Спартак - Рафаэло Джованьоли

Девушка приняла этот столь ценный знак отличия с сильнейшим волнением. Лицо ее покрылось мертвенной бледностью, и судорожная дрожь пробежала по всему ее телу. Гладиаторы приписали ее волнение скромности, хотя, вероятно, оно было только результатом угрызений совести.

Эвтибида, хотя еще не совсем оправившаяся от своей раны. - она еще носила руку на перевязи, - заявила о своем желании быть зачисленной в контуберналии к Криксу, что и было ей разрешено с общего согласия Спартака и Крикса.

Восстановив силы своего войска, Спартак, двадцать пять дней спустя после сражения под Нурсией, снова двинулся к реке Падусу, чтобы переправившись через нее, попасть в Галлию.

Через четырнадцать дней он дошел до Равенны, где расположился лагерем в нескольких милях от города, с целью составить три новых легиона из пятнадцати тысяч рабов и гладиаторов, сбежавшихся к нему за последнее время.

Начальником этих новых легионов были поставлены: свободнорожденный гладиатор Кай Ганник, галл Каст и фракиец Идомей, отличившийся своей необыкновенной храбростью в сражениях под Камеринумом и Нурепей.

С войском в семьдесят пять тысяч Спартак предпринял поход по направлению к Падусу.

Кай Касий, бывший в прошлом году консулом, а сейчас претором в Галлии Цизальпийской, узнав о поражениях, понесенных консулами Лентулом и Геллием, и о грозном приближении Спартака, поспешно собрал двадцатитысячное войско. С этим войском он переправился через Падус у Плаценции, чтобы помешать дальнейшему продвижению гладиаторов.

Между тем, последние в два перехода дошли до Бононии, раскинули лагерь возле города - нападать на него они не думали. Спартак решил остаться здесь до тех пор, пока конные разведчики, разосланные им, не доставят точных сведений о положении неприятельского войска и о намерениях его начальников.

На рассвете следующего дня, пока гладиаторы занимались внутри лагеря обычными упражнениями, Эвтибида отправилась в палатку верховного вождя и спросила Мирцу.

Та приняла ее радушно и приветливо, ибо, как женщина, она еще больше, чем мужчины восхищалась мужеством и отвагою Эвтибиды.

Гречанка сказала Мирце, что она всегда питала самую искреннюю симпатию к ней и что, так как во всем войске они одни только женщины, то ей кажется естественным, чтобы они были связаны нежной и сердечной дружбой С радостью, равной прямоте ее сердца, приняла Мирца слова Эвтибиды, и торжественными клятвами и пылкими поцелуями они заключили союз на жизнь и смерть. Куртизанка искала дружбы Мирцы для осуществления каких-то новых козней. Но простодушная девушка ничего не подозревала и была совершенно очарована своей новой подругой.

Попрощавшись с Мирцей, Эвтибида направилась к той части лагеря, где стояли палатки галлов.

На уличках, отделявших один ряд палаток от другого, обучались военному строю пять тысяч галлов, из которых недавно был составлен четырнадцатый легион, набранный в сеннонской провинции.

Против каждого нового солдата стоял ветеран, вооруженный деревянным мечом, и обучал новичка ударам и парированию по всем правилам фехтовального искусства. Беспрерывно раздавались возгласы команды:

- В позицию!

- Выше щит!

- Ниже острие меча!

- Смотри прямо мне в глаза!

- Выше голову!

- Смотри смелее!

- Отбей щитом удар в голову, бей мечом!

- Быстрее, ради Тараны.., у тебя в руках не прялка, а меч.

- Шаг вперед!.. Шаг назад!.. Быстро, проворней, ради Геза!

- В позицию!

- Отбей удар острием по голове!

- Прыжок направо!

- Бей!

- Полкруга мечом налево!

- В позицию!

- Прыжок назад!

- Живо! Вперед!.. Нападай на меня!.. Вперед!.. Пять тысяч смелых и воинственных голосов кричали одновременно с энергичной интонацией, свойственной военным командам. Десять тысяч человек одновременно размахивали двадцатью тысячами рук. Все это придавало лагерю галлов необыкновенно оживленный вид.

Эвтибида остановилась посмотреть на эту необыкновенную картину. Вдруг ее внимание было привлечено несколькими голосами, раздававшимися из соседней палатки, которая, судя по знамени пятого легиона, помещенному тут же, принадлежала начальнику этого легиона, галлу Арвинию.

- В конце концов, - закричал хриплый и низкий голос, в котором Эвтибида узнала голос Орцила, начальника одиннадцатого легиона, состоявшего из нумидийцев и африканцев, - в конце концов мы не бараны, чтобы нас гнали таким образом!..

- А без нас, - воскликнул другой голос, который Эвтибида тоже узнала, - он принадлежал свободнорожденному Каю Ганнику, начальнику тринадцатого легиона, чем бы он был?

