Помещицы из будущего (СИ) - Порохня Анна

Во время обряда я даже всплакнула и сразу же почувствовала, как Павел взял меня за руку. Мне очень хотелось, чтобы брак Тани оказался таким же счастливым каким он был у нас. Но молодожены смотрели друг на друга с такой нежностью, что в этом не оставалось никакого сомнения.

После венчания, молодые направились к экипажу Андрея, украшенному родовым гербом, а в это время их осыпали зерном и мелкими монетами. В будущем Таня станет настоящей графиней, что имело свои преимущества, и было очень выгодно для нашей семьи.

- Галочка, твои глаза на мокром месте. В них грусть… Что случилось? Тебе тяжело расставаться с Софьей? – Головин обнял меня, когда мы сели в экипаж. – Расскажи мне, родная моя.

- Да, мне тяжело, но я счастлива за нее, - тяжело вздохнув, ответила я, прижимаясь к его груди. – Наша семья становится больше. Это прекрасно.

- Ты правильно говоришь… Когда Бог создал человека, Он сказал: «Не хорошо быть человеку одному». Так и появилась семья. Скоро у них родятся дети, и с каждым праздником в нашем доме будет веселее.

- Мне бы хотелось, чтобы в нашем доме появился еще один ребенок. Наш ребенок, - шепнула я, уткнувшись носом в пахнущий свежестью камзол. – Сын.

- Я не тороплю тебя, Галочка. – Павел прижался губами к моей макушке. – Набирайся сил, Машенькой натешься сперва…

- Я сама себя тороплю. Это мое желание, - я подняла голову, и он поцеловал меня. Поцеловал так, как и положено мужу. С той самой страстью, от которой кружится голова.

Глава 31

Подъездная аллея была полна экипажей, кругом витал аромат духов и табака. Дамы в красивых нарядах с любопытством разглядывали Таню, а мужчины важно приветствовали друг друга. Встречали новобрачных родители Андрея, стоя на ступенях, ведущих к главному входу белоснежной усадьбы. Отец с иконой, а мать с хлебом с солью. Приняв их благословение, молодые по очереди трижды поцеловали родителей, а потом, следуя старинному обычаю, принялись угощать гостей игристым вином и кусочком медового пряника. Гости в свою очередь чествовали их и дарили подарки. Особенно отличился Родион Макарович, подарив шикарный экипаж с красивой резьбой по дереву, обитым бархатом салоном и застекленными окошками.

Праздничное застолье как полагалось начинал важный гость. К нашему полнейшему восторгу, им оказался Николай Михайлович Голицын. Это был плотный, приятный мужчина с красными щеками и зычным голосом, одетый в праздничный камзол из темно-зеленого сукна с красным стоячим воротничком. Павел шепнул мне, что Екатерина пару лет назад пожаловала его в обер-гофмаршалы, то есть сделала главным распорядителем придворной жизни. История соприкоснулась с нами еще одним своим боком, позволив увидеть знаменитую личность.

Столы ломились от еды и напитков. Несколько видов рыбы, мясное заливное, заливное из куриных потрошков, куриная лапша, раковый суп, подовые пироги, слоеный паштет. В конце ужина подали яблочный пирог со взбитыми сливками и мороженое. Кстати, несмотря на то, что это лакомство было удовольствием богатых людей, его в это время делали очень просто. Варили сироп, протирали ягоды или фрукты, смешивали с сиропом, отдельно взбивали густые сливки и добавляли их туда же. После чего обкладывали всю форму льдом с солью.

Домой мы вернулись тем же вечером, потому что я не хотела оставлять Машеньку, несмотря на то, что с ней были нянюшка и кормилица. Без Тани усадьба опустела, и я снова расплакалась, представив, как буду жить без нее. Но нужно было привыкать, у каждой из нас теперь своя семья.

Прошла неделя. Подруга обещала приехать в гости к выходным, и Аглая Игнатьевна суетилась на кухне. Она контролировала повариху, чтобы та не забыла ни одно из любимых блюд Тани. Уж очень хотелось нянюшке угодить «родной голубке».

Они приехали к обеду, и я с радостью отметила, что мой четырехглазик похорошел. Ее глаза сияли счастьем, она казалось легкой, смешливой, а в мимолетных взглядах, брошенных на мужа, мелькала нежность. Мы долго обнимались, потом целый час провели в разговорах наедине, оставив мужчин обсуждать дела усадьбы.

