Жаворонок Теклы (СИ) - Людмила Семенова

Но потом я им постепенно все объяснил, и им стало нравиться в городе. Вот такие ребята в Африке меня и радуют больше всего.

Из Питера Айвар уезжал уже в хорошем ровном настроении, увозя с собой амулет, подаренный Олей и Павликом, — сплетенное из соломы гнездо, в котором были ломтики сушеного яблока, веточки ягод, бутон красной розы, старинная золотая монета и осколок янтаря с застывшими крыльями бабочки.

15. Дыхание белых ночей

После этих праздников у Айвара завязалась крепкая дружба с Павликом, который, кстати, продолжал носить фамилию Коновалов, данную при рождении. Благодаря техническому прогрессу они могли легко общаться из разных уголков земного шара, и не просто откупаться сухими строчками, но и обмениваться впечатлениями и чувствами.

По видеосвязи Айвар смог показать мальчику свой дом и цветник, а иногда, если Интернет работал без сбоев, присылал целые мини-репортажи из разных районов Аддис-Абебы, с историческими дворцами и храмами, более-менее нарядными постройками времен итальянской оккупации, незаконченными проектами высотных зданий, оставшимися с социализма. Они напоминали худшие образцы в спальных районах Питера, даром что строились для местной номенклатуры.

У Айвара и раньше была привычка в поездках по стране делать что-то вроде путевых заметок с фотографиями, и теперь он охотно делился ими с Павликом. Особенно мальчику нравились дома ткачей-горцев из племени дорзе, похожие на перевернутые корзины. А жуткие, кишащие беднотой и заразой рынки на окраинах Аддис-Абебы напомнили ему барахолки Северной столицы, особенно у метро «Удельная». Разве что торговцы в Питере вели себя более скромно, будто стеснялись своих видавших виды неполных сервизов, истрепанных книг и журналов, поношенной одежды и облупившихся игрушек. Павлика, тем не менее, привлекали такие места и он, как Айвар когда-то, порой покупал какие-нибудь мелочи. При внимательном рассмотрении в них находилось нечто причудливое. Стоили они сущие копейки и увлечение мальчика в семье не возбранялось.

В школе Павлик быстро освоился и стал очень хорошим учеником, а также занимался в студии архитектурного развития для детей, где обучали пространственному моделированию, графике, основам урбанистики, цветоведению и рисунку. Но и вне учебы его постоянно тянуло на какие-нибудь приятные открытия. Айвар поощрял такую любознательность, жалея, что в свои юные годы был лишен безграничного доступа к информации.

Но частенько они связывались просто для того, чтобы поболтать о чем-то приятном. Павлик почти всегда писал старшему товарищу вкратце о том, как прошла неделя, присылал ему фотографии, записи школьных спектаклей и прочих забавных мероприятий, рассказывал, что интересного происходит в городе, спрашивал совета, делился тайнами, о которых не знала даже мать и тем более отчим.

А уж когда Айвар приезжал в Питер, это превращалось для Павлика в праздник. У них с Налией часто были дела в России, так как сотрудничество с Эфиопией в медицинской сфере выходило на новый уровень. И если представлялась возможность, Айвар непременно навещал друзей и выкраивал время, чтобы погулять с мальчиком.

Особенно им нравилось встречаться на даче, в тихом провинциальном городке у залива. За посиделками в пирожковой у станции или прогулками по заливу с мороженым Павлик с восторгом рассказывал Айвару обо всем — о змеях, которые в жаркое лето грелись неподалеку от шоссе, о новорожденных лягушатах, которыми после сильного дождя усеян асфальт, о забытых и полуразрушенных дачных усадьбах, по которым он тайком от семьи лазил вместе с другими мальчишками, пытаясь представить, что за люди жили в них раньше.

Правда, время таких поездок приходилось заранее согласовывать, чтобы не столкнуться где-нибудь с Андреем Петровичем Ли или супругами Ким, которые жили не очень далеко от Олиной дачи. Айвар не боялся такой встречи, но считал, что раз уж дал слово не попадаться этим людям на глаза, то не забирать же его обратно.

Однажды Айвар сказал мальчику:

— Знаешь, по чему я больше всего скучаю в Эфиопии?

— По мне?

— Ну, это само собой, — улыбнулся Айвар. — Но еще там очень не хватает питерского хлеба. Нашу эфиопскую инджеру с ним и близко не сравнить! Ты замечал, какие всегда дивные запахи у хлебозавода и в булочной? В России, а тем более у вас в городе к хлебу особое отношение, и здесь он самый вкусный. Когда мои родители только обустраивались в Питере, в общежитии, они однажды купили белого хлеба с хрустящей корочкой и большой кусок шоколадного масла в пергаменте. Потом они все последующие годы вспоминали этот ужин, словно какое-то невиданное блюдо, и так аппетитно говорили, что мне казалось, словно я сам отведал этого чудного масла вместе с ними.

Конечно, на таких прогулках Айвар рассказывал мальчику и о тайнах истории Африки и России, жизни и смерти зулусских полководцев, охотничьих суевериях абиссинского народа и других вещах, которые интересны любому подрастающему мужчине. Павлик увлекался спортивной гимнастикой и любил жаловаться на «деда Вову» — отца Оли, который настаивал, что мальчику положено заниматься борьбой или боксом.

— Айвар, а ты сам какими-нибудь единоборствами владеешь? — полюбопытствовал Павлик.

— Только капоэйрой, — ответил Айвар, смущенно улыбнувшись. — Но это не совсем борьба, она больше напоминает ритуальные танцы, какие до сих пор исполняют воины в Африке. Я этому выучился в детстве, когда жил в Питере. Родители меня водили в очень симпатичный Дом культуры, где были занятия на любой вкус. Потом, когда я уже переехал в Африку, пришлось освоить кое-какие приемы самообороны, там без нее просто не выжить. Но к спорту это имеет мало отношения.

— А меня научишь?

— Ну, некоторые приемы могу показать, а вот для капоэйры надо быть постройнее и полегче на подъем, чем я сейчас, — сказал Айвар шутливо, не без доли лукавства. Спортивная форма у него по-прежнему была отличной, несмотря на кажущуюся громоздкость. Как ни странно, лишние килограммы нисколько не мешали ему в силе и гармоничности движений, потому что были сосредоточены только в одном месте и так плавно его опоясывали, что казались естественным продолжением крепких мышц и жил.

Заодно Айвар рассказал мальчику о легкоатлетических турнирах для энтузиастов в Африке, на которых завоевал не одну награду.

— Представляешь, Павлик, тех, кто отстоял честь своей больницы, после соревнований встречают прямо как победителей древнегреческих Олимпиад! — сказал Айвар. — Да и сам турнир в какой-то степени под них стилизован, и правила почти такие же строгие. Например, бежать приходится босиком по глубокому песку, который в Африке еще и страшно горячий. Но зато это здорово закаляет характер! А уж когда тебя поддерживает целый стадион жизнерадостных людей — это вообще потрясающее чувство. Поэтому я тебе настоятельно советую не бросать спорт, причем заниматься именно