Подлинная история РСДРП–РКПб–ВКПб. Краткий курс. Без умолчаний и фальсификаций - С. Рудник

Психология «осажденной крепости» рождала подозрительность по отношению к командному составу из бывших царских офицеров и крестьян по происхождению; из нее логически проистекала высылка выдающихся представителей гуманитарной интеллигенции, организация и укрепление идеологической цензуры, наступление на религии, особенно на православную церковь. В ряде районов, где гражданская война носила особо ожесточенный характер, длительное время сохранялись чрезвычайные органы управления. Например, Сибирский революционный комитет (Сибревком) просуществовал до декабря 1925 г.

В стране с 1919 г. установилась «диктатура партии». Чтобы партийный «обруч» удерживал государство в рамках определенной политики и идеологии, власть нуждалась в беспрекословном подчинении партийных масс. Для этого был нужен разветвленный партийный аппарат, контролирующий подбор и назначение кадров во всех сферах государственной жизни и прежде всего в самой партии. Это вело к свертыванию демократии, имевшейся в руководящем ядре партии. Авторитарный характер в тот период в России имела бы, видимо, любая форма государства. Главное отличие было бы не в самой организации власти в эти годы, а в ее ориентации на будущее развитие политической системы.

Политика укрепления партийного «обруча» шла по нескольким основным направлениям. Во-первых, ужесточение партийной дисциплины. Это, в свою очередь, требовало усилить вертикаль построения самой партии, нарастить и укрепить ее аппарат. Прежде всего это касалось подбора партийных работников и выдвижения их на соответствующие посты.

Процесс укрепления властной партийной вертикали проходил с конфликтами и не без сбоев. В обстановке перехода от войны к миру внутри самой РКП(б) нарастали оппозиционные настроения. Осенью 1920 г. проявилась проблема «верхов» и «низов», т. е. противоречия между положением ответственных работников и рядовой массы партийцев. На партийных конференциях выдвигались лозунги «Долой обуржуазившихся лжекоммунистов, генералов, шкурников, долой привилегированную касту коммунистической верхушки!» В Москве в это же время оформилась группа «рабочей оппозиции», представлявшая в основном видных работников профсоюзов. Ее возглавили член партии первый нарком труда А. Г. Шляпников и первый нарком социального обеспечения А. М. Коллонтай.

В ноябре 1920 г. началась и продолжалась вплоть до X партсъезда так называемая дискуссия о профсоюзах. Отношения между руководством партии и руководством профсоюзов были непростыми и до этого. Руководители самого крупного объединения пролетариата, главной опоры Советской власти, добивались определенной самостоятельности в своих решениях. В марте 1920 г. Политбюро ЦК было вынуждено разбирать протест коммунистической фракции ВЦСПС (Всероссийского центрального совета профессиональных союзов) против требования секретаря ЦК и члена Политбюро Н. Н. Крестинского не выступать в защиту коллегиального управления промышленностью, поскольку это расходится с позицией ЦК[421].

Новое столкновение произошло в ходе V Всероссийской конференции профсоюзов. На заседании ее коммунистической фракции 3 ноября Троцкий выдвинул лозунги «завинчивания гаек», «сращивания» профсоюзов с государственными органами и «перетряхивания» руководства профсоюзов. После этого, по словам Ленина, в Политбюро явился «неслыханно возбужденный т. Томский (М. П. Томский в это время – председатель президиума ВЦСПС и член ЦК РКП(б). – Авт.) и, при полной поддержке уравновешеннейшего т. Рудзутака (Я. Э. Рудзутак в это время – член президиума ВЦСПС и член ЦК РКП(б). – Авт.), стал рассказывать о том, как т. Троцкий говорил. о «перетряхивании» профсоюзов и как он, Томский, с этим полемизировал»»[422]. Обсуждение этого вопроса в последующие недели раскалывает членов ЦК.

30 декабря началась общепартийная дискуссия. В ходе ее появились фракционные программы, оформившиеся в виде платформ: платформа «десяти» (Ленин, Зиновьев, Каменев, Сталин, Томский и др.), Троцкого (А. А. Андреев, Ф. Э. Дзержинский и др.), «буферная» платформа (Н. И. Бухарин, Е. А. Преображенский, Г. Я. Сокольников и др.), группы «демократического централизма» (А. С. Бубнов, Н. Осинский, Т. В. Сапронов и др.), группы Е. Н. Игнатова, группы «рабочей оппозиции» (А. Г. Шляпников, А. М. Коллонтай и др.), старейших деятелей профсоюзного движения В. П. Ногина, Д. Б. Рязанова. В ходе дискуссии «буферная» группа присоединилась к Троцкому, группа Игнатова – к «рабочей оппозиции», сторонники Ногина к платформе «десяти». Кроме общих вопросов о демократизации партии, ее отношениях с рабочим движением в лице профсоюзов, здесь проявились и личные амбиции «партийных генералов», их взаимоотношения. Первый и последний раз в истории партии выборы на X съезд проходили по платформам. Победу одержали сторонники Ленина.

