Спартак - Рафаэло Джованьоли

В момент выступления из Рима претора радостно приветствовал весь народ, собравшийся у Ратуменских ворот, где был раскинут лагерь Красса. Претору сопутствовали не только добрые пожелания граждан всех сословий, но еще и покровительство богов, проявивших свою благосклонность к этому походу путем добрых предзнаменований: так, по крайней мере, заявили жрецы, гадавшие по внутренностям животных.

В первом легионе были две когорты юношей самых видных семейств, пожелавших следовать за Крассом в качестве простых солдат. Среди них были Марк Порций Катон, Тит Лукреций Кар, Кай Лонгин Кассий, Фауст, сын Суллы, и сотни других из консульских фамилий, а также и сотни юношей из сословия всадников.

Все родственники, друзья и клиенты этих юношей провожали легионы Красса до Мильвийского моста. Через четыре дня Красе дошел до Отрикулума, где раскинул лагерь на сильной позиции, решив заняться здесь обучением своего войска. В то же время он рассчитал, что с этого места он одинаково прикрывал Рим от нападения гладиатора, - двинется ли тот непосредственно из Умбрии или же пройдет через область пиценов.

Почти целый месяц стояли в полнейшем бездействии Красе в Отрикулуме и Спартак в Арециуме, занятые только подготовкой к военным действиям, придумыванием новых планов и новых ловушек для неприятеля.

Когда, по мнению Спартака, наступило подходящее время, он в одну бурную ночь велел своим легионам, соблюдая полную тишину, выйти из лагеря. Семь тысяч кавалеристов под начальством Мамилия остались в лагере, а тысяча двинулась вперед в качестве разведчиков. Воспользовавшись бушевавшим ураганом, Спартак шел всю ночь, почти весь следующий день и достиг Игувиума, откуда намеревался двинуться, скрываясь от Красса, через Камеринум, Аскулум, Сульмо, Фуцинское озеро и Субиак на Рим.

Тем временем кавалерия, оставшаяся в лагере в Арециуме, вела обычную разведку и, как всегда, запасалась в соседних городах продовольствием, с расчетом на семьдесят восемь тысяч гладиаторов. Население должно было думать, что войско гладиаторов все еще находится под Арециумом, о чем, по соображению Спартака, будет доведено до сведения Красса.

Спартак, идя вдоль цепи Апеннинских гор, по очень тяжелой дороге, заставляя свое войско делать не менее двадцати пяти - тридцати миль в день, шел через землю пиценов в Рим, к стенам которого он пришел бы неожиданно, если бы случай не открыл плана Спартака Марку Крассу.

Спустя три дня после ухода гладиаторского войска из Арециума, Красе, видя, что неприятель не выходит из своих окопов, решил пойти в атаку, пустив в ход все средства, чтобы вызвать Спартака на генеральное сражение, которое разом положило бы конец всей войне Он двинулся из Отрикулума и за четыре дня быстрейшего марша - ибо Красе понял, что Спартака можно победить только его же тактикой, - достиг окрестностей лагеря под Арециумом. Мамилий, узнав о приближении римского войска, ночью потихоньку оставил лагерь, согласно приказу Спартака. Таким образом на рассвете следующего дня разведчики Красса, проникшие до самого вала лагеря повстанцев, убедились в том, что войско Спартака покинуло лагерь.

Красе был поражен этим известием и долго гадал, какое направление мог выбрать Спартак. Он немедленно послал свою кавалерию объехать все дороги, идущие от Арециума по разным направлениям, с приказом делать разведку не менее чем на тридцать миль в окружности.

Вскоре он узнал, что кавалерия восставших, скрывшаяся из Арециума при его приближении, направилась через Игувиум к Камеринуму, и что сам Спартак со всем своим войском прошел несколько дней тому назад через Камеринум.

Тогда Красе, опытный полководец, сразу понял, каково было намерение гладиатора, и придумал очень остроумный план, чтобы преградить дорогу Спартаку. Дорога Спартака шла вдоль восточного склона Апеннин, Красе же решил быстро двинуться к Риму, держась вдоль западного склона этих гор. Таким образом, двигаясь параллельно Спартаку, Красе проходил почти по прямой линии, а Спартак был принужден идти по кривой; благодаря этому один переход Красса равнялся трем переходам фракийца - преимущество, которое Крассу было необходимо, если он хотел отвоевать время и пространство, выигранные уже гладиатором.

В пять дней тяжелого марша, который римские легионы проделали с похвальным рвением. Красе дошел до Реаге и, остановив здесь свои войска, дал им один день отдыха.

