Приди, полюби незнакомца - Кэтлин Вудивисс

— Ты когда-нибудь поверишь, что я не Лирин?

— Только когда получу неопровержимые доказательства, мадам.

— Лирин Ливингстон как-то не звучит.

— Когда я женился на Лирин, она не была вдовой. — Покачивая головой, Эштон лукаво посмотрел на нее. — Она была девственницей.

— Ну, обо мне этого не скажешь, в чем ты мог убедиться, когда мы занимались любовью в Бель Шен, — сказала Лирин и тут же пожалела о своих словах — настолько по-дурацки они прозвучали. В конце концов, Лирин или Ленора, но она к тому времени была замужней женщиной. Вопрос только в том, за кем замужем.

Эштон усмехнулся и прижался губами к ее волосам.

— Да, дорогая, к тому времени ты уже потеряла невинность. Это случилось по меньшей мере три года назад, я могу с уверенностью утверждать, что, когда после той ночи пробились первые лучи солнца, мы уже были мужем и женой.

— Подъезжаем! — крикнул со своего места Хикори.

Эштон выглянул в окно. Во все стороны до самого горизонта расстилался свинцово-серый океан. Хикори ехал домой не торопясь, и все равно им ужасно не хотелось расставаться друг с другом. Эштон потянулся к ней, и Ленора с готовностью вложила ладонь в его руку.

— Малкольм получит приглашение на «Русалку». Мне хотелось бы, чтобы ты пришла. Придешь?

— Если это имеет для тебя значение, приду.

— Имеет... Потому что я хочу, чтобы ты была рядом со мной. Так что, когда увидишь, что «Русалка» отчаливает, не расстраивайся. Я остаюсь с тобой.

— Мне будет не хватать «Русалки». Я так люблю смотреть на нее с балкона.

— На ее место придет другое судно, мадам, — со смешком ответил он. — Имейте терпение.

— А разве ты отменил торговые рейсы? — удивилась Ленора. — Ведь ты же теряешь массу денег, когда корабли без толку простаивают здесь, в заливе.

— Когда у человека сердце не на месте, деньги не имеют значения.

Эштон снова выглянул в окно и нахмурился: до дома оставалось всего ничего. Они подъезжали к дорожке, которая вела прямо к подъезду. Он умоляюще посмотрел на Ленору. Трудно сказать, она ли к нему склонилась, он ли притянул ее к себе, но, так или иначе, они сплелись в крепком объятии, и он жадно припал к ее губам. Поцелуй, хоть и непродолжительный, поднял в ней целую бурю чувств, и, когда ландо свернуло на дорожку, оба и представить не могли, что вот-вот расстанутся. Ленора жалела, что попросила отвезти ее домой так рано. Она задрожала, почувствовав, что на грудь ей легла его рука. Он тут же резко отстранился. Сохранить спокойное выражение лица представлялось обоим неразрешимой задачей. Эштону пришлось выдержать долгую паузу перед тем, как выйти из экипажа. Он взял Ленору за руку, мягко сжал ей пальцы и помог спуститься.

Едва они достигли входа, как дверь широко распахнулась и на пороге появился Малкольм. Лицо его потемнело от ярости. Ленора предпочла не заметить взгляда, который он метнул на нее, и, хоть все еще не забыла утренней сцены в экипаже, приветливо произнесла:

— Мистер Уингейт любезно подвез меня домой, Малкольм. Как хорошо, что мне не пришлось идти пешком, верно?

Большие мясистые руки Малкольма сжались в кулаки, а глаза его так и пылали ненавистью. Ему была невыносима терпеливая улыбка Эштона, чего бы он только ни дал, чтобы выбросить его за порог.

— Иди к себе, — отрывисто бросил Малкольм, указывая Леноре наверх. — С тобой я поговорю попозже. А сейчас мне надо обсудить кое-что с мистером Эштоном.

Ленора повиновалась, но, войдя в дом, осталась в гостиной и даже подошла к стеклянной двери, чтобы слышать, что происходит снаружи. Малкольм изо всех сил пытался держать себя в руках, но было очевидно, что он готов в любую минуту взорваться. Если б только обстоятельства позволяли, она встала бы между двумя мужчинами, чтобы предотвратить возможные последствия столкновения.

