1941 год глазами немцев. Березовые кресты вместо Железных - Роберт Кершоу

«Уже в результате самых первых разрывов многие погибли и запасы оказались уничтожены. Атака их выглядела совершенно невероятно. В бой в лесах под Чекулино они шли целыми колоннами, с артиллерией, лошадьми и грузовиками. Стеной надвигались на нас. Идеальные мишени для наших артиллеристов! А те расстреливали вражеские орды в упор залпами, непрерывным огнем. Это было самое настоящее истребление».

Немецкие пехотинцы тогда всю ночь пролежали в окопах, расстреляв все боеприпасы. «Трясясь от страха, они ждали, что с ними будет дальше». Все вокруг усеивали тела погибших русских.

2-я танковая дивизия наступала на Вязьму в составе 4-й танковой группы. 10 октября противотанковые орудия группировки «Люббе-Бак» были равномерно распределены среди окопавшихся пехотинцев 304-го полка. Все ждали атак из кольца окружения. С наступлением дня на подмогу пришли танки. Рядовой Х.-Э. Браун вспоминал, «как с наступлением сумерек все кусты и деревья утратили привычные очертания. Все, затаив дыхание, вглядывались в сгущавшуюся темноту. Теперь оставалось полагаться исключительно на слух».

«Издали доносились звуки боя в кольце окружения. На западе небо окрашивалось в багровый цвет. Время от времени гремели взрывы. Напряжение достигло предела, пульс учащался».

То же самое довелось испытать и Брауну. Солдаты на противотанковых позициях сначала едва различимо, потом отчетливее услышали странные звуки. Примерно в 22 часа стрельба разом утихла. Наступила тьма, но шум усиливался, уже можно было разобрать конское ржанье, поскрипывание тележных колес, рокот двигателей. «Напряжение стало почти осязаемым, — вспоминает Браун, — когда первые ракеты прочертили ночное небо».

«И в свете вспышек ракет мы увидели такое, от чего кровь в жилах застыла, — сотни, нет, не сотни, тысячи русских надвигались на наши позиции. Кавалеристы прорывались вперед, зажатые грузовиками и колоннами пехотинцев. Выстрелы, отчетливые команды… монотонная стрельба 20-мм пушек, время от времени перемежавшаяся одиночными выстрелами из 37-мм орудий и грозно-торжественными, словно церковный колокол, ударами 50-мм противотанковых орудий…»

С того момента, по словам Брауна, солдаты утратили чувство времени. «Семь раз атакующих русских разносили в клочья прямо у наших позиций». Остальные отходили. У немецких позиций скапливались горы трупов, за которыми оставшиеся в живых русские солдаты укрывались от ураганного огня немцев. Из этой жутко колыхавшейся горы доносились призывы о помощи и крики раненых, придавленных мертвецами. Подбитый русский бензовоз, пылая, освещал поле боя. Эта безумная битва бушевала всю ночь. Браун помнит, что солдаты, в перерыве между атаками глядя на часы, не верили, что прошло уже столько времени. Пять часов беспрерывного боя! Пять часов кряду они отбивали яростные атаки врага! Лишь к рассвету грузовики и бензовоз догорели.

Рассвет принес чувство облегчения, — вот-вот на подмогу должны были подойти танки. Солдаты получили возможность немного расслабиться. «Вдруг эта куча мертвецов зашевелилась, задвигалась», — с ужасом вспоминал Браун. Несмотря на обстрел из всех видов оружия, «масса красноармейцев стала вновь надвигаться на наши позиции. Снаряды, попадавшие в нее, беспощадно уродовали скопление плоти, рассекая ее на части, придавая ей «сходство с гидрой, конвульсивно раскинувшей коричнево-буроватые щупальца». С криками «ура!» русские волнами начали перекатываться через траншеи немцев. Браун и его бойцы озабоченно поглядывали на «раскалившиеся от непрерывной стрельбы жерла своих противотанковых орудий».

«Подобно приливной волне русские перекатывались через брустверы наших траншей, вливались в них, устремляясь в наш тыл, сметая прочь и затаптывая наши орудийные расчеты. Обезумевшая от страха смерти людская масса устремлялась на восток, к выходу из кольца».

Отрезанные от всех отдельные островки сопротивления занимали круговую оборону. «Теперь уже в бой вступали и те, кому это по штату не полагалось — интенданты, повара, штабисты», — рассказывает Браун.

Находившееся в соседней деревне немецкое танковое подразделение контратаковало, поливая все вокруг огнем из пулеметов и орудий. «Они уже не разбирая палили прямо в серую людскую массу, — продолжает Браун, — десятками превращая в мясо и красноармейцев, и своих». Повсюду метались десятки испуганно ржавших лошадей, впряженных в обозные телеги. Русские грузовики, увешанные гроздьями людей, неслись куда глаза глядят, подминая и мертвых, и живых, без фар, освещаемые лишь вспышками разрывов».

