Мировые религии. Индуизм, буддизм, конфуцианство, даосизм, иудаизм, христианство, ислам, примитивные религии - Хьюстон Смит
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как и в других исторических религиях, все в исламе сосредоточено на его религиозном Абсолюте – Боге. Бог нематериален и, следовательно, незрим. Для арабов это не повод усомниться в его реальности, ибо они никогда и не поддавались искушению – прискорбно подкрепленному современными материалистическими взглядами, – считать реальным лишь зримое; в Коране Мухаммеду отдано должное в том числе и за то, что он «не роптал на Незримого». В жизни обитателей пустыни неизменно присутствуют невидимые руки, которые гонят над песками вихри и создают обманчивые миражи, заманивающие путника к гибели.
Таким образом, не Коран познакомил араба с незримым миром духа или даже с монотеизмом, поскольку некие чуткие души, известные как ханифы, уже заняли это положение до Мухаммеда. Новшество Корана заключалось в удалении с религиозной сцены идолов и сосредоточении божественности в едином незримом Боге для всех. Именно в этом смысле непреходящим вкладом ислама в религию арабов стал монотеизм.
Следует сразу же добавить, что мусульмане усматривали в монотеизме вклад ислама не просто для арабов, но и для религии во всей ее целостности. Многочисленные божества индуизма приводятся в качестве доказательства, что он никогда не придет к поклонению единому Богу. Иудаизм получил верные наставления посредством Шма (Шема) – «Слушай, Израиль: Господь – Бог наш, Господь – един» – но его учения ограничивались народом Израиля. Со своей стороны христиане поступились своим монотеизмом, обожествляя Христа. Ислам чтит Ису (Иисуса) как пророка и признает его непорочное рождение; души Адама и Иисуса – единственные, созданные непосредственно Богом[191]. Однако Коран проводит черту, не доходя до учения о воплощении и Троице, считая их измышлениями, размывающими границу между божественным и человеческим. Выражаясь словами Корана, «они говорят: «Милостивый взял себе сына». Этим вы совершаете ужасное злодеяние… Не подобает Милостивому иметь сына!» (3:78, 19:93). Мусульмане не приветствуют родительские образы Бога, даже если к ним прибегают метафорически. Говорить о человеческих существах как «сыновьях Бога» значит придавать Богу слишком много человечности. Это уже антропоморфизм.
Если мы обратимся к описанию природы Бога в Коране, первое, что поразит нас, – его величие, его способность внушать страх и трепет. Аят 7:143 содержит кораническое изложение просьбы Мусы (Моисея) увидеть Бога. Когда же Бог показался вместо него соседней горе, тем самым «разбил ее и превратил в песок, Муса (Моисей) упал без сознания»[192].
Сила такого порядка – безграничная, ибо Бог всемогущ, – внушает страх, и будет справедливым утверждать, что мусульмане боятся Аллаха. Однако это не подобострастный страх перед вспыльчивым тираном. Скорее, по утверждению мусульман, это единственная эмоция, уместная – все прочие подразумевают отрицание в техническом, психологическом смысле этого слова, – в том случае, когда человеческое существо сталкивается со всей грандиозностью последствий своей правоты или ошибки с точки зрения бескомпромиссно нравственной вселенной; более того, только в условиях этой эмоции убеждения и взгляды являются решающими, потому что порождают поступки. Если нигилизм – диссипация различий, своего рода нравственное выравнивание посредством энтропии, то вселенная Аллаха – прямая противоположность этому. Благо и зло имеют значение. У каждого выбора есть последствия, и пренебрегать ими так же пагубно, как взбираться на гору с завязанными глазами. Вера в Коран занимает ключевое место потому, что является аналогом оценки альпинистом горы Эверест: ее величие очевидно, как и опасность, которую она представляет. Ошибки могут оказаться губительными. Здесь полностью задействованы коранические образы рая и ада; но как только мы осваиваемся со страхом, который внушает присущая жизни ненадежность, другие, менее острые страхи утихают. Второй, опорный корень слова «ислам» – «покой».
Этот последний момент важно помнить, потому что священный ужас, который наводит Аллах, вызывает у студентов с Запада, только начинающих изучать Коран, мысль о превосходстве этого ужаса над милосердием Божиим. Аллаха видят как сурового и гневливого судию, деспотичного и безжалостного. Это явная ошибка толкования; о сострадании и милосердии Аллаха в Коране упоминается 192 раза – по сравнению с 17 упоминаниями о его гневе и возмездии. Он – Господь миров, который также
Святой, Умиротворенный, Преданный, Защитник Его слуг, Опекун сирот, Проводник заблудших, Избавитель от всех напастей, Друг обездоленных, Утешитель страждущих; в Его руке благо, Он великодушный Господь, Добрый, Внимающий, Близкий, Сострадающий, Милосердный, Многое прощающий, любовь которого к человеку нежнее любви птицы-матери к птенцам[193].
Милостью Аллаха мир Корана в конечном итоге является миром радости. В нем есть и воздух, и солнце, и уверенность – не только в высшей справедливости, но и в помощи на пути и в прощении для раскаявшихся.
Клянусь утром! Клянусь ночью, когда она успокаивается (или покрывается мраком)! Не покинул тебя твой Господь и не возненавидел. Воистину, будущее для тебя лучше, чем настоящее. Господь твой непременно одарит тебя, и ты будешь удовлетворен. Разве Он не нашел тебя сиротой и не дал тебе приют? (93:1–8)
Стоя под благодатными небесами Аллаха, мусульманин способен в любую минуту вознестись сердцем и душой непосредственно в божественное присутствие, где обретет и силы, и наставление для нелегкого жизненного пути. Доступ открыт потому, что несмотря на бесконечные различия человеческого и божественного, никакие препятствия их не разделяют.
Мы ближе к нему, чем яремная вена… Даже если ты будешь говорить громко, Ему все равно известно тайное и сокрытое… Ему известно то, что на суше и в море. Даже лист падает только с Его ведома. Нет ни зернышка во мраках земли, ни чего-либо свежего или сухого, чего бы не было в ясном Писании (50:16, 20:7, 6:59).
От Бога обратимся к Творению как нашему второму богословскому понятию. Коран изобилует лирическими описаниями мира природы. Но суть здесь в том, что этот мир представлен не так, словно он возник из божественного в ходе некоего встроенного процесса эманации, как подразумевают индуистские тексты. Мир был сотворен сознательным актом воли Аллаха: «Он сотворил небеса и землю» (16:3). Из этого факта вытекают два значительных следствия. Во-первых, материальный мир и реален, и важен. Здесь кроется один из источников исламской науки, которая в тот же период, когда в Европе продолжалось мрачное Средневековье, процветала, как больше нигде на земле. Во-вторых, как результат действий Аллаха, благость и власть которого безупречны, материальный мир должен быть так же хорош. «В творении Милостивого ты не увидишь никакой несообразности.
