Помещицы из будущего (СИ) - Порохня Анна

- Но Потоцкий ее чуть не убил! Пусть Наташа расскажет все в участке! – я злилась, не веря своим ушам. Оказывается, что если есть деньги, то можно выкрутиться из любой неприятной ситуации! Главное, знать, кому заплатить! Нет, нельзя, чтобы зло восторжествовало! – Она еще и виноватой останется?!

- А поверят ли ей? Вот в чем вопрос… В Кормчей книге написано, что развести супругов могут, если было покушение на жизнь другого. Ибо брак – это единая плоть, созданная для познания господа. – Головин долго смотрел в окно, о чем-то раздумывая, а потом сказал: - Наталье ничего не говорите. Поеду-ка я к Петру.

Но скрыть от нее ничего не получилось. Наташа подслушала наш разговор. Головин открыл дверь кабинета и сразу увидел ее бледное заплаканное лицо.

- Лучше бы я не ехала сюда! – зарыдала бедняжка. – В монастыре спокойнее было! Какая же я глупая! Глупая! Изведут они меня!

- Ты же сама говорила, что в суде против них говорить станешь! – я встряхнула ее, схватив за плечи. – Наташа, да что с тобой?!

- Слышала я, что Павел Михайлович сказал! Меня никто слушать не станет! – она упала мне на грудь, заливаясь слезами. – Боюсь я! Нет во мне смелости! Много на себя взяла, да ноша тяжела! Бежать нужно! Куда глаза глядят!

- Наталья! Взгляни-ка на меня! – резким голосом сказал Павел, и девушка не посмела ослушаться. Она повернулась к нему, боясь поднять глаза. – На меня посмотри!

Когда Наташа все-таки подняла голову, муж продолжил:

- Быть смелой это не значит ничего не бояться. Это победа над своим страхом. Если ты справишься с ним, то станешь сильной, а если поддашься ему, позволишь растоптать себя. Вокруг люди, которые встанут за тебя горой. Это дорогого стоит. Ты можешь всю жизнь прятаться по монастырям, а можешь стать счастливой. Женой и матерью. Подумай над моими словами. И о Петре вспомни.

Муж быстро пошел по коридору, а Наташа снова опустила голову и тихо заплакала.

Кормчая книга — cвод церковных канонов и текстов церковно-юридического характера.

Глава 30

Оказалось, что все было не так уж плохо. Дмитрий Сергеевич – отец Петра, объяснил, что жена имела право при жизни мужа продавать или закладывать свое недвижимое имущество, не спрашивая на то согласия супруга. А это значило, что Наташа могла распоряжаться тем, что ей осталось от отца.

А еще, мужчина напомнил Головину о случае, который случился два года назад. Помещик избил свою жену и монахини Новодевичьего монастыря, освидетельствовали телесные повреждения, чтобы потом подтвердить в суде. Поэтому Наталья могла обратиться к спасшим ее монахиням за помощью.

- Екатерина ужесточила наказание за избиения и теперь тиранов стали приговаривать к лишению прав состояния и тюремному заключению, – рассказывал нам Головин, вернувшись домой в приподнятом настроении. – Завтра же едем в город. Наташа должна написать жалобу. А еще лучше – две. Одну из них его сиятельство передаст императрице.

- А с жалобой можно пробиться к самой Екатерине? – усомнилась я, но Павел объяснил мне положение дел:

- Да, есть запрет подавать жалобы лично императрице, но статс-секретари Кабинета государыни, продолжают брать к рассмотрению челобитные. На них ставят печать и подписывают «в собственные руки».

Это было бы очень хорошо! Если сама Екатерина обратит внимание на это дело, то так просто Потоцким уже не отвертеться. Им придется ответить за покушение на жизнь Натальи.

- Но что мы ответим на записку Дарьи Николаевны? – мне с трудом верилось, что они успокоятся в ближайшее время.

- Ничего. Александра скоро вызовут в суд, - ответил муж. – А до этого нечего с ними переговоры вести.

Сказано – сделано. Рано утром, когда солнце едва позолотило горизонт, мужчины повезли Наталью в город. Нам же с Таней оставалось лишь верить в лучшее.

