Звёзды - Юэ Ци
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– …да кто тебе поверит!
– Ты даже мне не веришь, а кому тогда поверишь? Уж подожди меня, немножко намокнуть – это не смертельно…
– А ты уже труп!
Бай Хунъюй побежала, смеясь и ругаясь на бегу через плечо, и не замечала босса, пока не оказалась совсем рядом. Она на мгновение опешила, затем резко остановилась и чуть не упала. Незнакомый Ван Хайчэну молодой человек бросился к ней и схватил за руку, предотвратив купание в грязи.
– Босс? Вас… – Бай Хунъюй хотела сказать «наконец-то освободили», но, к счастью, успела опомниться. – Как здорово! – воскликнула она. – Мы так долго ждали вас!
– Мы?
Мужчина первый шагнул вперед и протянул руку:
– Здравствуйте, учитель Ван! Я так много слышал о вас, очень ждал личной встречи. Я здесь новенький, занимаюсь энергетической инженерией, сейчас провожу оценку технической осуществимости «Моисея». Сяо Бай говорила, вы покушать горазды, мы все ждали, когда сможем вместе в ресторан сходить, а то вдвоем что ни заказывай – все равно не прикончишь.
– Слышишь, ты, Цзян! – топнула ногой Бай Хунъюй. – Что ты несешь? Помоги боссу вещи донести, у тебя мозги, что ли, промокли?
Ван Хайчэн запомнил только фамилию этого человека. У него отобрали ношу, и он последовал за ними обоими до самого общежития. Бай Хунъюй с молодым человеком помогли ему найти комнату и сложить вещи и рассказали про основные проблемы в общежитии. Затем они ушли и дали Ван Хайчэну принять душ.
Перед тем как закрыть дверь, парень хлопнул себя по лбу и с громким смехом сказал:
– Ой, учитель Ван, я же не сказал вам, как меня зовут! Запамятовал. Меня зовут Цзян Чэн, успешное такое имя.[63]
Бай Хунъюй высунула голову из-за его плеча и улыбнулась:
– Не, он не запамятовал, а всегда был таким дураком. Босс, давайте побыстрее, мы вас ждем, чтобы пойти ужинать!
Глава двадцать вторая
Бай Хунъюй встретила Цзян Чэна в столовой базы. Она слышала его имя во время расследования, и поначалу оно никак в ней не отозвалось. Пока Цзян Чэн стоял позади нее в очереди за едой, она, пританцовывая, рассказывала об инженеризации «Моисея», при этом рассказывала громко, привлекая всеобщее внимание. Цзян Чэн неудачным движением заехал ей по пояснице, сам же испугался и отскочил на шаг, рассыпаясь в извинениях. Когда все покаянные фразы закончились, он поднял голову и увидел лицо девушки. Рослый и крупный мужик остолбенел и внезапно залился краской.
– Вы… Бай, Бай Хунъюй, да?
Бай Хунъюй испугалась. Он суетливо замахал руками, объясняя:
– Нет, нет, не поймите меня неправильно. Я не чужой человек. Я такой же, как вы… Нет-нет-нет. Я не это имел в виду. Я… – Он хлопнул себя по лбу. – Вы тоже подписались на проект колонизации «Марс-1», и вас кинули на деньги?
Теперь растерялась Бай Хунъюй. О «Марсе-1» у нее спрашивали во время расследования. Сейчас он казался лишь глупым и милым событием дней минувших. Нидерландская компания, не имевшая опыта работы в аэрокосмической отрасли или научных исследованиях, объявила в прессе, что начинает отбор кандидатов для проекта колонизации Марса среди обычных людей по всему миру. Сначала должны были отобрать сто предварительных кандидатов, а затем из них двух мужчин и двух женщин. После обучения они должны были отправиться на Марс на пилотируемом космическом корабле. Следователь спросил Бай Хунъюй, почему она подала заявку и оплатила немалый регистрационный взнос. Самым непонятным в этом вопросе были два момента: во-первых, голландцы ясно дали понять, что этот план с большой вероятностью провалится. Даже если повезет совершить посадку на Марс, никто не мог гарантировать, что пассажиры благополучно выживут на этой планете, при этом со стопроцентной вероятностью на Землю вернуться они уже не смогут. Во-вторых, только за регистрацию пришлось заплатить, и эти деньги возвращать никто не собирался.
Следователь никак не мог понять, почему с их уровнем знаний они не увидели, что это чистой воды мошенничество.
– Ну… вероятно, потому что… людей обмануть можно вне зависимости от того, насколько реальной выглядит афера или насколько человек тупой. Ключевой момент в том, насколько обманутый надеется, что это все правда, нет? – предположила Бай.
