Жаворонок Теклы (СИ) - Людмила Семенова

ничего не надо, достаточно взгляда или прикосновения. Я ведь продолжаю работу в качестве патронажного брата — сам, конечно, с больными сидеть не могу, но постоянно навещаю такие семьи, инструктирую, поддерживаю. Некоторым достаточно было объяснить, что стену и пол у постели больного надо отделать клеенкой, и уже стало намного легче справляться. А в столице удалось на благотворительные взносы организовать приют для одиноких пожилых людей, чтобы они там могли не только лечиться, но и читать, и рисовать, и смотреть хорошие фильмы, и время от времени общаться с молодежью, — среди них есть бывшие учителя, интеллигенты, работники культуры, которые бывали за границей, и им есть что передать. Раньше мне приходилось этим заниматься едва ли не в одни руки, следить и за питанием, и за чистым бельем, но теперь, слава богу, наметился прогресс. Некоторых вообще удалось вытащить из затяжной депрессии и в прямом смысле поставить на ноги: пожилые люди ведь часто перестают двигаться не от болезней, а из-за апатии, равнодушия к жизни.

— Странно, вы ведь еще совсем молодой человек, — вдруг сказал директор, которого явно тронули эти слова. — Но знаете, убеждения с годами меняются, и мало кому удается сохранить идеалы, которые в молодости казались нерушимыми. Вот вы уверены, что сами согласитесь освободить близких от своего присутствия в старости и немощи?

— Ну уж точно не стану умирать у них на глазах, если смогу это предотвратить, — спокойно ответил Айвар. — Благо в Африке много мест, удаленных от цивилизации и гуманизма, где не составит никакой проблемы достать оружие. Но пока об этом рано говорить, у меня много дел, которые надо успеть выполнить.

— Это отрадно слышать, — отозвался директор уже с заметным добродушием. — Таким, как вы, уж точно хочется пожелать долгой счастливой жизни. Давайте я вам покажу наше убежище, пока ваш мальчик там не заскучал. Неужели это у вас сын такой светленький?

— Нет, что вы! Это мой друг, — улыбнулся Айвар. — Просто он потрясающе умный мальчишка, я ему многое рассказываю, в том числе о своей работе. А он так все воспринимает, будто и умом, и сердцем…

— Он удивительно на вас похож, — заметил мужчина, и Айвар слегка смутился, поскольку ему эта странная мысль тоже порой приходила в голову.

Директор показал ему палаты, места общего пользования и рекреационную зону, которая была очень неплохо обустроена. Удалось и немного побеседовать с самими обитателями, которые не сразу освоились в присутствии такого необычного гостя, но Айвар быстро сумел их разговорить. Основной контингент по естественным причинам здесь составляли престарелые женщины, а на них его очарование действовало безотказно в любом возрасте. На прощание они подарили ему две пары прелестных пушистых варежек, которые мастерили на досуге, — вторую пару, маленькую, Айвар взял для Павлика.

Подарок понравился мальчику, однако по дороге обратно Айвар заметил, что Павлик чем-то опечален.

— Что это ты приумолк, Павлик? Утомился или, может быть, есть хочешь? Так сейчас заедем куда-нибудь пообедать, в уютное место. У Налии сегодня еще много работы, так что мы с тобой пока на самообеспечении.

— Спасибо, все хорошо, — робко улыбнулся мальчик. — Я просто почему-то подумал: неужели все люди обязательно умирают?

— Ну да, к сожалению, — спокойно ответил Айвар, подумав, что два самых неудобных вопроса, которые дети задают старшим, — это откуда берется жизнь и есть ли что-нибудь после смерти. И в том, и в другом случае обычно приходится выкручиваться, придумывать какие-то эвфемизмы и сказки, но он в силу своей профессии и жизненного опыта не мог лицемерить. В то же время очень не хотелось ранить восприимчивую душу дорогого ему ребенка.

— И ты когда-нибудь умрешь? — спросил Павлик уже совсем встревоженным голосом.

— Ну а чем я лучше других, родной мой? Давай верить, что это произойдет очень нескоро, и со мной, и с тобой, и с мамой, и со всеми, кого мы любим. А когда человек становится совсем пожилым, он уже легче относится к неизбежности, по-философски. Просто привыкает радоваться одному дню, одной приятной мелочи, почти как ребенок, — погулял по парку, попил чаю, купил новую книгу. А грустные, тяжелые мысли отгоняет. Никакого другого средства от конечности жизни, к сожалению, пока не изобретено.

— Спасибо, — почему-то снова сказал Павлик. — Знаешь, взрослые не любят делиться секретами, все время говорят: вырастешь, мол, узнаешь. То есть, мама так не говорит, но я не хочу ей грустные вопросы задавать, расстраивать. А вот дед Вова ни в какую не хочет объяснять что-нибудь важное: он считает, что это вроде как «не мужское дело» — малышню воспитывать. Дед Андрей гораздо более демократичный.

«Я бы так не сказал» — подумал Айвар, но ничем, конечно, не выдал этого соображения и вслух произнес:

— И что же тебе дед Андрей объясняет?

— Ой, да много чего, — улыбнулся Павлик, — он про науку и технику умеет интересно рассказывать, советует мне всякие мудрые книжки. Но самые главные тайны я все-таки только тебе доверяю.

Тут Айвар был до того растроган, что добродушно рассмеялся. Тут как раз выдалась возможность остановиться и перекусить в уютном месте с итальянской кухней. Когда они устроились на тенистой летней террасе, Айвар заказал мальчику куриный суп и спагетти с овощами и сыром, а себе острые брускетты и классическую «карбонару». Впрочем, в аппетите они нисколько не уступали друг другу.

— Вот и молодец, ешь на здоровье, — одобрительно сказал Айвар, заметив, что мальчик немного стесняется. — Ты ведь уже не малыш, ты будущий мужчина, так что тебе надо набираться сил. Увы, они по-прежнему решают очень многое, это как твой тыл на тот случай, если защитить себя интеллектом не получается. Хотя лично я всегда за второе.

Павлик весело кивнул старшему другу и с удовольствием принялся за фрукты и сок. У него совсем улучшилось настроение, и до вечера они еще успели погулять и побеседовать о всяких приятных секретах. Вернувшись, Налия приготовила ужин, а они в свою очередь порадовали ее купленными по пути сладкими булочками. До конца их командировки в Питере все трое провели время очень душевно и дружно.

Когда супругам предстояло уезжать, а Павлику — возвращаться в лагерь, мальчик долго о чем-то думал, а потому вдруг спросил очень серьезно:

— Айвар, а почему ты с Налией не хочешь жить здесь? Тогда мы бы виделись гораздо чаще: в день рождения, в школьные праздники, на соревнованиях. На стадион бы сходили, я давно об этом мечтал…

Этот вопрос сначала поставил Айвара в тупик. Он сам всегда терпеть не мог отговорки, на которые сетовал Павлик, потому что считал детей полноценными людьми,