Долина кукол - Жаклин Сьюзан

дела. К сожалению, просто передать ключи от дома мистеру Уокеру еще не означает порвать окончательно c Лоренсвилем. Продажа дома была сопряжена c массой юридических тонкостей, и ее присутствие было при этом необходимо. Нужно было утвердить завещание. И еще мебель – не выкидывать же ее на улицу. По мнению мистера Уокера, каждый предмет сколько-нибудь да стоил. Поэтому следовало сделать опись и отправить мебель на аукцион в Нью-Йорк или Бостон. За обстановку можно получить приличную сумму. Мать оставила ей пятьдесят тысяч наличными, в облигациях и ценных бумагах. Плюс деньги тети Эми, которые теперь тоже переходили к Энн, – еще двадцать пять тысяч. Мистер Уокер считает, что за дом можно выручить сорок тысяч долларов, поскольку он стоит на полутора акрах недешевой земли. В общем, у нее будет уйма денег – за сто тысяч, не считая мебели. Но это означало, что ей придется возвращаться в Лоренсвиль и проторчать там еще самое меньшее неделю. От этой мысли она содрогнулась. От одного пребывания в этом доме ей становилось жутко плохо.

Она быстро приняла душ, переоделась и на такси отправилась к Лайону. Приехав, она застала его за пишущей машинкой.

– Добро пожаловать в келью, – сказал он, ласково обнимая ее. Он стал собирать скомканные листы, разбросанные по полу. – Извини за беспорядок. Работаю каждый вечер. Совсем зашился.

Она заставила себя улыбнуться.

– Я рада за тебя, Лайон. Убеждена, что книга будет очень хорошей.

Она взяла несколько только что отпечатанных страниц и просмотрела их.

– Мне сейчас, конечно, совсем некстати торчать в Лоренсвиле. Но я могу взять кое-что c собой и перепечатать набело.

– Что бы я без тебя делал? Сам-то я так печатаю, что никто потом ни черта не разберет. – Он вдруг нахмурился. – Несладко тебе приходится – столько уже терпела, а теперь опять задержка из-за этой чертовой переделки.

– Я же сказала тебе, – улыбнулась она, – что, если потребуется, готова ждать хоть всю жизнь. Не обращай внимания на мое настроение, Лайон, – это все Лоренсвиль.

И только позже, лежа в его объятиях, она почувствовала, что Лоренсвиль остался далеко позади. Как будто его и не было никогда. И лишь долгое время спустя она вспомнила, что ничего не сказала Лайону о Дженнифер.

– Рад за нее, – сказал он. – Но ведь теперь тебе будет трудно? В том смысле, что ты остаешься в номере одна.

– У меня есть деньги, Лайон. Мама мне приличную сумму оставила.

– Держи эти сведения при себе. А то подцепит тебя какой-нибудь охотник за приданым.

– Лайон, давай поженимся. Моих денег нам хватит на… довольно долго.

– И ты будешь каждое утро ходить на работу…

– Только чтобы не мешать тебе. Если мы оба будем все время дома, тут будет несколько тесновато, но когда ты закончишь переделку, я буду работать на тебя. Печатать твои рукописи, вести переписку c читателями…

– Нет, Энн, так не получится. Ты же знаешь, что сказала Бесс Уилсон. Даже если книга окажется хорошей, максимум, что я на ней заработаю, это некоторое имя. Дальше предстоит еще год работы, а денег по-прежнему не предвидится. И пойми, я хотел бы заниматься только этим. За последние несколько вечеров я уяснил для себя: можно войти в определенный ритм, только когда несколько часов подряд погружен в работу.

– Тем более я права. – Она приподнялась.

– Это как посмотреть. У меня есть кое-какие сбережения, Энн. Но пока я приступлю к следующей книге, от них ничего не останется. Я буду просить у тебя на сигареты. Меня это будет унижать, я не смогу писать. Нет, родная, так ничего не выйдет.

– Так что же мне делать? Сидеть сложа руки и ждать, пока ты получишь Пулицеровскую премию?

– Нет. Давай подождем, пока выйдет книга, и посмотрим, как ее примут. У меня нет твердой уверенности, что ее даже напечатают.

– Напечатают. Конечно напечатают. А я буду ждать. – Она призадумалась. – Интересно, а сколько потребуется времени, чтобы напечатать книгу?

Он засмеялся и обнял ее.

Энн ходила взад-вперед по деревянному настилу лоренсвильской железнодорожной станции. Местный поезд, как обычно, запаздывал. Бедный Лайон. Просто трястись в поезде пять часов до Бостона – и то тоска неимоверная, но еще час мерзнуть в неотапливаемой электричке, которая останавливается возле каждого столба…

За последние три дня она ужасно устала. И даже была благодарна Уилли Гендерсону, который всюду возил ее в своем новеньком «шевви». С каждой мелочью было связано столько волокиты, и ей порой казалось, что дело вообще не сдвинулось c мертвой точки. Придется ей пробыть здесь до середины следующей недели, дождаться приезда маклера из Бостона, c которым они должны обсудить вопрос о продаже обстановки. Все вопросы требовали обсуждения – какой бы шаг она ни предпринимала, все заходило в тупик из-за бесконечных юридических проволочек. В Лоренсвиле она чувствовала себя как в капкане.

Но на выходные приезжает Лайон. У них будут два восхитительных дня, и, пока они будут вместе, даже Лоренсвиль можно стерпеть. Впервые громадному ложу ее матери предстояло принять пару, для которой единение было счастьем. Прибирая в спальне, она гадала, сколько ночей ее отец провел здесь в отчаянных мольбах, нарываясь на неизменные отказы матери, которая в эмоциональном отношении так и осталась девственницей. «Ну, милая, сегодня тебя ждет нечто новое», – сказала она кровати, похлопав по одеялу в последний раз. И кровать скрипнула, словно эти слова шокировали ее.

Но теперь, вышагивая по платформе, Энн сомневалась в разумности этой затеи. Все в Лоренсвиле узнают, что у нее останавливался Лайон. Ну и ладно! Она продаст дом и больше никогда сюда не вернется. Будь проклят этот городишко! Пусть себе думают что хотят.

Она услышала гудок приближающейся электрички. Она первая увидела его. Падал легкий снег и оседал на его черных волосах. Она почувствовала, как у нее замерло сердце: так бывало всякий раз, когда она видела Лайона. Придет ли то время, когда она сможет воспринимать его спокойно, когда привыкнет к мысли, что он принадлежит ей? Теперь, видя его оживленную ответную улыбку, она не могла вновь не поразиться тому, что этот удивительный человек – и в самом деле ее возлюбленный. И он проделал весь путь до Лоренсвиля только ради нее!

– Я уже засомневался, что вообще доберусь до тебя, – сказал он, слегка обняв ее. – Ну и городки мы проезжали! Держу пари, никто понятия не имеет, что в штате Массачусетс есть свой Рим.

– И свой Лоренсвиль, – сказала она.

– Ну нет, про Лоренсвиль все знают. Ты его прославила. А как мы доберемся до родового замка