Третья раса - Дмитрий Янковский

– Цель на радаре! – сказала Леська, заставив меня вздрогнуть. – Низколетящая, скорость малая, семьдесят узлов. Высота двести метров над уровнем океана. Курс сближающийся.

– Что за дьявол? – Долговязый оторвался от сонара и взглянул на радар. – Это легкий гравилет. Судя по маневру, «Силуэт-Вертикаль». Скорее всего спасатель.

Он снова принялся работать с сонаром, но в этот момент пискнул детектор ракетного наведения.

– Полный вперед! – тут же скомандовал Долговязый по-английски.

Майк бросился к штурвалу и рванул ручку телеграфа.

– Право руля!

Майк повернул штурвал, отчего «Рапид» затрясся, как в лихорадке, заходя в начальную фазу противоракетного маневра. Честно говоря, я к этому времени только очухался. Что ни говори, а до стариков мне еще далеко. Это же надо, какая реакция.

– Самый полный! – рявкнул Долговязый.

Детектор наведения умолк – отставник знал толк в противоракетных маневрах. Представляю, как вытянулось лицо у стрелка-гравилетчика, когда он потерял цель, казавшуюся такой легкой.

– Средний ход, лево руля!

Детектор пискнул и снова умолк. Я глянул на радар и заметил, что гравилет увеличил скорость, пытаясь сократить дистанцию и затруднить нам возможность маневра.

– Самый малый!

Не рассчитав скорость, гравилет с воем пронесся над мачтами. Я заметил на нем полный комплект боевой подвески и серую полосу полицейской службы.

– Это полиция! – успокоил я всех.

– Тьфу, барракуда! – усмехнулся Долговязый. – Что за манера держать добропорядочных граждан на прицеле?

– Ты их разозлил своим маневром, – сказал я. – Теперь докопаются, даже если просто летели мимо.

– У меня с документами все нормально. Пусть идут к дьяволу. И чего им понадобилось так далеко в океане? – Долговязый повернулся к Майку и добавил по-английски: – Выйди с ними на связь.

Однако приказ запоздал – полицейские первыми вызвали капитана по рации.

– «Рапид» на связи, – хмуро ответил Долговязый.

– Ложитесь в дрейф, – приказал полицейский. – Катер на воду. Приготовьте трап.

– Очень вовремя, – пробурчал отставник, отпуская тангенту. – Терпеть не могу беседовать с полицейскими. И не виноват ни в чем, а настроение портится. И «Валерка» где-то прямо под нами.

– А говоришь, ни в чем не виноват, – невесело ухмыльнулся я.

– Они-то про батиплан точно ничего не знают. Не понимаю, за что могли зацепиться.

Гравилет неуклюже уселся на воду. «Силуэт-Вертикаль» не был для этого приспособлен, но полицейские его немного модифицировали, прицепили два титановых поплавка под днище. На малой волне он держался нормально, а большего им и не надо было. С борта спустили катер, и через несколько минут двое офицеров в светло-серой форме поднялись на палубу «Рапида». Один из полицейских, судя по нашивкам главный, был крепкий малый, с тяжелой агрессивной челюстью. Маленькие глазки под хмуро сдвинутыми лохматыми бровями бегали быстро, как луч лазерного сканера. Я обратил внимание, что у него привычно сбиты костяшки пальцев, очевидно от частых тренировок по рукопашному бою. Его напарник казался полной противоположностью – худой, невысокий, со светло-русыми волосами и тонкими, как у девушки, бровями. Глаза у него лучились весельем, словно он ожидал начала циркового представления, а не прибыл досматривать судно. Я их назвал про себя Хмурым и Весельчаком.

– Капитан Майк Хофман, – представился Майк. – А это владелец судна и пассажиры.

– Что в трюмах? – еще сильнее нахмурился Хмурый.

– Груз плазменных резаков для подводного монтажа, – сухим тоном ответил Долговязый.

Я видел, что полицейский спросил это лишь для проформы. Его глазки перебегали с меня на Молчунью, потом на Лесю, а затем снова и снова по кругу, словно он бормотал про себя считалку – на ком закончит, тот и выйдет вон. Мне ни в детстве, ни в юности не приходилось иметь конфликтов с полицией, так что очень неуютно стало от такого досмотра. Однажды нас с ребятами поймали спасатели на надувной лодке в море, и от родителей всем крепко досталось. А ведь полиция – не спасатели. Тут уж если достанется, то по всем правилам, без поблажек.

– Документы, будьте любезны, – произнес Весельчак, снимая с пояса дешифратор подкожных чипов.

Мы вытянули руки, давая возможность считать информацию.

– Оружие есть? – поинтересовался Хмурый.

– Пять пистолетов «БМФ-400». Все зарегистрированы в Австралии. И одно ракетное ружье.

– Зарегистрированное?

– Нет. Трофейное. Забрали у бандитов в Ангарной Бухте.

– Тогда ружье мы изымем. Принесите его, будьте любезны.

Майк подозвал моряка и отправил его в оружейку. Через несколько минут он принес ракетомет и передал его полицейским.

– Акт изъятия, пожалуйста, – напомнил Долговязый.

Хмурый поморщился. Было совершенно очевидно, что прибыли они не для конфискации незарегистрированного оружия и, возможно, у них не было с собой файлов изъятия. Да и принтера, возможно, не было, чтобы вывести документ на пластик и выдать копию бывшему владельцу ружья. Я знал, что они могли написать акт стилом на бумаге, но станут ли возиться, вот в чем вопрос. После нескольких секунд паузы Хмурый принял-таки решение.

– Вы идете в Австралию? – спросил он.

– Да, в порт приписки, – ответил отставник.

– Ладно, тогда зарегистрируйте ружье там.

– Как скажете, – Долговязый мотнул головой, и моряк поспешил унести ракетомет. – Насколько понимаю, вы явились не с целью выявления криминальных стволов? Можно узнать, чем обязаны?

– Конечно, – Хмурый щелкнул пальцами, и Весельчак передал ему лист пластика с голографичекой печатью. – Это приказ прокурора Северной Суматры об аресте Олеси Савельевой.

– По какому обвинению? – испуганно спросил я.

– Ей вменяется незаконное использование биотехнологического устройства. На одной из береговых спасательных баз сработал детектор биотехов. Объявили тревогу, вызвали охотников, и те поймали дельфина, являющегося сотрудником станции «Тапарабни». За несколько часов мы выяснили, кто причастен к вживлению нейрочипа в мозг дельфина.

Долговязый взял приказ и несколько раз внимательно его перечитал.

– Это правда? – спросил он у Леси.

– Да.

Я повернулся и увидел, как она на самом деле напугана. Да и меня проняло не меньше – все случилось так быстро и неожиданно, что я просто не знал, как реагировать. Раньше мне казалось, что выражение «напал столбняк» является лишь красочным преувеличением, но сейчас понял, что его можно понимать буквально. Я никак не мог взять контроль над телом. А оно, тело, стояло с отвисшей челюстью, являя собой жалкое зрелище.