- Ты счастлива? – скорее уточнила, чем спросила я, на что Таня быстро закивала головой, зажмурив глаза.

- Очень! Порой мне даже кажется, что все это сон и, проснувшись, я обнаружу себя в своей кровати. За стенкой ты храпишь, в коридоре стоят ведерки, приготовленные для похода за грибами, а из радио несется: «Цвет настроения синий».

- Нет, туда мы уже никогда не вернемся, - мне даже страшно стало от такой мысли. – Наша судьба здесь.

Как же быстро забывается все привычное, стоит начаться настоящей жизни, полной чувств и ощущений. Я давно не вспоминала о скучных, тянущихся, словно жевательная резинка, буднях. Меня уже не было там, для того мира я умерла.

Не успели мы рассесться за обеденным столом, как в столовую вошли Дмитрий Сергеевич и Петр. Я сразу поняла, что они прибыли с новостями, которые касались суда. Так и вышло.

- Завтра нужно явиться на судебное заседание, - сказал Петр. – Монахини уже здесь. Сестры хотели поселиться в постоялом дворе прямо в городе, но мы не стали рисковать и пригласили их к себе.

- Они согласились свидетельствовать? – с надеждой спросила Наташа, начав волноваться. – Матушка игуменья с ними?

- Да, они сразу приняли решение ехать в суд, - улыбнулся Дмитрий Сергеевич. – Как сказала матушка игуменья: «Диаволу нельзя потакать, иначе он свои греховные дела еще больше творить начнет. Безнаказанность станет править Божьим миром. А мы ведь как стражи Его, стоим на вере и правде».

Теперь дело было за Наташей. Ей нужно набраться смелости и не позволить давить на себя. А ведь Потоцкий попытается напугать ее, в этом я даже не сомневалась.

- Мы ведь поедем на суд? – Таня с мольбой посмотрела на мужа. – Я должна там быть!

- Конечно, поедем, - успокоил ее Андрей. – А как же! Мне самому хочется в глаза бывшему другу посмотреть.

А к ужину в усадьбу снова доставили записку от Потоцких. Весь текст ее был пропитан ненавистью и ультиматумами. Он просто пестрел словами: «немедля», «права не имеете», «требую», «приказываю подчиниться», а в конце так вообще написала такое: «девку замужнюю вернуть в дом супруга, для наказания за своеволие». Я даже представила, как она брызжет слюной, скрипя пером по бумаге. Видимо, Александра вызвали в суд, и Потоцкая решила использовать угрозы, надеясь непонятно на что. Неужели они до сих пор не поняли, что с нами это не работает?

На суд они явились вовремя и, увидев нас, Александр презрительно скривился. Дарья Николаевна проплыла мимо с каменным выражением лица, но это равнодушие было показным. Ее глаза просто пылали гневом и яростью.

Но когда в зал суда вошли монахини, Потоцкий насмешливо покосился на мать. Молодой человек явно был уверен в своих силах.

- Супруга ваша, Наталья Платоновна Потоцкая, утверждает, что вы убить ее пытались. Избили, а потом в бессознательном состоянии в реку бросили, - сказал судья, после оповещения о начале заседания. Он посмотрел на Александра через круглые очки. – Правду говорит, Наталья Платновна?

- Ложь! Чистейшая ложь! – воскликнул Александр, а Дарья Николаевна, не удержалась, чтобы не сунуть свой нос.

- Сбежала она! Прихватила драгоценности мои и сбежала! С любовником, небось, ошивалась! А сына моего оговорить надумала, чтобы себя обелить!

- Дарья Николаевна, голубушка, вы же не на базаре… - осуждающе протянул судья. – Есть доказательства, что прелюбодействовала Наталья Платоновна? Свидетели? Два-три человека подтвердить должны. Когда супруга ваша исчезла?

- В мае того года, - ответил Александр и растерянно моргнул в сторону матери. – Так ведь, матушка?

- Да, да! Год ее где-то носило! Если надобно, и свидетелей найдем! – почти выплюнула Дарья Николаевна, вытирая лоб платочком. – Стоит, глаза потупила! Чувствует свою вину!

- Да что ж такое! Прекратите немедленно! – осадил ее судья. – Хватит!