X съезд партии, прошедший 8-16 марта 1921 г., в резолюции «По вопросам партийного строительства» заявил о курсе «на рабочую демократию», под которой понималась «такая организационная форма при проведении партийной… политики, которая обеспечивает всем членам партии… активное участие в жизни партии…, а равно и активное участие в партийном строительстве. Форма рабочей демократии исключает всякое «назначенство» как систему, а находит свое выражение в широкой выборности всех учреждений снизу доверху, в их подотчетности, подконтрольности и т. д.»[423].

Но одновременно именно X съезд РКП(б) принял решения, которые означали начало решительного поворота во внутрипартийной жизни от ограниченной демократии к партийному единомыслию.

С переходом к НЭПу в стране появился новый системный элемент политической оппозиции – оппозиция внутри Коммунистической партии. Безусловно, как в любой политической партии, и в большевистской всегда существовали споры по различным вопросам, о чем мы писали выше. Но эти дискуссии неверно относить к понятию «политическая оппозиция». Во-первых, состав меньшинства не был постоянным. Подвергнутые резкой критике в октябре 1917 г. Зиновьев и Каменев оставались в высшем руководстве партии и через несколько месяцев выступали вместе с большинством ЦК против «левых коммунистов» и т. п. Во-вторых, эти споры, при всей их важности, не затрагивали сущность стратегических положений большевизма и велись в рамках курса на скорейшее социалистическое преобразование России как часть мировой социалистической революции. В-третьих, признанный лидер партии В. И. Ленин умел быть «дирижером оркестра» с разнообразным составом «музыкантов» – от И. В. Сталина до Л. Д. Троцкого и от Л. Б. Красина до Ф. Э. Дзержинского. Наконец, само понятие «группировка», «фракция» считалось нормальным элементом внутрипартийной жизни.

Качественный перелом в этом плане произошел в начале 1921 г. Политико-экономический кризис конца 1920 – начала 1921 г., неудача европейской революции, вынужденный переход к НЭПу, угроза раскола партии, проявившаяся в дискуссиях «о верхах и низах» и «о профсоюзах», боязнь термидора, – все это вместе взятое изменило отношение В. И. Ленина к внутрипартийным спорам. На X съезде РКП(б), 8-9 марта 1921 г., под аккомпанемент разговоров о неудаче первого штурма восставшего Кронштадта, он яростно нападал на руководителей группы «рабочей оппозиции» А. М. Коллонтай и А. Г. Шляпникова. В. И. Ленин раз за разом повторял: «Обстановка спора. становится прямо угрозой диктатуре пролетариата. Свобода торговли. неминуемо приведет. к победе капитала, к полной его реставрации. мелкобуржуазная анархическая контрреволюция есть политическая ступень к белогвардейщине. между идеями и лозунгами этой мелкобуржуазной, анархической контрреволюции и лозунгами «рабочей оппозиции» есть связь… теперь довольно нам оппозиций!»[424]

Практическим выводом стали резолюции съезда «О единстве партии» и «О синдикалистском и анархистском уклоне в нашей партии». Они требовали уничтожения «всякой фракционности», объявляли взгляды «рабочей оппозиции» «выражением мелкобуржуазных и анархических шатаний», грозили ее сторонникам и нарушителям партийной дисциплины исключением из рядов РКП(б)[425]. Это давало возможность в случае конфликта, неподчинения отдельных работников высшим партийным органам обвинить своих противников во «фракционности», в принадлежности к «рабочей оппозиции» или к каким-то другим антипартийным уклонам. Уже 9 августа 1921 г. пленум ЦК, по инициативе В. И. Ленина, рассмотрел вопрос об исключении из состава ЦК лидера «рабочей оппозиции» А. Г. Шляпникова за критику в одной из партийных ячеек резолюции Президиума ВСНХ о сдаче предприятий в аренду. Хотя такое предложение не прошло (не хватило одного голоса), но в решении было сказано: «В случае если т. Шляпников в дальнейшем не изменит своего поведения (выступления с критикой политики ЦК. – Авт.), ЦК поручается созвать такое же. собрание для вторичного рассмотрения вопроса»[426].