- Простым человеком.., даже меньше чем человеком.., он был бы презренным, жалким гладиатором! - сердито говорил Брезовир.

- Я со своими африканцами в Галлию не пойду, клянусь богом Ваалом!.. Клянусь вам, не пойду! - сказал Орцил.

- Прав был Эномай! - закричал Каст, начальник четырнадцатого легиона, тех пяти тысяч галлов, которые в этот момент обучались фехтованию.

- Бедный Эномай!.. Жертва явного предательства Спартака! - сказал Онаций, самнит, преемник Рутилия по командованию восьмым легионом.

- Ах, клянусь всемогущей силой матери! - воскликнул в гневе мощным голосом эпирот Фессалоний, командир седьмого легиона. - Спартак предатель?.. Ну, это слишком!.. Это слишком!..

- Да, он и вместе с ним Крикс и Гранник продают нас римскому Сенату...

- Все вы, желающие повести нас по ту сторону Альп и подальше от Рима, изменники!

- На Рим, на Рим мы хотим идти!..

- Я верю Спартаку, самому благородному и честному человеку в мире, я верю Криксу и Гранику, после него самым благородным в нашем лагере, и я с моим легионом, который мне доверяет, пойду за ними, а не за вами.

- И я, - сказал Борторикс.

- Ну, и идите с ними, а мы с нашими семью легионами, - сказал с силой Кай Ганник, - завтра пойдем назад к Равенне и двинемся на Рим!

- Да! Без Спартака вы наделаете великих дел! - сказал с иронией Борторикс.

- Вас изрубит в куски первый претор, который встретится с вами, - добавил Фессалоний.

- И это - люди, которые хотят завоевать свободу! - воскликнул Кай Ганник. - Они стали рабами человека, подобного им.

- Если вы под свободой подразумеваете беспорядок, смуту, безначалие, но такой свободы мы не хотим! - закричал Фессалоний. - Мы предпочитаем дисциплину и порядок и будем с тем, кто за два с лишним года войны показал себя мудрым и доблестным вождем.

В этот момент хриплый звук труб, призывавший к оружию третий легион, прервал гладиаторов и заставил Эвтибиду очнуться от восторга, с которым она слушала спор.

Вскоре сигнал тревоги был повторен букцинами четвертого, затем пятого легиона, и наконец - всеми духовыми оркестрами лагеря гладиаторов.

Воины бросились к своим палаткам, надели латы и шлемы, и, взяв в руки оружие, выстроились по отделениям, манипулам и когортам.

Новый сигнал из третьего легиона, повторенный в остальных легионах, протрубил приказ свертывать палатки.

Через два часа лагерь был убран, и все легионы молча в боевом порядке приготовились к походу.

Третий сигнал созвал начальников легионов к верховному вождю за приказами.

Все начальники, пришпорив своих коней, поспешили к преторию, где Спартак сообщил им, что претор Кай Кассий двигается против них, что он придет в Мутину в тот же день вечером. Необходимо немедленно выступить в поход, чтобы напасть на него завтра же, раньше, чем другие отряды присоединятся к нему и преградят им желанную переправу через Падус.

Когда Спартак закончил свою речь, наступило всеобщее молчание.

После небольшого колебания Кай Ганник, опустив глаза в землю, явно смущенный, произнес вполголоса:

- Мы, конечно, будем сражаться против Кассия, но Падус переходить не будем - Как! - переспросил, словно не понимая, Спартак. - Что ты сказал?

- Он сказал, что мы не последуем за тобой по ту сторону Падуса! - ответил нумидиец Орцил, дерзко глядя на Спартака.

- Что семь легионов, - сказал Кай Ганник, - не желают возвращаться в свои страны, а хотят идти на Рим.

- О! - гневно воскликнул Спартак. - Опять бунт... Разве вам не достаточно печального примера Эномая?..

Лишь невнятный ропот раздался в ответ на его слова.

- Клянусь всеми богами! - продолжал порывисто Спартак после короткой паузы. - Вы безумные или предатели!

Мятежные начальники по-прежнему молчали. Фракиец сказал после минутного молчания:

- Сейчас перед нами неприятель, и вы все будете мне повиноваться, пока мы не разобьем Кассия; затем мы устроим совещание и решим, что лучше для нашего блага. А теперь ступайте. - И повелительным жестом он отпустил начальников.

В то время как они садились на своих лошадей, он прибавил внушительным тоном:

- Чтобы не было ни малейшего неповиновения в походе и в сражении! Клянусь всевышним Юпитером! - первый, кто позволит себе мятежное слово или движение, погибнет от моего меча, никогда не дававшего промаха!

И новым жестом Спартак отослал начальников, которые, покоряясь его превосходству, в молчании отправились по своим постам.