— Когда, наконец, черт возьми, вы нас оставите в покое? — начал Малкольм. — Вы постоянно пристаете к моей жене...

— Пристаю к чьей жене? — удивленно перебил его Эштон.

Малкольм еще больше разъярился, но скрыл свой гнев сардонической усмешкой.

— Ну вот, опять. Вы прекрасно знаете, чья она жена.

— Вот-вот, — подхватил Эштон, — знаю и приехал за ней, чтобы отвезти ее домой.

— С вами бесполезно говорить! — взорвался Малкольм. — Вы нарочно закрываете глаза на факты.

— Не на факты, Малкольм, а на ваши нелепые подозрения.

— Даже когда истина у вас перед глазами, вы все равно не видите ее!

— Меня считают упрямцем, но от истины я никогда не отворачиваюсь. Просто меня еще не убедили, что у вас есть права на Лирин.

— Ленору!

Эштон усмехнулся и слегка пожал плечами.

— Посмотрим, Малкольм, посмотрим. — Эштон поставил уже ногу на ступеньку, но на секунду задержался и обернулся. — Пусть даже так, пусть будет Ленора, все равно вы ее не стоите.

Он забрался в ландо и откинулся на спинку сиденья. Хикори хлестнул лошадей, и они двинулись к себе домой, в палатку.

Куда бы Ленора ни направлялась, Эштон оказывался поблизости. Это была изощренная игра, ибо Малкольм скоро обнаружил, что Эштон, как тень, постоянно следует за ними по пятам. Если Ленора оставалась дома, Эштон тоже оставался в своей палатке, используя каждую возможность приблизиться к Леноре, пока Малкольма дома нет. Если она отправлялась с Малкольмом, он двигался вслед, не выпуская их из пределов досягаемости.

Малкольму это изрядно действовало на нервы, но другие от души забавлялись. Мейган за спиной хозяина молчаливо поощряла Эштона, и глаза ее загорались всякий раз, когда она видела, как он следует верхом или в своем ландо за экипажем, в котором едет Ленора. И только когда он далеко заплывал в океан, Мейган испытывала некоторое беспокойство. В эти моменты она скромно отводила глаза, чтобы никто не заподозрил, что она любуется этим великолепным мужским телом.

Даже Роберт Сомертон начал более снисходительно относиться к постоянному присутствию Эштона. Он уже перестал выходить из себя, видя, как тот, собираясь поплавать, выходит из палатки почти нагишом, и иногда даже заходил к нему что-нибудь выпить, хотя чаще всего это был только кофе.

А Ленора от души наслаждалась его близостью. Его неукротимой настойчивостью. Видом его загорелого тела. Может, такие чувства и не пристали благородной леди, но она снова хотела прикоснуться к этим твердым ягодицам, провести пальцами по гибким бедрам, возбудить его своими прикосновениями. С каждым днем сопротивление ее все уменьшалось, и стало ясно, что о Малкольме, как о муже, она и помыслить не может.

Как раз в это время исчезла из виду «Русалка». Малкольм был удивлен, но обрадован. Выходит, люди Эштона покинули его! Но вскоре радужные надежды Малкольма пошли прахом. Там, где еще вчера стояла на якоре «Русалка», появилось мощное океанское судно. Новый корабль, которому отныне предстояло стеречь его, назывался «Серый орел». С борта спустили шлюпку. Помимо гребцов, в ней был капитан корабля и какая-то женщина. Последняя возбудила у Малкольма сильнейшее любопытство. А вдруг она окажется хорошенькой? Тогда Ленора заподозрит неладное и, может, поостынет к этому типу. Малкольм во все глаза вглядывался в эту женщину, пока капитан вел ее к палатке Эштона, но ему пришлось с разочарованием убедиться, что это всего лишь служанка. Ее рыжие волосы были связаны сзади в грубый узел, а темно-серое платье висело на плечах, как на вешалке. Грудь была вовсе незаметна, и, хотя на вид эта женщина была ничего, уколов ревности она ни у кого вызвать не могла. Тем не менее Малкольму было любопытно. Кого-то она ему напоминала, только он не мог вспомнить, кого именно. Впрочем, он не привык вглядываться в таких обшарпанных старух и решил, что, в конце концов, не велика разница — знает он ее или нет.