Золотая братина: В замкнутом круге - Игорь Минутко

В зале стало абсолютно тихо. Все смотрели на руководителя операции.

– Первое, что надо сделать, – сказал Миров, – немедленно оцепить район вокруг этих коттеджей в радиусе минимум пятьдесят километров, выставить посты на всех дорогах – проселочных, неасфальтированных тоже, проверять каждую машину и начать от этих постов прочесывать местность, сужая круг, опять же к коттеджам, не пропуская ни одной деревни, ни одного дачного поселка. Мы не имеем права ночью входить в частные дома, но, известно по опыту, люди, которые проснутся, сами пойдут нам навстречу. Это, Павел Матвеевич, по вашей части. Поднимайте свой спецотряд. Не хватит людей – поможем.

– Думаю, справимся своими силами, Вениамин Георгиевич, – заявил моложавый мужчина с совершенно седой головой. – Разрешите идти?

– Действуйте. Я, товарищи, буду у себя. – Повернувшись к операторам, Миров сказал: – Все донесения переводите на мои телефоны.

Острое чувство дискомфорта испытывал Вениамин Георгиевич. Одна мысль не давала ему покоя: «Прав Арчил – играем в предложенную ими игру. Что-то неординарное надо предпринять. Немедленно… Но что?…»

Скорый поезд Москва – Хельсинки отправлялся от перрона Ленинградского вокзала в ноль сорок пять. Черный «мерседес» подъехал к вокзалу за пятнадцать минут до назначенного времени. Все пока шло по плану.

Ян первым вышел из машины. Теперь на голове его была летняя шляпа из тонкого бежевого фетра с короткими полями, через левую руку перекинут легкий плащ, в правой – солидный черный кейс из натуральной кожи, на двух замках с кодами. Пожилой преуспевающий бизнесмен или путешественник, не стесненный в средствах… Ничего общего с тем простоватым, услужливым, обстоятельным «охранником», каким знал Никодима Ивановича Воротаева директор Музея народного искусства России господин Любин. Два разных человека.

– Чего ты там расселся? – спросил Ян, неторопливо оглянувшись. Площадь трех вокзалов, как в любой час суток, кипела своей суетной жизнью. – Может быть, вылезешь?

– Куда тачку отгонять? – угрюмо спросил Кол.

– Пошли, проводишь меня до вагона. Кол повиновался – вылез из машины.

– Не в службу, а в дружбу, – попросил Ян: – Сбегай вон до тех киосков. Поищи «Данхил», возьми три пачки. Только их курю. – Никодим Иванович сунул руку в карман за бумажником.

– Да у меня есть… – поморщился Кол.

– Дуй! Ноги у тебя молодые. Время поджимает.

Кол убежал, а Ян быстро сел в машину на место водителя, осторожно вынул из внутреннего кармана плоский целлофановый пакет, из него извлек перчатки из тончайшей бесцветной резины и крохотный пузырек темного стекла.

– Еле нашел, – запыхавшись, сказал Кол. – Вот!

– Спасибо, Кол. Ты настоящий друг. – Ян рассовал пачки по карманам. – Пошли.

У вагона СВ скучала молоденькая проводница.

– Что, красавица, пассажиров нет? – спросил Ян, отдавая девушке свой билет.

– Кто в спальном за такие деньги теперь ездит, – ответила проводница, – когда в купированные и мягкие билетов полно. Вы у меня четвертый.

– Паспорт предъявить? – спросил Ян.

– Не надо. Я солидного и честного клиента сразу вижу. – Она игриво улыбнулась. – Проходите.

– Юноша на минуту со мной зайдет.

– Пожалуйста! Только до отправления… – проводница посмотрела на маленькие часики, – семь минут осталось.

– Успеем проститься. Пошли, мой юный друг.

В купе была идеальная чистота, прохладно, на столике стояла вазочка с тремя фиолетовыми астрами.

– Ни хрена себе!.. – присвистнул Кол. – Во капиталисты катаются!

– Ты чего набычился, скажи?

– Ничего! Всех парней – кого в Питер, а кого – за бугор. Только Кол вам больше ненужный…

– Может, еще и понадобишься.

– Это как? Еще работа будет?

– Слушай внимательно и не перебивай. Все, что было за последние полтора года – и в «Амулете», и везде, – забудь. Ничего этого не было. Понял?

– Понял! – покорно кивнул стриженый Кол.

– Ты честно зарабатывал свою тысячу долларов в месяц. Немного, конечно, но… Или тебе было мало? Ты недоволен?

– Доволен. Только…

– Ну-ну, говори.

– Вы мне никогда не доверяли деньги, если предстояли расходы. А вот Очкарику…

– Ладно! – перебил Ян. – Значит, так, Кол… Ты, как мы договорились, все забыл. Но, может статься, еще понадобишься. И тогда мы тебя найдем. А может, и не понадобишься… Это как судьба распорядится. Вот тебе доплата за сделанное и задаток за возможное будущее. – Ян вынул из внутреннего кармана пиджака плотный запечатанный пакет и передал его озадаченному Колу. – Ключи от «мерседеса» у тебя?

– У меня.

