Ревелль - Лисса Мия Смит

Мы, дрожа, прижались друг к другу. Замерзшие, зато живые.

И почти свободные.

По палубе застучали шаги. Мы насторожились. Прогремел гулкий голос капитана, зарокотал его неповторимый раскатистый смех. Я затаила дыхание. Если они откроют эту кладовку, нам конец. Джеймисона бросят в тюрьму. Меня, наверное, тоже, потому что, если бы не я, Тревор был бы сейчас жив.

Прошла вечность, прежде чем на палубе наступила тишина. Смолкли шаги, затих голос капитана.

Я прислонилась к Джеймисону и проверила свои воспоминания. Дьюи погиб, он больше не сможет стереть эту линию времени. Это под силу только кому-то другому из Хроносов, и с каждым прошедшим мгновением цена для них возрастает стократно. Без Дьюи мэром, наверное, станет Джордж. Я знаю своего дядю – он объявит Джорджа победителем и намекнет зрителям, что Дьюи куда-то уехал и тяжело переживает поражение, в точности так, как я и сказала полицейским. Пустив в ход чары и деньги, он добьется, чтобы чиновники из избирательной комиссии написали в своих отчетах то же самое, и никто ни о чем не догадается. Хроносы, может быть, даже не станут искать своего пропавшего родственника.

Пол загрохотал – заработали паровые машины.

Сердце, полное надежды, забилось быстрее, чем барабаны Ревеллей. Мы и впрямь покидаем Шарман. И можем поехать куда угодно. Вместе.

В кромешной темноте я потянулась к Джеймисону, коснулась губами его подбородка, прохладной щеки и наконец губ. Под мокрой рубашкой его сердце рвалось из груди, и я прижала к нему ладонь.

Впервые за долгое время я дала волю фантазии и мысленно нарисовала у себя в голове пейзажи с фотографий, которые в детстве вырезала из журналов и развешивала на стене. Города на материке. Горы. Пирамиды.

Паром пришел в движение, и мы чуть не упали. Хохоча, Джеймисон притянул меня обратно к себе.

– Куда хочешь поехать в первую очередь? – прошептал он мне на ухо.

Я прижалась к нему и улыбнулась в темноте:

– Куда угодно.

Эпилог

Лакс

Где-то вдали растворялась в тишине нежная мелодия кларнета. Мы вошли в вестибюль роскошного декадентского отеля. Я обернулась к Джеймисону:

– А мы можем себе это позволить?

Он просиял:

– Пусть я ничего не понимаю в драгоценных камнях, зато неплохо разбираюсь в долларовых купюрах.

Грязные материковые деньги. Монеты мне еще нравились, но за четыре месяца я так и не привыкла к мятым банкнотам.

– Сможем остановиться всего на одну ночь, – признался Джеймисон и взял меня под руку.

Мы направились к стойке регистрации, восхищенно разглядывая все вокруг. С потолка свисали огромные люстры. Везде, от потолочных панелей до мраморного пола, поблескивали позолоченные детали. Отель был похож на золотой глазированный торт. По вестибюлю фланировали гости в длинных шубах, под которыми призывно перешептывались драгоценные камни. Моя кровь, кровь Ревеллей, забурлила.

– Здесь слишком красиво, – прошептала я, не в силах отвести глаз от великолепного декора. Рука невольно потянулась к фотоаппарату – ценнейшей вещи, которую Джеймисон выторговал в Филадельфии. Позже сделаю снимок. Нана непременно должна увидеть эту красоту.

– За работу в порту мне неплохо заплатили, – тихо сказал он. – Кроме того, мы же собирались отпраздновать.

Четыре месяца. Прошло уже четыре месяца с тех пор, как мы покинули Шарман, а это значит, что если Хроносы сейчас захотят расследовать гибель Дьюи, то им придется расплатиться за это тридцатью тремя годами своей жизни. Будут ли они готовы пойти на такие жертвы ради своего отвергнутого родственника?

Мы пообещали друг другу, что через четыре месяца устроим себе праздник.

Девушка за стойкой жестом подозвала нас. При виде красавца Джеймисона ее щеки едва заметно зарделись, но как только она обратила внимание на нашу простую одежду, потрепанную в долгом путешествии, ее улыбка погасла.

– В нашем отеле нельзя находиться посторонним.

Лицо Джеймисона вспыхнуло от раздражения, но я похлопала его по руке, успокаивая.

– Собственно говоря, мы бы хотели остановиться у вас.