Цзян Чэн сломал всю голову над ответом, опасаясь, что завалит политическую экспертизу из-за глупой ошибки прошлого и пролетит мимо проекта «Звезды», как фанера. Увидев, как напряглось его лицо, следователь поспешил его успокоить:
– Все в порядке, не волнуйтесь так. В проекте есть астроном, которого тоже обманула эта конторка. Может быть, позже вы сможете обменяться опытом.
Во время первого ужина в столовой базы Бай Хунъюй и Цзян Чэн рассказали Ван Хайчэну об этом как о забавном анекдоте. Ван Хайчэн ничего не ответил. Ему казалось, что кашу удалось-таки испортить маслом, и теперь от жирности аж тошнило. Раньше он беспокоился, что Бай Хунъюй будут расспрашивать о нем во время расследования, и он не знал, как после такого смотреть ей в лицо, но теперь понял, что все это неважно. Ван Хайчэн собирался поговорить с Бай Хунъюй, изложить ей свои соображения о тектосах, но беспокоился, что инспектор спрашивал ее о чем-то, что могло бы вызвать смущение, не знал, как заговорить с ней на эту тему. Но теперь стало ясно, что говорить или нет – уже не имеет никакого значения.
Бай Хунъюй и Цзян Чэн были людьми одного сорта, а он – другого.
Наскоро поев, Ван Хайчэн сказал, что слишком устал и хочет пораньше лечь отдохнуть. Он уже давно не ложился так рано. Вокруг царила глушь, он слышал за окном треск насекомых, без конца ворочался от невыносимой жары. Встал и включил кондиционер, температура сперва оказалась слишком низкой, поэтому пришлось ее немного прибавить.
Жужжание компрессора, стоп, старт, стоп, старт, словно бесчисленные мухи жужжали в ушах.
Жжж…
Жжж…
Ван Хайчэн вспомнил, что где-то есть пара берушей, снова вскочил с кровати и принялся их искать. Он не знал, куда положил их, когда собирал вещи. Сперва перевернул коробку вверх дном, обшарил каждый уголок, но ничего не нашел. Может, они где-то в карманах? Он перерыл все – куртки, пальто, брюки, разворачивал свернутую одежду, вертел ее на кровати, скидывал в кучу, бросал на пол.
В туфлях, между страницами книг, в футляре для скрипки. Все было открыто и разбросано по всей комнате, и ничего, ничего, ничего. Беруш нигде не было, вообще ничего мелкого под руку не попадалось.
Жжж…
Жжж…
Никогда еще звук так не буравил уши и не высверливал мозг, отдаваясь бесконечным эхом, словно пытаясь все разорвать, растерзать, влезть внутрь, свести его с ума.
Ван Хайчэн хотел кричать, но не посмел и пикнуть. Комната Бай Хунъюй находилась прямо над ним.
Он сгреб сваленную на кровати одежду и изо всех сил швырнул ее в стену. Тряпки взлетели на миг, а затем упали на пол. Упали беззвучно и недалеко, прямо у изножья кровати. Ван Хайчэн выключил свет и рухнул на кровать, обливаясь вонючим потом.
Кровать была жесткой. Он вспомнил, как, получив ключи от квартиры, попробовал лечь на матрас за тридцать тысяч. Лежалось на нем как на облачке.
В общежитие он вернулся в 7:40 вечера. В последний раз, когда он смотрел на часы перед тем, как заснуть, было уже 6:47 утра.
В течение пары следующих дней Ван Хайчэн постоянно ходил к директору У, чтобы узнать, какого мнения о его докладе наверху и нужно ли ему писать более подробный отчет. Он мог обстоятельно начать с парадокса Ферми, продемонстрировать, как изменение физических констант и законов Вселенной повлияет на земные технологии, вычислить точку отказа ядерной бомбы, точку угасания Солнца, воздействия на спутниковую связь, – да все, что угодно.
Директор У заверила Ван Хайчэна, что в этом нет необходимости. Она согласилась с его идеями и обещала со своей стороны приложить все усилия, чтобы наверху осознали опасность тектосов. Правда, потом откровенно объяснила, что ключевой вопрос здесь не во влиянии на существующие технологии, а в возможных выгодах от освоения инопланетных артефактов. Внутренний состав проекта «Звезды» успел разделиться на фракции, представляющие разные мнения. Кто-то был согласен со взглядами учителя Вана, кто-то выступал против. Даже с учетом того, что директор У была в числе согласных, ей нужно было попытаться заручиться всеобщей поддержкой, разобраться в политике различных групп и своим голосом задавить оппонентов. Это был ключевой момент.
