Ханец - Владимир Алексеевич Абрамов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Несмотря на сверхдоходы от продажи алкоголя, бюджет не позволял постройку школ, дорог и прочего, поскольку местность всё ещё оставалась скудной. Даже введение прогрессивного земледелия лишь немного исправило ситуацию.
Для пополнения бюджета Хенг начал стимулировать ремесленников. Он вкладывал все свободные средства в строительство кузниц, гончарных и кожевенных мастерских, ткацких мануфактур. Первых кузнецов он обучил сам и оснастил их кузницы прессами. Ткачам подкинул идею примитивного ручного ткацкого станка и прялки, что серьёзно увеличило выход продукции. Гончарам и кожевникам ему советовать было нечего, но они и сами неплохо справлялись. Это начало приносить плоды, хотя и не сразу. На его территорию снова потянулись купцы, которые скупали продукцию ремесленников. Хенг получал, во-первых, налоги, во-вторых, прибыль от бизнеса, поскольку у него имелась небольшая доля в каждом ремесленном предприятии.
Поскольку появились дополнительные средства, удалось выделить часть из них на строительство дорог, что принесло дополнительную пользу в виде дополнительных рабочих мест, а деньги всё также продолжали циркулировать внутри территории.
Помимо этого строились защитные укрепления и увеличился военный бюджет, поскольку соседи-аристократы начали покусывать богатого коллегу, как это всегда бывает. Конечно, особо наглые попытки рейдерского захвата пресекались королем, поскольку тот совсем не дурак, хотя уже второй на памяти Чжао. Короли понимали, что прибыльность области зависит от управляющего. Стоит нищему аристократу захватить богатый регион, как он его разорит. Тогда резко уменьшатся поступления в казну, меньше солдат будут оттуда присылать, они будут хуже вооружены. В итоге страна пострадает, чего нельзя допускать. Вот когда нищий аристократ воюет с таким же бедным соседом — плевать, поскольку от того, кто там будет главным, ничего не изменится. Богатство во все времена давало некую политическую броню. Если не наглеть, то есть не идти против действующей власти, то правитель будет на стороне богатого сторонника.
Дети, в том числе многочисленные бастарды Чжао, взрослели. Он отслеживал судьбу каждого потомка. Если вдруг они становились бессмертными, он брал их на личную службу и обучал всему, что должны знать бессмертные по его мнению. С теми же, кто умирать не спешил, он поступал иначе. Ждал, когда у них появится потомство, потом подстраивал им несчастный случай или нападение грабителей со смертельным исходом, а затем по прежней схеме призывал на службу. Вскоре обучение бессмертных было поставлено на поток. Их гоняли бессмертные десятники из числа первых учеников лорда.
Вечно держать детей рядом с собой невозможно. Хенг ставил единственное жесткое условие — полное освоение базового курса, в который входили боевые искусства, общеобразовательные знания и основы йоги. Обучение занимало от пятнадцати до двадцати лет в зависимости от таланта и старания ученика. После этого бессмертные разбегались кто куда. Кто-то возвращался к своей семье, если она у него была. Но долго с семьёй никто не задерживался, поскольку жена к тому моменту становилась старухой, дети взрослыми, и с подозрением косились на нестареющего предка. В итоге они всё равно рассасывались по стране и миру.
Подсознательно Чжао ожидал, что это добром не закончится. Уже сто десять лет он находился на одном месте. Вокруг не меньше тридцати бессмертных, отчего чувство приближения постоянно дёргает организм. Именно это его и подвело.
День был пасмурный. Сотник вывез солдат на тренировку. В замке осталась минимальная дежурная охрана. Хенг прогуливался по двору замка, и внутри дёрнуло чувство приближения себе подобного.
Дёрнуло и дёрнуло — уже привычно, такое по тридцать раз на день случается. Вон, дежурный гвардеец, чья спина в кольчуге видна лорду, обходит территорию. Видимо, он из бессмертных.
В следующий миг интуиция взвыла. Чжао резко отскочил в сторону. Воин в униформе его гвардии обернулся. Его европейское лицо с густой чёрной бородой было абсолютно незнакомым.
Через неуловимое мгновение в руке Чжао оказался клинок, который он всегда носил на поясе. А в руке незнакомца небольшой продолговатый хромированный цилиндр. Интуиция завыла белугой, предупреждая об опасности этого предмета. Хенг большими скачками рванул в сторону замка под прикрытие стен, но… из прибора вылетела молния, которой было плевать на его маневры. Она, будто самонаводящаяся, нагнала Чжао до того, как он успел найти укрытие. Тут же его сознание погрузилось в темноту.
Глава 27
— Ху-ху-ху! Ху-ху-ху-ху-ху!
Ещё не открыв глаз, Хенг услышал рядом с собой зловеще-безумный смех. Открыв глаза, он не сумел ничего разглядеть. Но так продолжалось недолго. Вскоре зрение немного прояснилось, вернее сказать, приспособилось к полной темноте. Оно было чёрно-серым, позволяя лишь разглядеть контуры и множество оттенков серого. Такое ни одному простому человеку недоступно. Хенг был уверен, что это действие нанитов. Зрения хватало метров на десять, а дальше начиналась кромешная темнота. По ощущениям, тут было холодно, но при этом он не испытывал от этого дискомфорта. Но это объяснимо, поскольку после становления богом он перестал испытывать дискомфорт от холода или жары.
— Теперь я знаю, какие настоящие пятьдесят оттенков серого…
— У-ху-ху-ху-ху! — из темноты появилась безумно смеющаяся брюнетка с прямыми длинными спутанными волосами, которые давно не видели воды, как и их хозяйка, от которой разило ядреным запахом давно немытого тела.
Высокая, почти одного роста с Хенгом, а в нём всё также сто восемьдесят пять сантиметров. При этом она очень худая, с небольшой грудью и тёмными кругами вокруг глаз. Она была облачена в обтягивающий чёрный комбинезон, настолько потрёпанный, что сразу становилось ясно — он повидал многое. В районе плеч, под подмышками, на рукавах и штанинах он и вовсе порвался, но девушка ловко задекорировала дыры, словно так и было задумано. При взгляде на её глаза складывалось ощущение, словно они слегка светятся. Хенг был уверен, что так и есть — этакая подсветка от нанитов, ведь без какого-либо освещения невозможно ничего увидеть. Наверняка и его глаза имеют аналогичную подсветку.
Только сейчас Чжао обратил внимание на свою одежду. Из неё на нём имелись лишь штаны, но они пришли в полную негодность. Все изодранные в клочья и окровавленные. На их фоне комбинезон девушки казался эталоном прочности, ведь ему явно не один десяток лет и он пережил падение с огромной