Тем временем Спартак, передвигаясь с необыкновенной скоростью, прибыл в Клитернум, возле Фуцинского озера, но неожиданно был задержан рекой Велинус, сделавшейся непроходимой от обильных дождей. Он должен был задержаться на два дня, чтобы перебросить через реку плавучий мост, и еще на день - для переправы своего войска.

Красе через своих разведчиков был уведомлен о прибытии Спартака в Клитернум. Он приказал Авлу Муммию с двумя легионами и шестью тысячами вспомогательных частей перейти реку Велинус у Реаге, затем скорым маршем вдоль левого берега реки двигаться на Альфабуцетлис, там перейти на правый и идти дальше, вплоть до Клитернума. В то же время он строжайше запретил Муммию принимать бой со Спартаком а, наоборот, приказал ему отступать, пока он, Красе, не подойдет и не атакует Спартака с тыла.

Муммий точно выполнил полученные им от Красса распоряжения. Через ущелья Апеннин он добрался до Субиака, занял очень сильную позицию на склонах обрывистой скалистой горы и намеревался двинуться дальше на следующий день.

Но трибуны стали уговаривать его не отступать перед неприятелем: они убеждали Муммия, что он может использовать благоприятный случай, предоставляемый ему судьбой, и разбить Спартака без помощи Красса; в этих горных ущельях гладиатор будет лишен возможности использовать свое численное превосходство. Они упрашивали Муммия дождаться Спартака на этой неприступной позиции: трибуны обещали ему от имени легионов, что будет одержана блестящая победа Муммий был совершенно увлечен надеждой на победу, которая казалась несомненной, и на следующий день при появлении Спартака вступил с ним в бой. Фракиец увидел, что он не может извлечь никакой пользы из занятой им позиции Поэтому, пока тринадцатый и четырнадцатый легионы сражались с врагом, он, собрав в один корпус всех велитов и стрелков из остальных легионов, приказал им взобраться на вершины окружающих гор и с тыла ударить на римлян.

Легко вооруженные отряды с большим рвением повиновались приказу Спартака и, спустя три часа после начала битвы, в которой обе стороны сражались с равным мужеством и с одинаковым упорством, римляне увидели, к великому своему изумлению и ужасу, что все близлежащие вершины покрыты неприятельскими пращниками и стрелками, которые обрушивали на них град метательных снарядов всякого вида, а потом начали спускаться вниз, чтобы охватить их с флангов и с тыла. Увидев это, римляне обратились в стремительное бегство, бросая оружие и щиты. Они потеряли свыше семи тысяч убитыми.

Глава 20

ОТ СРАЖЕНИЯ ПРИ ГАРГАНСКОЙ ГОРЕ ДО ПОХОРОН КРИКСА

Несмотря на то, что сражение у Субиака закончилось так ужасно для римлян и так победоносно для гладиаторов, Спартак не смог извлечь из всего никакой выгоды. Но и Крассу не удалось задержать здесь Спартака. Конная разведка донесла фракийцу, что главная часть войска Красса перешла реку. Он тотчас же понял, что ему невозможно идти на Рим, оставив в тылу у себя Красса. Поэтому в тот же вечер, выступив из Субиака и перейдя Лирис у его истоков, он двинулся в Кампанью.

О поражении Авла Муммия Красе узнал только на следующий день вечером Претор был возмущен поступком Муммия и поведением его легионов Беглецы успели добраться до Рима, и там известие о новом поражении вызвало страшную панику. Красе в своем донесении разъяснил, что сражение вовсе не имело того значения, которое было придано ему страхом, и успокоил Сенат. В том же донесении претор просил Сенат немедленно вернуть к нему всех беглецов из легионов Муммия. Через несколько дней беглецы вернулись в лагерь, подавленные и пристыженные.

Красе, собрав вокруг претория все свое войско, расположил его в виде квадрата, внутри которого поставил обезоруженных беглецов и произнес речь. Он обладал большим красноречием Резкими и суровыми словами он укорял их за малодушие, которым они себя запятнали, убежав подобно трусливым бабам и побросав оружие - то оружие, которым их предки, пройдя через несравненно более тяжелые и опасные испытания, завоевали весь мир. Он доказывал, что гладиаторы казались сильными и храбрыми не вследствие своей доблести, но вследствие трусости римских легионов, некогда славившихся своей непобедимой мощью, ныне же ставших предметом презрения и посмешищем всего мира.

Он сказал, что не потерпит больше позорного бегства, что пришло время доблестных дел и громких побед, что если для этого недостаточно чувства собственного достоинства и чести римского имени, то он добьется победы железной дисциплиной и самыми жестокими наказаниями.