На позициях пехотинцы строчили из автоматов, отстреливались от неприятеля из пистолетов, отбивались от него саперными лопатками. Командир роты вел непрерывный огонь из дымящегося автомата из траншеи, находившийся тут же неподалеку Браун выпустил очередь в сторону красноармейцев, устремившихся прямо на него с гранатами в руках. Те упали на землю, и тут же раздался оглушительный взрыв.

В конце концов этот ад все же кончился. «Лязгая гусеницами, ревя моторами, с тыла приближались танки 3-го полка». Переваливаясь с боку на бок, серо-стальные громадины миновали немецкие траншеи, чтобы приступить к завершающей стадии зачистки. Сдававшихся в плен русских выстроили в колонны и тут же повели в тыл. Браун запомнил их отрешенные, равнодушные лица. Его охватило чувство хоть маленькой, но все же победы.

Танкисты прилагали титанические усилия для удержания тонкой линии окружения, оказывая помощь мотопехотным частям, обескровленным в схватках со стремящимся прорваться врагом. Генерал-фельдмаршал фон Бок, несмотря на понесенные группой армий потери, все же не скрывал ликования.

«Пехота, в частности, 12-й (Шрот) и 7-й (Фармбахер) корпуса, — писал он в своем дневнике 3 октября, — совершает, казалось, невероятное». Три дня спустя он пишет: «Снова возникает темпераментная перепалка о том, что мои приказы выслать на Вязьму крупные пехотные силы вслед за танковой группой не выполняются и что армия, вместо того, чтобы выполнять их, занимается самодеятельностью». Командующий группой армий «Центр» напоминал командующему 9-й армией генералу Штраусу о том, что главнейшая задача армии — направить пехоту поддержки сразу же за танками. Дорожные условия были ужасающие. «А что творится на дороге Рославль — Москва! По четыре, а то и по пять колонн следуют в одном и том же направлении, приткнувшись друг к другу, кое-где самовольно вклиниваются части люфтваффе, дорога забита полностью. А ведь это единственный путь, по которому осуществляется войсковой подвоз и доставка топлива для танков», — ужасается фон Бок.

Четыре дня спустя вяземский котел хоть и ценой огромных усилий, но все же стал уменьшаться в размерах. 2-я танковая армия Гудериана с великим трудом удерживала его границы. В дневнике фон Бока отслеживается растущая напряженность, так продолжается вплоть до 13 октября, когда вяземский котел, несмотря на яростное сопротивление запертых в нем русских, сузился почти до предела. «Кольцо окружения под Вязьмой сужается, число взятых в плен растет с невероятной быстротой, потери врага колоссальны», — пишет фельдмаршал фон Бок. Тем временем брянский котел распадался на более мелкие, и бои там приобрели совершенно непредсказуемый характер. 15 октября один немецкий полк из состава 134-й дивизии сам попал в окружение на южном участке котла. 17–18 октября 1941 года бои прекратились еще в двух котлах.

Офицер 7-го пехотного полка 7-й танковой дивизии[51] описывает положение, в котором оказался их первый батальон, который потом вызволили танкисты 25-го полка.

«Там было еще хуже, чем тогда у Ярцево [Ярцево — самый тяжелый участок смоленского кольца окружения. Прим. авт.]. Там враг атаковал группировками, равными по численности батальону. А здесь на нас бросались дивизии, а мы отражали их атаки всего-навсего парой моторизованных пехотных рот, причем на участке шириной в 12 километров! Какой толк от всех этих тяжелых вооружений и благоприятных участков территории… если удерживаться приходится лишь с помощью постов охранения?»

Танковый батальон гауптмана Шрёдера вышел к правому флангу батальона, где создалась угроза, в самый критический момент. И танкисты Шрёдера ужаснулись при виде того, что предстало их взорам. Повсюду лежали убитые — бойцы 3-й роты, оборонявшей позиции у Боговодийского (так в тексте. — Прим. перев.).

«Из находившихся в окопах один живой приходился на четверых погибших. Несколько пулеметов молчали — боеприпасы кончились. Впрочем, они кончились у всех… Увидев все это, я убедился, что 3-я рота сражалась до последнего…»

Шрёдер, потрясенный этим зрелищем, на протяжении всех последующих дней в тяжелые минуты не раз ссылался на пример тех, кого ему пришлось тогда увидеть. Солдаты платили столь тяжкую цену, будучи уверенными, что эта битва — последняя, что еще одно усилие — и сопротивление русских неизбежно рухнет. Так что, цель — оправдывает средства. Командир танка Карл Фукс также потерял близкого друга.