Колдунья из Даршивы - David Eddings

– Я даже подумать не могу, чтобы бросить их в лесу. Они бы погибли через несколько дней.

– Ты хороший человек, – просто сказал Дарник, положив руку на плечо Гариона. – Ты не только смел, но и благороден.

– Я сендариец, – пожал плечами Гарион. – Мы все таковы.

– Но ты же знаешь, что в действительности ты не сендариец.

– Меня воспитывали как сендарийца, а это самое главное, не так ли?

Сани, которые Дарник соорудил для волчицы и детеныша на следующее утро, имели широко расставленные полозья и низкую площадку, чтобы они не могли опрокинуться.

– Возможно, было бы лучше использовать колеса, – заметил кузнец, – но у меня их нет, а изготовление отняло бы слишком много времени.

– Я обшарю следующую деревню, которая попадется нам на пути, – сказал Шелк. – Может, мне удастся отыскать какую-нибудь тележку.

Они тронулись в путь сначала медленно, но, увидев, что сани уверенно скользят по сырой земле, перешли на обычный легкий галоп.

Шелк на скаку заглянул в карту.

– Впереди город, – сказал он Бельгарату. – Думаю, там мы сможем узнать, что новенького в мире.

– Почему тебе нужно заезжать в каждый город, который нам попадается? – спросил его Бельгарат.

– Я городской житель, Бельгарат, – ответил драсниец. – Мне не по себе, если я долгое время не могу ощутить под ногами булыжники. Кроме того, нам нужны припасы. Волчица Гариона ест за двоих. Почему бы вам не объехать вокруг, а мы бы догнали вас за городом?

– Мы? – осведомился Гарион.

– Ты ведь поедешь со мной, верно?

– Очевидно, поеду, – вздохнул Гарион. – Если тебя отпустить одного, так ты обязательно попадешь в неприятную историю.

– Я? – возмутился Шелк.

Закет потер небритую щеку.

– Я тоже поеду, – сказал он. – Теперь я уже не похож на свое изображение на монетах. – Император сердито взглянул на бороду Бельгарата. – Как вы можете это выносить? – осведомился он, свирепо царапая щеку. – Этот зуд доводит меня до исступления.

– Все дело в привычке, – отозвался Бельгарат. – Мне, напротив, не по себе, когда у меня ничего не чешется.

Путники подъехали к торговому городку, в прошлом недурно укрепленному. Он примостился на вершине холма и был окружен каменной стеной со сторожевыми башнями в каждом углу. Облачность, царящая над Даршивой, делала город серым и унылым. Ворота не охранялись, поэтому Шелк, Гарион и Закет беспрепятственно въехали на пустую улицу.

– Интересно, сможем ли мы кого-нибудь здесь обнаружить? – промолвил Шелк. – Если нет, то, по крайней мере, обшарим магазины в поисках продуктов.

– Вы когда-нибудь за что-то платите, Хелдар? – сердито осведомился Закет.

– Нет, если могу не платить. Ни один честный торговец не упустит возможность украсть.

– Тебе известно, что этот молодой человек насквозь испорчен? – обратился Закет к Гариону.

– Время от времени мы это замечаем.

Свернув за угол, они увидели группу людей в рабочих халатах, грузивших фургон под руководством потного толстяка.

Шелк притормозил лошадь.

– Куда все подевались, приятель? – спросил он толстяка.

– Бежали в Гандахар или Далазию.

– Бежали? Почему?

– Вы что, с луны свалились? Сюда приближается Урвон!

– В самом деле? Я об этом не слыхал.

– Об этом известно всей Даршиве.

– Зандрамас остановит его, – уверенно заявил Шелк.

– Зандрамас здесь нет. – Внезапно толстяк крикнул одному из рабочих: – Осторожнее с этим ящиком! Там бьющиеся предметы!

Шелк подозвал остальных.

– А куда же она делась? Я имею в виду Зандрамас?

– Кто знает? В Даршиве не стало ничего, кроме бед, с тех пор как она захватила здесь власть. – Толстяк вытер влажное лицо грязным платком.

– Постарайтесь, чтобы вас не услышали гролимы.

– Гролимы! – фыркнул толстяк. – Они сбежали первыми! Армия Урвона использует даршивских гролимов, как хозяйка дрова.

– Почему же Зандрамас оставила свою страну во время вторжения?

– Кто знает, почему она делает то или другое? – Толстяк нервно оглянулся и продолжал, понизив голос: – Между нами говоря, приятель, я думаю, что она спятила. В Гемиле Зандрамас устроила целую церемонию – напялила корону на голову какого-то эрцгерцога из Мельсена и заявила, что он теперь император Маллореи. Бьюсь об заклад, он станет на голову ниже, когда Каль Закет до него доберется.

– Я тоже готов рискнуть любой суммой, – согласился Закет.

– Потом Зандрамас произнесла речь в гемилском храме,– продолжал толстяк.

– Она сказала, что день грядет. Насколько я помню, то же самое издавна твердили гролимы всех мастей, хотя каждый имел в виду различный день. Как бы то ни было, Зандрамас побывала здесь несколько дней назад и сообщила всем нам, что собирается туда, где будет избран новый бог Ангарака. А потом она подняла руку и сказала: «Вот знак того, что я одержу победу». Хотите верьте, хотите нет, но под кожей у нее горели и кружились маленькие огонечки. Сначала я подумал, что тут и впрямь что-то значительное, но мой сосед-аптекарь объяснил мне, что Зандрамас – колдунья и может заставить людей видеть то, что ей хочется.

– А она говорила что-нибудь еще? – поинтересовался Шелк.

– Только то, что этот новый бог появится до конца лета.

– Будем надеяться, что она права, – промолвил Шелк. – Это может положить конец всем беспорядкам.

– Сомневаюсь, – мрачно отозвался толстяк. – Думаю, эти беспорядки надолго.

– Она была одна? – спросил Гарион.

– Нет. С ней были фальшивый император и белоглазый гролим из гемилского храма, который следует за ней, как ручная обезьяна.

– И кто-нибудь еще?

– Только маленький мальчик. Не знаю, где она его подобрала. Перед уходом Зандрамас сообщила, что приближается армия апостола Урвона, и велела всему населению преградить ему путь. А потом она удалилась в ту сторону. – Он указал на запад. – Мы с друзьями посмотрели друг на друга, а потом все похватали все, что могли унести, и пустились бежать. Не такие мы дураки, чтобы становиться на пути у армии, кто бы нам это ни приказывал.

– А как случилось, что вы остались? – с любопытством спросил Шелк.

– Из-за моей лавки, – плаксивым голосом ответил толстяк. – Я всю жизнь работал, чтобы построить ее, и не собираюсь бежать, чтобы всякие подонки ее разграбили. А теперь, когда все уехали, я могу спокойно вывезти все, что можно спасти. Оставлю я только скоропортящиеся товары, так что убыток будет небольшой.

– О! – воскликнул Шелк; кончик его острого носа задрожал от жадного интереса. – И чем же вы торгуете, приятель?

– Всем понемногу. – Толстяк недовольно посмотрел на грузчиков и крикнул: – Сдвиньте ящики поближе! В фургоне еще полно места!