Призраки подземелий - Денис Юрин

А на самом деле оба раза Аламез становился жертвой лишь небольшого побочного эффекта, так сказать, технической неполадки плохо отлаженных в плане него божественных чар, пытавшихся оградить от нежелательных последствий колдовства временно зачисленного в ряды Сынов Великого Горна моррона. Говоря проще, ни люди, находившиеся в подземелье, ни пережившие обстрел, а затем и побоище воскрешенные гномы временных скачков не замечали, поскольку чары были направлены лишь на тех защитников границы, кто принял смерть в бою, кто пал, защищая родной Махакан. Особенности же организма Дарка были настолько уникальны для этих мест, что Великий Горн не смог их точно идентифицировать и полностью оградить от нежелательных временных сдвигов.

Правда открылась Аламезу внезапно, причем в тот самый миг, когда он впервые взглянул на убитых Сынов Великого Горна, а также на их доспехи и оружие. Трупы гномов должны были только-только начать остывать, ну а выглядели так, как будто пролежали в сырой земле уже более года. Процессы разложения мягких тканей, казалось, близились к завершению, а крепкие, толстые кости бородачей изрядно пожелтели. Еще недавно блестевшие поверхности махаканских топоров, щитов, доспехов и шлемов теперь покрывал уродливый грязно-рыжий налет ржавчины, а выеденные ею выемки в металле увеличивались прямо на глазах.

Смысл происходящего был ясен и прост, Великий Горн не желал надолго оставлять врагу тела мертвых своих «сынов» на поругание, и также не хотел, чтобы захватчики пользовались махаканским оружием. Именно по этой причине он сдвинул временные пласты так, что одна секунда для Дарка, живых махаканцев и шеварийцев была равна дням, а то и неделям для отслужившей плоти и стали. Уникальность же воздействия этого эффекта на Аламеза состояла в том, что в первые сотые иль даже тысячные доли секунды с начала работы «временного механизма уничтожения» он воспринимался как мертвец, а уж затем как живое существо. В общей сложности Великий Горн похитил у моррона примерно полтора часа жизни, что было смехотворно в масштабе вечности.

Внезапно найденная разгадка великого таинства временных скачков расстроила Аламеза, ведь он как раз хотел подобрать себе именно махаканский топор; оружие, хоть и не подогнанное под человеческую руку и поэтому довольно неудобное, но зато очень эффективное против магической вампирской брони. У кровососов не хватило бы крови залатать те дыры, которые бы оставило острое и широкое махаканское лезвие. Но поскольку попользоваться трофеем мешал сам Великий Горн, то Дарку не оставалось иного выбора, как пока довольствоваться армейскими образцами шеварийской ковки.

На глаза блуждавшего среди трупов моррона попадалось множество всякого добра, в том числе и массивные топоры ганкруллов, но найти подходящее оружие оказалось непросто. От ударов об махаканскую сталь и доспехи оружие захватчиков сильно пострадало. Одни клинки обломились, другие настолько затупились, что ими можно было пользоваться лишь как дубинами, третьи покрылись уродливыми зазубринами. Найти меч или топор в хорошем состоянии было счастьем, за которое к тому же потерявшие оружие в бою и теперь ищущие ему замену шеварийские пехотинцы ожесточенно дрались. Только за то время, что Дарк присоединился к поискам, вспыхнули четыре массовые драки, каждая из которых закончилась не разбитым носом, а более серьезными увечьями. Никто из счастливцев не хотел уступать более-менее стоящую находку и был готов биться за нее всеми подручными средствами вплоть до потери сознания или всех зубов. Победители были напуганы стойкостью немногочисленного, по сравнению с их войском, отряда гномов. Хорошее оружие было одним из тех немногих чудес, которое могло бы сохранить владельцу жизнь. Уступить его было всё равно что пожертвовать место в шлюпке, когда корабль тонет.

Отчаявшись, что его поиски приведут хоть к какому-то достойному результату, Аламез подобрал первый попавшийся под руку, выщербленный меч и тут же засунул его в ножны. Он продолжал делать вид, что внимательно рассматривает оружие, лежащее среди трупов, а сам постепенно продвигался всё ближе и ближе к цепочке часовых, перекрывавшей подступы к уже недалекой баррикаде. Почему-то офицеры запретили солдатам обыскивать взятый ими редут: то ли опасаясь дезертирства (хотя куда в подземелье было бежать?), то ли боясь, что прекрасно видящие в кромешной тьме махаканцы могут незаметно подкрасться к занятой поисками группке солдат и потихоньку перерезать ее, а находящиеся вдалеке товарищи не успеют прийти на помощь. Трудно сказать, какое распоряжение отдал бы сам Дарк, окажись он на месте одного из шеварийских командиров, скорее всего также приказал бы держаться в поле зрения часовых и не выходить за оцепление.

Солдаты, стерегущие покой лагеря, были расставлены с довольно большими интервалами, что, впрочем, никак не облегчало побег. Прорваться сквозь оцепление неожиданным и быстрым броском казалось легко, но вот тот факт, что за спинами часовых висели скорострельные луки или котомки с настоящими боевыми дротиками, оставлял очень мало шансов добраться живым до находившегося шагах в ста пятидесяти укрепления. От погони бы Дарк ушел, через строй врагов попытался бы прорваться, но рисковать, изображая живую мишень, моррону не хотелось. К сожалению, он был недостаточно быстр, чтобы уйти от летящих вдогонку стрел, да и густо покрытая трупами местность мало способствовало быстрому бегу. Хитрость тоже ничем не помогла бы, в голову Аламеза так и не пришло достойного способа хотя бы на десяток минут отвлечь караульных. Единственное, на что еще стоило рассчитывать неудачливому диверсанту, пытающемуся выбраться из лагеря врагов, была скрытность.

Внезапно раздавшийся за спиной рёв походной трубы чуть было не привел к сердечному приступу. В груди вздрогнувшего всем телом моррона вдруг больно закололо. Обернувшись через плечо, Дарк увидел, что произошло самое страшное, то, чего он боялся и чего с минуты на минуту ожидал. Отдыхавшие возле костров отряды начали медленно строиться, но не для того, чтобы продолжить поход, а только затем, чтобы провести перекличку. Вернувшись на корабль, Фегустин Лат быстро смекнул, что моррону некуда деться. Внеплановое построение отрядов проводилось лишь с одной-единственной целью – вычислить чужака в безликой массе солдат.

Повинуясь сигналу трубы, означавшему в данном случае приказ, блуждавшие по месту битвы мародеры поспешили к своим отрядам. Еще несколько секунд, и уже поворачивающиеся лицом к озеру часовые поторопили бы замешкавшегося на поле одиночку-бойца, вначале словесно, а затем и стрелами. Хоть Дарк был полностью не уверен в успехе своего недоработанного замысла, но делать нечего, нужно было либо срочно действовать, либо с позором сдаваться на милость врагу. Поскольку второе было абсолютно неприемлемо, Аламезу не оставалось ничего иного, как только рухнуть навзничь на груду мертвых тел и медленно, осторожно поползти по трупам, не спуская глаз с часовых.