Элитный снайпер. Путешествие в один конец - Томас Колоньяр

Кутюр кивнул.

— И ему пришлось однажды съесть лошадь… он помнил об этом до самой смерти.

66

Афганистан

Панджшерское ущелье, Базарак

Гил стрелял одиночными из автомата «АК-47», когда каньон стали бомбить. Ударные волны, пронизывая стенки каньона, отражались, прокатывались в стороны. Гил с Кроссвайтом спрятались за трупами лошадей, спасаясь от несшихся валунов размером с ананас. Пилоты бомбардировщика «B-52» вели себя грамотно: снаряды сбрасывали внимательно и осторожно, стараясь не задевать своих. Хотя авиаудары уничтожили бо́льшую часть боевиков ХИК и Талибан, пришедших с севера, некоторые все еще сопротивлялись и вели перестрелку с таджиками.

— Не уверен, что смогу идти! — прокричал сквозь грохот Кроссвайт. — У меня вывихнут тазовый сустав.

Гил вспоминал «адскую неделю», которую он пережил, будучи новичком. Это было пять с половиной дней унижения и боли во время тренировок в холодной воде. Это необходимо было пройти на начальном этапе обучения в SEAL, чтобы доказать, что ты способен выдержать такие испытания. Гил угадал по взгляду Кроссвайта, что тот начинает сдавать. А время шло. У каждого человека есть предел. Он был и у Гила. И хотя Кроссвайт по сравнению с ним был не так сильно ранен, Гил видел, что Кроссвайт достиг своего предела. И в этом не было ничего постыдного. Если бы не Кроссвайт, Гил бы давно погиб. Предел человеческих сил не зависит от того, лучше человек или хуже. Он просто зависит от запаса воли. И Шеннон знал: ему придется навязать эту волю Кроссвайту, чтобы тот не сдался у финишной черты.

Гил глубоко, болезненно вдохнул, наполняя воздухом пораженное легкое, и с усилием поднялся на ноги. Кроссвайт вытаращил глаза, когда тот шагнул к нему и протянул руку. Они оба истекали кровью от многочисленных ран, кровь и грязь так раскрасили их лица, что и матери их не узнали бы.

— Нет, дружище, в колокол бить я тебе не дам, — сказал Гил, напоминая о позорном латунном колоколе, до боли знакомом каждому «котику» по тренировкам. Бить в колокол означало то же, что и бросить полотенце: признать в себе слабака. — Дай руку, братишка. Пойдем, посмотрим, чем окончится бой.

Кроссвайт ощутил прилив сил, передавшийся ему от Гила, схватился за руку товарища и вскочил на ноги. Таз пронзила острая боль, и он громко вскрикнул. Сустав был сильно вывихнут, и Гил поддерживал его с левой стороны, пока они ковыляли мимо второго ряда мертвых лошадей, направляясь к устью каньона, где Фарух и его дяди все еще отстреливались от неприятеля.

— Черт, сколько ж мяса полегло, — пробормотал с раздражением Гил.

Кроссвайт снова вскрикнул, пытаясь освободиться из-под руки Гила, но тот не дал ему упасть.

— Оставь меня! А ну, к черту все!

— Они не смогут посадить здесь вертолет. Идем!

— Какой еще, на хрен, вертолет?! — взвыл Кроссвайт.

Гил сделал вид, что не услышал, и дальше тащил капитана, вынуждая того шагать здоровой ногой.

Над каньоном пронеслись два ударных вертолета Cobra, выпустившие ракеты и обстрелявшие из многоствольных пушек остатки войск противника, спрятавшихся среди камней. В небо взметнулись искры, полетели обломки скал вперемежку с фрагментами взорванных тел, кто-то в агонии закричал. Таджики в ужасе прижались к земле, опасаясь, что на них тоже сбросят бомбу, но вертолеты Cobra внезапно отделились от остальной авиации и, не прекращая обстреливать бог знает кого, покинули долину.

Штурмовики А-10 Thunderbolt II стремительно пролетели над головой, пушечные установки, разрезая воздух и извергая огненные искры, ревели подобно электропиле.

— Винчестер, — с пыхтением парового двигателя произнес Гил. — Видимо, они потеряли терпение. Мы должны выжить!

— Отпусти меня! — задыхаясь, крикнул Кроссвайт. — Пусть принесут мне костыль.

Они вышли к линии фронта. Враг все еще обстреливал каньон, скрываясь в саду в ста метрах от них, в безопасности от вертолета. Гил и Кроссвайт присели за валуном, досадуя из-за неработающего радиопередатчика.

— Слава богу! — сказал Кроссвайт, ощущая облегчение в теле.

Гил заметил, что Орзу смотрит на них.

— Мне жаль, ваши лошади… — сказал он по-английски и, указав на мертвых животных, всплеснул руками.

Орзу подошел к нему и, развернув того, увидел, что из поясницы торчит пластиковая трубка. Он в удивлении вскинул брови и, похлопав Гила по плечу, сказал что-то по-таджикски. Гил не понял, но по глазам старика догадался, что тот не беспокоился о лошадях — это жизнь, а жизнь подчас очень жестока.

Фарух присоединился к ним.

— Мой дядя спрашивает, что им делать? Мы можем вырваться из окружения, но куда мы пойдем пешком?

— Мы дождемся вертолетов, — ответил Гил.

Фарух поговорил с Орзу, то и дело качая головой и пожимая плечами.

— Дядя спрашивает, что будет с нами? В долине все еще много хезби.

Они стояли, слушая, как ревут за горами двигатели.

— Думаю, они недалеко, — сказал Гил.

— Но они не смогут перестрелять их всех. Пещеры глубокие. Хезби подождут, пока…

Гил схватил Фаруха за руку.

— Не волнуйся. Скажи дяде, что вы все пойдете с нами, я буду с вами. — Он посмотрел на старика и улыбнулся. — Понятно, дядя?

Фарух перевел слова Гила, и старик заулыбался.

— Он говорит, что понятно, племянник.

Они подняли винтовки и поспешили, укрываясь за валунами, обстрелять фисташковый сад.

Через пять минут в небе появилась пара «черных ястребов» с «ночными сталкерами». Из-за деревьев выскочили три гранатометчика. Только благодаря мастерскому маневру пилота удалось избежать катастрофы. Вертолет накренился, набрал высоту, и из открытых дверей на сад обрушился огненный дождь.

Гил тронул Фаруха за плечо.

— Скажи дяде, что сейчас лучше отступить. Вертолеты сейчас спалят сад и поджарят всех, кто там окажется.

Пока он это говорил, из посадки в ста метрах от реки выбежало больше полусотни боевиков, желающих расправиться с предателями-таджиками. Каждый из этих отчаянных пуштунов стремился погибнуть в этой великой битве во славу Аллаха ради того, чтобы спасти душу Афганистана. Снаряды РПГ взрывались между скал, рядом с таджиками. Лишенные другого выбора, они отступили в каньон и попадали на землю.

Карабкаясь по каменистой земле, Фарух вместе с Орзу затащили орущего Кроссвайта обратно в глубь каньона, где, укрывшись за вторым рядом мертвых лошадей, стали бить неприятеля одиночными выстрелами из полуавтоматических винтовок. Оставался последний магазин. Если бы не они, вертолеты «ночных сталкеров» давно были бы сбиты гранатометами.