Конечно, всем хотелось, чтобы Потоцкие ответили и за преступления по отношению к нашей семье, но мы не обладали уликами, которые можно было предоставить следствию.

- Главное начать. Избавить от него Наташу, - подруга ко всему происходящему относилась с оптимизмом. – А дальше ниточка сама собой потянется.

Хотя вокруг нас происходили такие неприятные вещи, заниматься свадебными хлопотами никто не перестал. Платье уже висело в Таниной комнате, вызывая восхищенные возгласы не только у Глашки и нянюшки, но и у меня. Я даже немного сожалела, что мне не выпало такое удовольствие – надеть свадебное платье. Утешало лишь только то, что в жизни есть вещи куда более важные, чем красивый наряд.

Таня же сильно переживала, что ей придется уехать в дом мужа в такое непростое для нашей семьи время. Но я успокоила ее:

- После того, как все праздничные мероприятия закончатся, мы пригласим вас погостить. Думаю, Андрей не будет против. Ты должна поговорить с ним, по поводу вашего переезда в «Черные воды». У Павла уже есть поместье, в которое он вложил всю душу, а у Андрея нет. Усадьба, которую ему подарили родители, находится далеко отсюда, да и она для него, по сути, чужая…

- Я уверена, что он согласится, - уверенно сказала подруга. – Ему очень нравится обсуждать с Павлом Михайловичем сельскохозяйственные дела, да и его сиятельство не будет против, если их земли станут возделывать с большей пользой. Угодья увеличатся и тогда можно разводить крупный рогатый скот, ведь появятся пастбища, которых мало именно на наших землях. Построить что-то типа фермы… Ты ведь задумывалась о разведении овец.

О да… это было моей идеей-фикс. Но пока мы не наладим основное хозяйство, думать об овцеводстве все-таки рано. Нужно все делать пошагово, приводя в порядок то, что имеется, а не хвататься за все сразу.

Из города Наташа приехала в приподнятом настроении. Похоже, стараниями мужчин страх немного отступил, и она стала трезво оценивать ситуацию. Ее жалоба была принята, а значит, вскоре развернется основное действо – суд, на котором должны были расторгнуть ее брак с Потоцким.

После Таниной свадьбы Петр собирался лично съездить в монастырь, где пряталась девушка, чтобы поговорить с монахинями. До этого же времени Наташа будет находиться под нашим крылом, и никто не посмеет даже на шаг приблизиться к ней. Но если честно, я сомневалась, что у Потоцких хватит смелости явиться сюда и качать права. Смелыми они были только с теми, кто слабее.

В день венчания даже солнце играло по-особенному. Ночью прошел небольшой дождик, и лес был окутан легким сиреневым туманом. Молодая зелень жадно тянулась к свету, разворачивая изумрудные листья, на которых поблескивали сияющие капельки. А небо просто слепило лазурной синевой.

В доме с раннего утра царила суматоха. Слуги носились с раскаленными утюгами, Глашка трясла щипцами для волос, не зная, что с ними делать, нянюшка отчитывала ее и даже несколько раз дернула за косы. А дворня уже потихоньку прикладывалась к рюмочке, но никто ее за это не ругал в этот день. Таня нервничала, но выглядела счастливой, попивая чай у себя в комнате. Я же была счастлива за нас обоих, ведь каждая нашла свою любовь в чужом и таком неприветливом мире.

По обычаю, Андрей прислал «женихову шкатулку» с гостинцами и венчальными принадлежностями – венчальными свечами, духами, булавками и, конечно же, обручальными кольцами из червонного золота. На внутренней стороне каждого из них были выгравированы год, месяц и число совершения брака. На кольце невесты - имя жениха, а на его кольце – невесты.

Как только шкатулку принесли в комнату Тани, нянюшка начала одевать молодую к венцу.

В храм молодые должны были добираться порознь. Поэтому подруга, словно принцесса, ехала в экипаже Головина, а за ней уже следовали несколько дорогих колясок дядюшки с веселящейся родней и щегольской фаэтон Родиона Макаровича.

Андрей ждал у церкви, одетый в камзол из черного бархата. Он был украшен множеством пуговиц, имел широкие обшлага и два больших кармана с клапанами. Белоснежная рубашка слепила глаза, а в начищенных сапогах отражались яркие лучи весеннего солнца.