезисами, проверенными лозунгами, с боевым слаживанием, разведкой, распределением обязанностей и ответственности между исполнителями. Даже число убитых замышляется организаторами в строго определенном количестве, ни больше, ни меньше, чтобы ничего не подозревающая толпа не разбежалась в ужасе, и её ненависть достигла апогея в нужное время в нужном месте. Только тогда есть шанс на успех, особенно у такой немногочисленной группы, задействованной в Петрограде, имеющей в своих рядах от силы три сотни активных бойцов. Но за счет великолепной подготовки, дисциплины, организации и связи она стоит всего столичного жандармско-полицейского корпуса и, возможно, превосходит его. Порядок бьёт класс.

– Это выражение тоже из Франции? – спросил Потапов, снова заглядывая в бинокль.

– Нет, это – наше, отечественное. Просто непопулярное. Сегодня мода на большие, слабо обученные, плохо вооруженные, бестолковые батальоны.

– Надо обязательно изловить этих красноголовых товарищей и вдумчиво побеседовать с ними, – проигнорировал Потапов последнюю реплику Григория.

– Тогда стоит поторопиться, Николай Михайлович. – Среднее звено, связующее верхи и низы, впоследствии тихо убирается. По-разному. И концы в воду. Кто что сделал, кто начинал, кто дал приказ – искать бесполезно. «Прокладку» убирают, все физические улики подчищаются по ходу спектакля. Да и что нового вам могут рассказать исполнители? Они знают, что говорить. Обучены слушать толпу и манипулировать её эмоциями. Гораздо интереснее и информативнее члены полевого координационного центра и связанные со штабным центром, расположенным, по всем признакам, в английском посольстве.

– Насчёт посольства, надеюсь, договорились? – строго произнес генерал, блеснув торопливо водруженным на нос пенсне, – больше никакой самодеятельности! Это счастье, что мы вас перехватили … Лучше расскажите, зачем нам с вами здесь дышать чердачной пылью и почему многоуважаемый Алексей Ефимович сияет, словно кадет. Только ради того, чтобы показать, как ловко организованы массовые волнения? Не верю! Что вы задумали?

– Операцию “Рокировка”, - улыбнулся Григорий, – единовременную стремительную замену красноголовых со всем их выводком на агентов, специально подготовленных генералом Вандамом. Если получится, перехватим и поведем подготовленную, заряженную нашими врагами толпу совсем в другую сторону. Но для постановки такого спектакля, раз вы не даёте мне нанести визит сэру Джорджу Бьюкенену, необходима ваша помощь.

– К англичанам вы тоже направлялись за содействием?

– Хотел понять, каким образом мятежники получат доступ к арсеналам, и постараться заблокировать массовую раздачу оружия населению… Хотя бы отсрочить…

– Считайте, что эту задачу я лично принял к исполнению и взял под свой контроль. Надеюсь, вы не сомневаетесь в моей заинтересованности не допустить стрельбу на столичных улицах?

– Даже если бы сомневался, это ничего не изменит.

– Правильно мыслите, Григорий Ефимович. Британцев не трогайте – спугнёте. Здесь мы сами с усами. Что планируете делать?

– Есть непреодолимое желание проехаться до Пскова.

– Зачем? – напрягся Потапов.

– Посетить Спасо-Преображенский Мирожский монастырь. Настоятель давно приглашал.

– Ну вот и славно, вот и поезжайте, – облегченно выдохнул генерал, – а мы тут и без вас справимся, будьте уверены…

Появление в своей епархии очередного журналиста сэр Джордж Бьюкенен воспринял, как охотник – внезапный подход любопытного родственника, не вовремя интересующегося теорией охоты.

– Пустите, – изобразив на лице гримасу скорби и раздражения, переплюнул через губу главный заговорщик Всея Руси, торопливо сгребая со стола отчеты боевых групп и перестраивая в голове ход действий. План придется менять, потеряв пару часов на общение с прессой метрополии.

Тёзка посла Великобритании зашёл в кабинет уверенно, по-хозяйски, совсем иначе, нежели недавно в убежище барона Ротшильда. Проигнорировав дежурные приветствия хозяина кабинета, подошёл к рабочему столу и молча положил на зелёное сукно перстень с незамысловатой, но очень понятной анаграммой.

Проглотив окончание приветственной фразы, Бьюкенен застыл на секунду, привыкая к новому статусу гостя и, расплывшись в радушной улыбке, пригласил присесть в кресло под портретом Его Величества. Сэр Джордж прекрасно знал негласный британский табель о рангах, понимая разницу между высокопоставленным посланником короля и представителем Лондонского Сити – государства в государстве, куда монарх самой большой в мире империи может войти только в сопровождении лорда-мэра. Крошечное, всего в одну квадратную милю надгосударственное образование в центре Лондона, подчеркивало свой особый статус почти незаметно для окружающих, но весомо. Собственное правительство, своя полиция, даже девиз Сити: Domine dirige nos – «Направляй нас, Господи!» – ни словом не намекали на подчиненность его служителей британской короне. Зато обитатели Букингемского дворца каждый свой чих согласовывали с представителями Сити – всемогущими транснациональными корпорациями, имеющими возможность в любой момент оставить остров без своего присутствия и без штанов.

– Чем могу быть полезен? – коротко и деловито спросил Бьюкенен, аккуратно присаживаясь на край кресла и ломая голову, что ждать от такого неожиданного визитера в самый разгар операции по приведению к покорности “русских варваров”.

– Отправляясь сюда, я был предупрежден, что могу не застать вас в живых, – не стал щадить дипломата Лэнсбери, – и я искренне рад, что опасения моего босса не подтвердились.

– Откуда такая тревога? – удивленно спросил Бьюкенен, чувствуя, как предательски дрогнул голос, а щеку свело нервным тиком.

– Вот видите, – заботливо произнес редактор “Дейли Геральд”, всматриваясь в изменившееся лицо посла, – вы и сами прекрасно понимаете, что эхо взрывов и выстрелов в Нью-Йорке в любую минуту может докатиться и сюда. Поэтому не будем терять ни минуты. Я проведу у вас столько времени, сколько необходимо для стандартного интервью. После моего посещения вы продолжите так же активно принимать гостей, наносить визиты. Ваше поведение, слова, стиль жизни не должны измениться ни на йоту с одним небольшим, незаметным для внешних глаз отличием – штаб управления изменениями в этой дремучей стране переместится вместе со мной из посольства в другое место.

– Я вас понял, – произнес Бьюкенен упавшим голосом, – вы отстраняете меня от операции, но оставляете в Петрограде, как наживку.

– Вы долго жили в России, сэр Джордж, и стали слишком мнительны, – с холодным, непроницаемым лицом парировал Лэнсбери. – Я отвожу от вас невидимую угрозу, вызывая огонь на себя.

Бьюкенен обозначил поклон, хотя во взгляде его сквозило февральское недоверие.

– Хорошо, я вас введу в курс дел немедленно. Их не так много, как кажется. Чем я еще могу помочь?

– Меня интересуют все операции за последний месяц, закончившиеся неудачей по любым причинам, неожиданные потери наших агентов, обстоятельства, показавшиеся подозрительными.

– Это