– Один номер или два? – Она не сводила глаз с Джеймисона, как будто не слышала меня. Неприятная привычка материковых жителей – не обращать внимания на женщин.

– Один. – Я демонстративно выставила напоказ увесистое обручальное кольцо Дьюи. – У вас есть номер для новобрачных?

При виде огромного камня на моем пальце ее глаза широко распахнулись. Такой бриллиант был чем-то невиданным даже в столь шикарном заведении. Мы с Джеймисоном обсуждали, что делать с кольцом – спрятать в багаже или носить с собой. Однако стоящие на отшибе палаточные лагеря, в которых мы часто останавливались, не внушали доверия, и было боязно оставлять там камень без присмотра. Так что я перекрасила волосы в золотистый цвет, коротко подстриглась наподобие Тристы и молила бога, чтобы меня никто не узнал и не стал задаваться вопросом, откуда у меня такое необычное кольцо.

– Очень красивый камень, – неохотно признала девушка и снова перевела взгляд на Джеймисона. – Сэр, у нас есть номер для новобрачных, одна ночь будет стоить шесть долларов. Полагаю, это выходит за рамки вашего бюджета.

Джеймисон зажмурился. Шесть долларов – таких денег у нас не было, да если бы и были, это абсурдная цена за ночь. За меньшие деньги можно прожить целую неделю в приличном отеле.

Не успел он ответить, как я сняла кольцо с пальца и протянула девушке:

– Хотите посмотреть?

Она с удивлением взяла его у меня из рук.

Я мило улыбнулась:

– Тяжелое, правда?

– Действительно. – С тихим вздохом она положила кольцо мне в ладонь.

Во мне разыгралась кровь Ревеллей. «Вы ощущаете прилив необычайной щедрости. Вы хотите поселить нас в номере для новобрачных бесплатно».

– Знаете что? Номер для новобрачных не должен простаивать. Почему бы вам не заселиться в него? Разумеется, за счет заведения.

Изобразив удивление, я прислонилась головой к Джеймисону:

– Дорогой, это необычайно любезное предложение, правда?

В его сапфировых глазах заплясали веселые искры.

– Невиданная щедрость. Благодарим вас.

– Я попрошу коридорного занести ваш багаж. Желаете что-нибудь еще?

Джеймисон взял ключ из ее протянутой руки и сунул в карман.

– Если не сложно, попросите утром прислать нам свежий номер газеты «Таймс».

Я незаметно сжала ему локоть. Джеймисон просматривал все нью-йоркские газеты в поисках новостей с Шармана. Мы видели статьи о победе Джорджа на выборах и о том, что Дьюи исчез из поля зрения широкой публики. По сведениям анонимных источников, он тяжело переживал поражение и уехал в Италию. Дядя Вольф постарался на славу. Было также много рецензий на зимнее представление в театре Ревеллей. Репортеры горячо рекомендовали всем читателям посмотреть его. Слухи о невиданных акробатических подвигах новой примы распространились далеко за пределы штата, привлекая туристов со всей страны. Наконец-то Колетт получила заслуженное признание.

В одном из интервью последних месяцев ее сфотографировали вместе с Тристой, живой и здоровой. Джеймисон не помнил себя от радости. С того дня совесть наконец-то перестала мучить его, хотя бывало, что мы оба с головой погружались в переживания. Он до сих пор винил себя за то, что потерял самообладание. И чуть не лишился подруги.

Это чувство мне тоже было хорошо знакомо. Перед глазами то и дело вставала стеснительная улыбка Тревора. Иногда мне виделось, как мы снова оказывались за кулисами и я, как последняя дура, пыталась помешать его магии. А иногда мерещилось, что это я нажала на спусковой крючок.

И так день за днем.

– Магия камня? – шепотом спросил Джеймисон, когда мы поднимались по величественной лестнице.

– Конечно. – Я дождалась, пока он снова на меня посмотрит. – Честное слово.

Кровная магия, спрятанная, будто крошечный драгоценный камень, в темном уголке моего разума, иногда взывала ко мне и просилась на волю. Но я ни разу не обратилась к ней, даже когда мы остались на мели и отчаянно нуждались в помощи. Без магии выживание на материке оказалось настоящим приключением. Мы путешествовали автостопом. Сворачивали с проторенных маршрутов. Заводили друзей и слушали их истории, отмечали на нашей карте новые места. Посмотрели, например, тот знаменитый водопад на канадской границе – вот уж не думала, что он грохочет так оглушительно! А в Чикаго посетили ночной клуб