Семь легенд мира - Оксана Демченко

Кони битри побеждали уже четырнадцать лет. Его сыновья выбирали новых жен, и мало радости было в этой затянувшейся истории, лишенной чистого азарта и наполненной сухим денежным интересом. Именно теперь черная сторона байги затмила для Вэрри более давние светлые воспоминания. Он слишком долго жил, чтобы верить в случайность предлагаемой лучшим коням иных племен ледяной воды на водопоях. И еще сразу заметил, как странно часто начинают за пару дней до байги хромать самые сильные соперники рыжих коней рода битри. Да какие догадки, ведь он сам выпорол кнутом мальчишку, пытавшегося незадолго до рассвета проколоть сухожилие Тамиза!

Вот, правда, и бил вполсилы, и не выдал парнишку совету племен из глупой жалости. Доказать умысел старого волка невозможно, а мальчику за его дело полагается страшная кара. Бесчестье, искалеченная рука и клеймо. Он забрал восьмилетнего преступника, молча перетерпевшего наказание, с собой, подробно допросил в шатре, зареванного и убитого горем. Оказывается, ценой за неучастие Тамиза в байге было счастье старшей сестры. Что оба они – сироты, и лишь по «доброте» Апи, принявшего их скот в общее стадо, пережили зиму, а теперь могли бы получить право стать частью большого и богатого племени, имея постоянную долю в стаде и свой шатер. Только тогда девушку год спустя сговорит в хороший род сам Апи, он и это пообещал. Тоэль – тогда его так звали – увез и ее. Он обменял свой отказ от амги-байги на обоих детей, старейшина согласился охотно. Ребят поселил в Гриддэ, у бездетной вдовы погибшего в горах Амроха Иттэ-Гира. И насмешливо пообещал вырвать руки, если снова застанет за недостойным делом. Его грозному тону не особенно поверили. И каждый раз в домике старой Нивит Иттэ-Гир ждут как самого дорогого гостя. Уже старой… ну да, летом ей исполнилось шестьдесят пять. Его единственный не-вороной конь был из семьи Иттэ-Гир. И тоже – ханти, лучшая кровь Гриддэ. Предмет вечной ссоры родов Гир и Орт за право назвать своего скакуна первым. Кстати, отдавая Актама ему, демону, старый Орт буквально светился от счастья. Если Кэбир выбрал, то нужны ли иные доказательства: его ханти нет равных под солнцем!

Вэрри улыбнулся, замедлил бег, а потом и вовсе остановился. Воспоминания и мысли – хороший способ сократить путь. Как он твердил себе: две сотни верст, далеко, жарко… А вот уже и каменные колонны, причудливо подобные природным маякам или дозорным башням у входа в горную лощину. За ними – зеленые луга Гриддэ, полого спускающиеся к озеру.

Айри вздохнул, медленно снял заплечный мешок, расправил плечи, потянулся и устроился в тени. Под этой скалой он отдыхал всегда, добираясь в селение пешком. Оброс привычками! Лой отцепился от гудящего правого уха и ловко прыгнул на почти вертикальный бок колонны. Защелкал, обещая вернуться скоро: вот только наверх проберется и осмотрится, он любит все знать. Вэрри согласно кивнул и сел поудобнее, разминая уставшие плечи. Мешок с орехами худел удручающе медленно. Впрочем, сам виноват, нечего было столько покупать! А что до испорченной злобой и жадностью байги – если разобраться, тоже его недосмотр. Грязная игра давно требовала внимательного разбирательства, но все руки не доходили. Да и не илла он, чтобы лезть в их дела! Что, слепы разве вожди иных степных племен? Молчат и принимают ложь.

Он точно знал, когда вмешается неизбежно. Стоит седому Апи Битринни тронуть хоть одного жеребенка из Гриддэ, и демон вспомнит старый договор с коневодами. Кажется, примерно те же соображения удерживали от этой глупости старейшину. Однажды жадность пересилит здравый смысл. В степи с ее простором конь – это жизнь. А такой, как его Актам – куда более, чем просто жизнь. Настоящее счастье. Свобода передвижения, родовая честь, достаток, воплощенная гордость. Несколько дней он бежал сюда в поту и пыли. Зато обратно Актам доставит играючи. Может быть, за один переход, даже с полным запасом корма себе и поклажей седока. Теперь ему десять, конь в самой силе. Интересно, каковы его жеребята? Помнится, кроме Норима тогда в Гриддэ была лишь темно-гнедая кобылка, одногодок. Теперь наверняка есть новые малыши. Вэрри усмехнулся: уж точно вороные. Должен у коней этого рода быть хоть один недостаток.

Род Иттэ-Орт придирчив в выборе кобылиц и сводит коней, подбирая по стати, характеру и даже масти. Вэрри знал: много лет его друзья из Гриддэ мечтают получить в линии Актама настоящих огнешкурых жеребцов, которых зовут «ящерицами» за изящную тонкость сухого корпуса. А рождаются упорно – вороные, с точки зрения породы по масти и сложению не слишком характерные и удачные. Очень крупные, несколько грубоватые в конструкции и безмерно самолюбивые. Несравненные в скорости, выносливости и понятливости. Одним словом – лучшие, что бы там ни думали люди. Не зря линия «ханти», никогда не продавалась вне селения. Да, эти скакуны и их седоки служили гонцами владык, охраняли караваны. Но всегда возвращались домой вместе с хозяином…

Ханти – причина плохого сна и тягостных вздохов всех владык востока, где давно мечтают впустую, без активных действий по захвату или воровству недостижимого, поскольку помнят: тронь одного такого, и увидишь скоро и неизбежно, самое позднее через несколько лет, их покровителя, ужасного демона Кэбира, пришедшего за конем и расплатой. А ведь все легенды не без основания утверждают, он берет не золотом, а кровью…

Своего Актама айри узнал с трудом.

Коня ему показал младший сын рода Орт. Виновато и печально объяснил по пути к пастбищу, что любимая кобылица вороного пала зимой, когда его увели в загоны, ведь старый Дарги согласился свести коня с выгодной парой из линии «золотых». Погибла и она, уже жеребая, и годовалый старший малыш. Было очень холодно, пастухи вели коней в укрытие и не уследили. Восхитительная Шай-Мирзэ отстала, жеребенку заданный темп оказался непосилен. И ей пришлось встретить волков одной. Когда люди и собаки подоспели, ничего уже нельзя было поделать. Ее и узнать оказалось сложно, только приметная стрелка на лбу уцелела без рваных ран и крови.

Актам с того дня буквально взбесился и трижды вырывался, пытаясь уйти в дикую степь. Его с огромным трудом ловили и держали до весны в путах. А конь счел такое отношение предательством. Год уже никого к себе не подпускает, совершенно одичал. Старый Дарги болеет, глядя на медленное угасание своего лучшего коня, не оставившего к тому же ни единого потомка в мужской линии.

Кинче Иттэ-Орт тяжело вздохнул и признал: зря они не сохранили старшего сына Актама, хоть у того и были больные ноги. Для скачки плох, но на племя, может, и сгодился бы. Вэрри кивал, не спеша радовать коневода новостями о судьбе жеребенка, выкупленного им по невозможной цене у Дарги, еще два года назад – излишне заносчивого и гордого…