Убийство Короля Нага - Джессика М. Батлер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
По мере того как он вспоминал прошедшие события, его нутро передернулось.
— Не думаю, что Совет принял это предложение.
Наверное, ему не стоило так удивляться.
Она потерла затылок и скорбно посмотрела на него.
— Думаю, это можно сказать с уверенностью. — Она вздрогнула. — Я чувствую себя в ловушке. Как будто я не могу пошевелиться, но хочу.
— Нам нужно проснуться.
— Ищи слабые места в стенах. Места, где все выглядит не совсем правильно. Тогда вбей внутрь. — Она сползла с кровати, двигаясь при этом гораздо жестче. — В данном случае насилие — это выход.
Он тоже сполз с кровати и подошел к стене. Здесь цвет был искажен, более плоский и тусклый. Он надавил на нее.
Мышца дернулась. Не в его теле. В другом месте. Как будто его настоящее тело было далеко, но он все равно каким-то образом чувствовал его.
Какое странное ощущение.
Он надавил сильнее.
Рея что-то проворчала и ударила в другое место, расположенное дальше.
— Ты должен нажать на нее со всей силой, — сказала она. — Иногда она большая, иногда маленькая. Но как только ты прорвешься, ты проснешься.
Он мрачно кивнул, поднял кулак и ударил по поверхности. Удар прозвучал глухо, словно что-то заглушило его. Но его захлестнула искра осознания.
Это было оно.
Он бил все сильнее и быстрее. Сам воздух затрещал под его кулаками, и тяжелые удары усилились. Затем на него опустилась тьма.
Он моргнул, обнаружив себя в новом месте. Помутнение зрения заняло еще мгновение, чтобы проясниться. Ноющая боль во всем теле вернула его в сознание.
Он застонал. Совет, несомненно, ясно выразил свое отношение к его решению.
Он лежал на каменном мозаичном полу. Ни руки, ни хвост не шевелились. Даже если бы он не был связан, он был настолько скован, что не смог бы сопротивляться.
Рея лежала на полу рядом с ним, тоже связанная, но по лодыжкам и запястьям. Она оставалась без сознания, но дышала. Ее рот дергался.
Над большим каменным бассейном клубился пар. Что они здесь делали? Это была одна из небольших бань, старая, отложенная для ремонта или хранения, в зависимости от того, что с ней решили делать. Похоже, что для хранения. По всему помещению были расставлены коробки. Они заполняли два небольших чана. Казалось, что только в одном из них еще оставалась вода — естественном, который находился прямо под каменным руслом горячего потока и стекал в другой, поддерживая воду на постоянном уровне.
Почему Совет не поместил их в подземелье? А ведь они связали его только веревками.
Он хмыкнул и выругался, поняв, что, несмотря на то что это были не более чем веревки, они все еще эффективно удерживали его на месте. В конце концов он вырвется. Но это было еще одним подтверждением того, что держать его в заточении даже целый день — не самая лучшая цель. Им нужно было продержать его здесь достаточно долго.
Цель заключалась не в том, чтобы причинить боль или убить, а в том, чтобы он не мешал им достаточно долго, чтобы они могли завершить ритуал. Его нужно было начать утром третьего дня.
Сколько сейчас времени?
Ни один хронометр не подсказывал ему, который час.
Остались ли масляные лампы в этом месте без присмотра? Если бы он знал это, то мог бы предположить, сколько времени они здесь находились, исходя из количества использованного масла. Вот только он не знал, когда в последний раз ухаживали за лампами и зажигали ли их до этого.
Он еще сильнее напряг запястья, продолжая двигать ими взад-вперед, пока раздувал чешую. Двигаться получалось слабо. Но у него рано или поздно получится.
Рея проснулась, приподняв голову.
— Спокойной ночи, которое причиняет боль, — поморщилась она. Она напряглась, чтобы посмотреть на него. — Что они собираются с нами делать?
— Оставят нас здесь, пока не закончат ритуал, — мрачно ответил он.
Кто знал, что произойдет потом? Они не могли подумать, что он согласится с этим. Возможно, они и не думали об этом, а лишь заботились о том, чтобы их люди были в безопасности. Он перерезал веревки.
— Я чувствую один из концов веревки, — сказала она, и ее лицо исказилось, когда она откинулась назад. — Если бы я могла за него ухватиться, думаю, я смогла бы развязать себя.
— Вот.
Он повернулся под углом. Они связали его хорошо, но оставили почти фут или два кончика хвоста. Этого могло быть достаточно. Он придвинулся ближе, затем вытянул кончик хвоста. Складки, в которые они загнали его тело, не позволяли ему распрямиться еще больше. Они уже болели и пульсировали от усиливающегося дискомфорта. Но это… это должно сработать.
— Мне придется тебе пододвинуть. Не шевелись. — Осторожно обхватив хвостом ее лодыжки, он развернул ее так, чтобы она стояла к нему спиной.
Ее пальцы сгибались, протискиваясь сквозь веревки. Она почти дотянулась до одной из петель и конца. Он притянул ее ближе, а затем обвил хвостом конец веревки.
— Минутку. Теперь ты чувствуешь веревку? — спросил он.
— Да. — Ее голос дрогнул. — Я не могу тянуть веревку выше.
Его хвост сделал все остальное, а затем вернул веревку ей.
Вместе они управляли веревкой. Его хвост не обладал такой ловкостью, как руки и пальцы, но это было лучше, чем ничего. И чем больше он ослаблял ключевые точки креплений и направлял конец веревки в ее руки, тем быстрее она их развязывала.
Веревки упали. Она села и сразу же развязала лодыжки.
— Сколько времени у нас есть, прежде чем они принесут в жертву этих детей?
— Несколько часов, — ответил он. Он продолжал скрежетать чешуей о веревки, пока она не перебралась к нему и не развязала их. От веревки поднялась пыль, и она с грохотом упала на землю. — Может, больше. Это зависит от времени.
— Жаль, что мы находимся под землей в таком месте, где это почти невозможно определить, — хмыкнула она.
Она развязала последний из больших узлов на его кольцах хвоста.
Вырвавшись на свободу, он пошатнулся. Он бросился к двери, но его движение было неловким. Высокая дверь из железного дерева, запечатанная и обработанная, стояла на другой стороне комнаты, украшенная тонкой резьбой вдоль длинных металлических накладок и окруженная высокими арками и колоннами, которые скрывали другие трубы в комнате.
Он взялся за ручку. Она отказалась поворачиваться. Она даже не зазвенела, когда он потряс ее. Ночь. Он подставил плечо к двери и на всякий
