Математик Боя. Становление легенды - Blood_and_Tea
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Столько дел, столько дел, — понимающе усмехнулся старый Узумаки. — Обязательно зайду перед тем, как отбыть с молодой химе.
Больше оставаться в этой палате Конно не стал, и, прихватив за компанию и того юхея, который беспомощно развалился на кровати, поняв, встреча какого уровня только что произошла на его глазах, смылся вон.
— Не будет ли оскорблением предположить, что вы явились сюда не только ради меня, Амаки-сан, — улыбнулся Сенсома, садясь на край кровати. — Зачем вы здесь?
— Конкретно здесь, конечно, ради проверки вашего состояния, — ответил Узумаки, подходя. — Но лагерь я посетил еще и для того, чтобы встретить юную химе.
— Каруми здесь? — удивился парень. — Вот уж не ожидал. И Данзо тоже?
— Извини, я не моя двоюродная тетя, да и на Данзо, слава Рикудо, не похожа. Но я все равно рада тебя видеть.
Перерожденный не смог удержаться и застыл с раскрытым ртом, узнав вошедшую в палату красноволосую девушку, облаченную сейчас в полевую форму джонинов, сражающихся на фронте с Водой.
— А ты действительно повзрослела, Наоми… — пораженно выдохнул он.
Девушка рассмеялась в ответ.
— Это мне говорит человек, шрамов на лице которого за то время, что мы не виделись, стало больше раза в четыре? Не спорю — тебе идет, но если бы я сказала тебе то, что сказал мне ты, как бы ты себя почувствовал?
— Прости, — тут же скривился Сенсома, задирая рубашку по молчаливой просьбе Амаки. — Ты права — я не имею права говорить тебе подобное.
Сенджу еще раз улыбнулась и отступила чуть в сторону, давая возможность войти в палату своему спутнику. Сенсоме этот молодой человек (едва ли бывший старше чем он сам) напомнил студентов медицинского университета, находившегося рядом с его домом в прошлой жизни. Особенно во время сессии — такой же расхлябанный, удрученный, почти мертвый внешне.
Тем не менее, взгляд его оставался живым, и этот взгляд был преисполнен интереса. Он вытянул вперед левую ладонь, правой закрыв рот и прокашлявшись, а потом произнес:
— Здравствуй, Математик…
Давление его чакры заставило старого Узумаки чертыхнуться и выронить одну из проверочных печатей. Сенсома, ранее почти невосприимчивый к таким приемам, на сей раз прочувствовал давление в полной мере. Могучее, хаотичное, безразличное и холодное.
Размяв затекшие плечи, он продолжил смотреть за работой Амаки.
— А в ответ? — ничуть не смутился странный парень.
— Ах да, прости, — перерожденный не знал точно, как правильно нужно давить своими намерениями и чакрой, а потому вложил всего, да побольше и будто бросил в спутника Наоми горсть невидимой соли. — Так нормально?
Удивленный поначалу юноша согнулся, будто от удара по животу, и Сенсома тут же оценил, что примерно так бы он и согнулся, если бы принял на себя его удар. Определенно, посыл был передан совершенно точно.
— Молодой человек, Сенсома-сама! — взмолился Узумаки, вновь уронивший фуин. — Не мешайте мне работать!
— Простите, Амаки-сан, — улыбнулся ему перерожденный, с интересом поглядывая на хрипящего юношу, глотающего какие-то таблетки.
В его взгляде было видно отчетливое желание сразиться, но без той ненависти, что была в глазах прочих.
* * *
— Цунаде, — Сенсома усмехнулся. — Хорошее имя. Тороки придумал?
— Вообще-то, мы думали вместе, — сделала вид, что уязвлена, Наоми, но потом вздохнула, соглашаясь. — Имена, которые придумывала я, правда, оказались довольно плохи… Хотя Кушина мне нравится даже сейчас.
— Кушина? — парень покрутил имя в голове. — Действительно — хорошее имя. Цунаде не уступает, по крайней мере. Может быть, твоя внучка и будет его носить.
— Только не говори об этом Тороки, — заговорщицки подмигнула девушка.
Одноклассники рассмеялись вместе и с благодарностью посмотрели друг на друга — про их неприятное расставание, произошедшее больше года назад, никто не упоминал.
— Вообще-то я искала тебя за этим, — Сенджу полезла в подсумок и вытащила оттуда два толстых свитка. — Дядя Тобирама хочет знать твое мнение по поводу этой техники. Ответ потом отошлешь ему приватным голубем — информация строго засекречена, даже я не знаю, что в них.
— Интересно, — Томура принял свитки. — Ты направляешься к Тоширо в Узу?
— Не знала, что дедушка разрешил себя так называть. Дай угадаю — ты его побил?
— Мы были побиты оба, — перерожденный скривился, вспоминая свое поражение. — Но ты почти права. Передай ему там привет от меня.
— Конечно.
Они еще немного поболтали о мелочах, пока Озин полоскал рот в воде и принимал таблетки горстями, а Амаки проводил инспекцию по владениям Конно. Потом Сенсома, придерживая Наоми за руку, провел ее к лодке, на которой она с сопровождением и должна была отправиться в Узушио.
— Мы еще встретимся на этом фронте, староста, — улыбнулась Сенджу. — Но я все равно считаю, что тогда вы поступили разумно. Едва ли я бы смогла стать тебе хорошей женой.
— Давай не будем, — улыбнулся в ответ Томура, отметив, как поперхнулись Озин и Амаки за ее спиной. — Удачи.
И девушка отплыла к клану своей матери, оставив почти выздоровевшего парня с двумя свитками, описывающими принцип сильнейшей техники…
Первая Мировая Война — усиляясь
Аналитический центр фронта с Водой работал круглосуточно. Шиноби и обычные люди, работающие в нем, постоянно перекачивали через себя огромные объемы разнообразной информации, приходящей к ним в форме докладов, писем и разведданных. На ее основе они строили тактики и стратегии, вырабатывали меры противодействия тем или иным ресурсам противника.
Большой прямоугольный домик с низкой крышей, под которой и собрались лучшие аналитики сил Огня на этом фронте, нельзя было назвать штабом — здесь не принимали окончательных решений, здесь просто вырабатывали варианты. Сорок четыре личных места, представляющие собой один крепкий дубовый стол, такого же характера стул и всевозможные письменные принадлежности. Карта фронта была одна на всех и находилась, для удобства, прямо на потолке, откуда каждый мог ее видеть.
И именно здесь, сейчас, сидел Сенсома Томура, приказавший всем остальным соблюдать абсолютную дистанцию, дабы сохранить секретность материалов, изучаемых им.
— Сенсома-сан… — один из аналитиков, бросивший заинтересованный взгляд в сторону юного гения — самого Математика Боя, осекся. — У вас… У вас что-то случилось?
Уже почти восстановившийся, но все еще носящий бинты, джонин не ответил, бессмысленно глядя перед собой.
