(Не)настоящий парень - Амалия Март

Неизвестно сколько у нас времени. Полчаса? Час? Сколько нужно времени, чтобы пройтись веником по всему семейству? Явно не так много, как мне бы хотелось.

Фурия оторопела и отвечает не сразу. Даже пытается отстраниться. Да щас!

Опускаю ладони ей на бедра, подхватываю под ягодицы и подбрасываю вверх. Ее спина касается стены возле входной двери. Ты в ловушке, Заюш, сопротивление бесполезно.

Но она больше и не сопротивляется. Обвивает руками мою шею, вторит движению языка, сладко стонет мне в рот. Вот и ещё одни штаны колом. Но не от грязи, не от той, что на земле.

Положение быстро становится неудобным. Пускай Ида не тяжелее мешка с картошкой, который мы сегодня успели высадить, но маневренность в такой позиции — минимальна. А я очень хочу дать волю рукам. Отыграться за ее сегодняшние игры: как она касалась моих рук, передавая бутылку с водой; как сдувала налипшую грязь с моей шеи до мурашек по позвонкам; как ненароком скользила пальцами по спине, проходя мимо. Коварная, коварная Заюша.

Спускаю ее на ноги и тут же снова припечатываю к стене. Руки ползут под огромный страшный свитер, скрывающий любой намек на половую принадлежность девушки в моих руках. Ее кожа прохладная и влажная, спина дрожит от рваных вдохов у меня под ладонями. Очерчиваю выступающие позвонки, острые лопатки, тяну свитер вверх, отрываясь от губ.

Она послушно поднимает руки и остаётся в нижнем белье. Аккуратная. Красивая.

Смущенная.

Вся кровь с головы схлынула вниз, ни черта не соображаю, хорошо, что руки все знают сами. Проводят по тонким плечам, обводят веснушки на ключицах, опускаются к груди. Дыхание спирает от напряжения, в глазах все темнеет.

Ныряю рукой в рыжие волосы и притягиваю лицо напротив к своему. Губы встречаются с губами, дыхание и стоны смешиваются во рту. Давление скачет, как у гипертоника, кажется, голова взорвется сейчас от напряжения. Обе головы.

Нащупываю ладонью резинку спортивных штанов и тяну их с красивых бедер. Иду сотрясает в моих руках, как от холода. Но я знаю, что здесь сейчас жарче, чем в той бане, которую мы пропустили.

— Подожди, подожди, — уворачивается от моих поцелуев несносная фурия.

— Не-а, — притягиваю ее ближе. Ещё чего!

— Притормозим, — упирает одну ладонь мне в плечо, отталкивая, второй рукой потягивает едва спущенные брюки, коварная. — Подожди, — хрипло выдыхает и выбирается из моих объятий.

Она же не серьезно, да? Я сейчас штанами новый глазок в стене продырявлю.

Какое притормозим?

Оборачиваюсь на рыжую бестию в попытке найти в ее взгляде игривый блеск. Я не против поиграть, хотя лучше бы в другое время. Слишком накалена ситуация. Но ролевыми играми тут и не пахнет. Ида обхватывает себя руками, прикрываясь, тяжело дышит и отводит взгляд. Да блин!

— Нам бы продолжить разговор, — тихо выдыхает она. Приседает и неловким движением сгребает с пола свой свитер.

Только не надевай. Только не надевай.

Надела. Черт.

— Самое время, — насмешливо говорю я. Прислоняюсь к стене позади, ноги, честно говоря, слабо держат. От них кровь тоже отлила.

— Надо поговорить, — твёрже произносит Ида.

Я набираю побольше воздуха в лёгкие, а затем медленно его выпускаю. Ни хрена не помогает, напряжение все ещё скоплено в одном месте. Сам знаю, что поговорить нужно. Но какого фига прямо сейчас, а?

— Давай, — неловко машет на гостиную. — Там.

Я киваю.

А что остаётся? Закинуть бы на плечо, отнести наверх, заткнуть рот чем-нибудь полезным. Но все силы остались на том поле, что я два дня пашу, даже с небольшой ношей не взберусь и на ступеньку. А ведь это вполне могло быть частью ее коварного плана — уработать и обезвредить.

Смотрю в спину удаляющейся девушке, взгляд приклеивается к отлично сидящим штанам. Да нет, бред. Я брежу от недостатка кислорода в крови.

Отрываюсь от стены и следую за рыжей. Она уже сидит на диване, сжимая в объятиях подушку, как защитный барьер. От меня? Падаю напротив нее, пытаясь устроиться поудобнее. Ее взгляд приклеивается к возвышению на штанах, а глаза округляются.

— Не обращай внимания, — отбираю из ее цепких пальчиков подушку и прикрываю примечательное место.

Разговаривать, когда между нами стоит более насущный вопрос, причем колом — проблематично. Но рациональная часть меня берет верх. Может, там веники в бане закончатся, и они срочно пойдут в лес пополнять запасы, предоставив нам целую ночь? Какова вероятность? На грани чуда, наверное.

Протираю глаза пальцами, стараясь отогнать мелькающие картинки перед глазами, как назло, гордо перевалившие отметку восемнадцать плюс.

— Итак… — говорю я.

— Да-а-а, — тянет Ида, опуская взгляд на свои руки.

— Говори, — подталкиваю я.

— Мы… ты сказал вчера… Ты вообще помнишь? — стреляет в меня неуверенным взглядом.

— Всё.

— Хорошо. И?

— И, если есть шанс… — беру одну из ее беспокойных рук в свою, переплетаю пальцы с ее.

— Но как же мы… твоя работа и…

— Я все решу, — говорю уверенно, хотя сам ни хрена не знаю, как решить эту проблему. Но я придумаю. Обязательно.

— Хорошо, — тихо выдыхает она и прожигает меня сверкающим взглядом. — Значит, можно расторгнуть наше соглашение?

— Оно расторгнуто ещё вчера, — улыбаюсь.

— И мы правда сделаем это?

— Я все ещё более, чем «за», — вскидываю брови и кидаю взгляд на подушку у меня на коленях.

— Нет, я, — вспыхивает она. — Не об этом. У нас настоящие отношения?

— Ты хочешь, чтобы я, как в пятом классе, попросил тебя стать моей девушкой? — смеюсь ей в ладонь, прикрывая смешок нашими переплетёнными пальцами.

— Достаточно просто сказать, что теперь все по-настоящему, — просит она.

— Всегда было по-настоящему, — спустя короткую паузу, откровенничаю я.

— Ну конечно! — хмурится и вырывает у меня свою ладонь. Складывает руки на груди и откидывается на подлокотник дивана. Смотрит, как на врага народа.

И что это значит?

— Факт номер один: октябрь! — сурово озвучивает она, надувая щеки.

Я издаю протяжный стон. Знал же, что