– В пакете все необходимые документы на твое имя. Теперь «мерседес»…

– Мой? – Кол не верил своим ушам.

– Твой. И ступай.

Кол хотел еще что-то сказать, но Ян остановил его жестом, в котором было что-то брезгливое.

– Мальчики! – послышался голос проводницы. – Дано отправление!

– Спасибо, Ян… – Кол опрометью бросился из купе. И уже на ходу выпрыгнул на перрон.

Прошло с полчаса. Торопливо стучали колеса поезда. Ян сидел неподвижно, глядя в окно, за которым плыла подмосковная июльская ночь. Деликатно постучали в дверь.

– Прошу! – спокойно сказал Ян, не меняя позы.

В купе заглянула молодая проводница. Ей было лет двадцать пять – полнеющая аппетитная блондинка с карими шальными глазами.

«Одинокая», – определил Ян.

– Не спите? Может, чаю или кофе? Пиво есть, баночное, немецкое.

– Когда мы будем в Питере?

– Без четверти семь утра.

– Понятно… Ну а кроме пива, что у вас есть?

– Да все есть! – оживилась проводница. – Шампанское, коньяк, водка разная…

– А вы что предпочитаете?

– Я? – Возникла небольшая пауза. – Я лучше шампанское.

– Так, может быть, вместе выпьем шампанского?

– С хорошим клиентом – с удовольствием!

– Как тебя зовут?

– Елизавета.

– Тащи, Лиза, шампанского, бутылку коньяку, фрукты, конфеты. Что там еще у тебя?

– Я мигом! – Проводница исчезла.

Ян снял пиджак, отстегнул сбрую с пистолетом, который был у него под мышкой, и засунул оружие под толстый поролоновый матрац. И стал ждать Елизавету. Лизу…

Вертолет, на котором летела группа Николая Корчного, в ста пятидесяти километрах от Петербурга попал в грозовой фронт, и пришлось совершать облет эпицентра разбушевавшейся стихии. В результате посадку на стадионе спортивного клуба «Парус» совершили только в начале четвертого утра. Уже светало, но солнце еще не взошло. Здесь, как и в Москве, минувшими сутками тоже прошли сильные дожди с грозой, и сейчас под бледно-голубым промытым небом вокруг маленького стадиона лежал зеленый, благоуханный, в россыпях дождевых капель мир.

Их ждали. Грузовая крытая машина с бойцами ОМОНа и «форд» от Федеральной службы безопасности для группы Корчного стояли возле маленькой дощатой конторы стадиона, ветхой и жалкой. В тесной комнатке кроме командира омоновцев и представителя ФСБ находился перепуганный, бледный и небритый заместитель мэра Ораниенбаума. С ходу пожав руки гостям из Москвы, он быстро затараторил:

– Все, товарищи, сделано со строжайшим соблюдением закона. – Голос у представителя местной власти был высоким и тонким, в полном контрасте с крупным и рыхлым телом. – Я захватил все документы. Прощу ознакомиться.

– Мы уже ознакомились, – заявил пожилой мужчина спортивного вида, работник питерской ФСБ Федор Александрович Грач-ко. – Документы в полном порядке. Мы и на месте были.

– То есть, – спокойно спросил Корчной, – сделка уже состоялась?

– Да, состоялась, еще вчера, – ответил заместитель мэра, вытирая вспотевшее от волнения лицо.

– И ворота с этими львами вывезены?

– Вывезены, – повторил Грачко. – Мы на всякий случай дали команду постам таможни на западных границах области проверять все фуры. Но… Вы понимаете, если документы в порядке, если неразрешенного к вывозу груза нет… Вы ведь не сразу снабдили нас точной информацией. А вывоза этих ворот можно было и не допустить.

– Постойте, постойте! – перебил Корчной. – Почему вы решили, что граф именно в автофургоне будет вывозить за границу свои ворота?

– Так они уехали после завершения сделки, то есть после того, как двадцать тысяч долларов уже были в нашем отделении Сбербанка и перечислены на счет пансионата ветеранов войны… – вмешался заместитель мэра. – Уверяю вас, все эти деньги до последнего рубля… простите, до последнего доллара… будут истрачены на капитальный ремонт здания пансионата. Наш мэр лично распорядился…

– Я не о том, – поморщился Корчной. – Вы сказали – они… Это кто, граф Оболин? А еще кто?

– Да нет же! – всплеснул пухлыми ладошками заместитель мэра. – За два дня до приезда этого Оболина оформлением всех документов занимался Самойлов Виктор Иннокентьевич, доверенное лицо графа. Он представил нам соответствующие документы с печатью графов Оболиных. Ведь оформление документов действительно кропотливое, хлопотное дело, а этот Виктор Иннокентьевич оказался блестящим юристом, специалистом высшего класса. В купчей же, которую вместе составили, была оставлена пустая строка только для суммы. Граф Оболин, приехав вчера, остался доволен состоянием ворот и подтвердил сумму, о которой был до этого лишь заочный устный договор, – двадцать тысяч долларов. Очень щедрым человеком оказался граф Александр Петрович. Истинно русский человек. Он даже прослезился, когда беседовал с нашими стариками-ветеранами.