Полная история масонства в одной книге - Вик Спаров

Аспект формы является кульминацией опыта и отражает понимание Учеником процесса посвящения. Аспект сознания таинственным образом показывает степень расширения, достигнутого Учеником в этом процессе. Аспект жизни открывает внепланетарный контакт, указывая этим на возможное будущее и процессы конечного отождествления. Следует добавить, что фактический церемониал делает Ученика полноправным членом Иерархии, символическое представление указывает ему Путь в Шамбалу, а просветленное откровение представляет посвященному мост между нашим космическим физическим планом и внутренними субъективными и космическими мирами.

Эти три степени оценки, или понимания, процесса посвящения имеют свои параллели в масонской работе. Церемониальный аспект можно соотнести со степенями Ученика ( Entered Apprentice ) и Подмастерья ( Fellow Craft ), а также с некоторыми не очень распространенными степенями, как, например, Досточтимый Масон ( Marked Mason ) и некоторые другие. Они расширяют данное учение. Посвящения из разряда символического представления имеют свою первую аналогию в возвышенной третьей степени Мастера-Масона, в Священной Королевской Арке и одной-двух последующих степенях. Высшие степени Шотландского Устава представляют собой попытку дать масонам мира хотя бы слабое представление о тех стадиях расширения сознания и роста к Свету, какие испытываются при остальных высших посвящениях, относящихся к процессу «просветления через откровение».

Масонская работа – это древнее и достойное начинание по сохранению в самой элементарной форме духовной истины о посвящении. Несмотря на искажения, утрату некоторых ландмарок и печальную кристаллизацию, эта истина все-таки сохранилась, и со временем группа просветленных масонов исправит ритуалы и переделает нынешние формы и формулы масонства, вложив в них более глубокий духовный символизм, что позволит гораздо ярче и выразительнее обозначить их духовные возможности.

Масонство Нового Века неизбежно будет покоиться на фундаменте новой интерпретации просветленного христианства, не имеющего никакого отношения к теологии и носящего универсальный характер. Его нынешняя форма, базирующаяся на иудейском фундаменте, насчитывающем уже приблизительно пять тысяч лет, неминуемо должна исчезнуть, но не по причине своего иудейского основания, а потому, что эта старая и реакционная форма не отражает эволюционного движения Солнца через зодиак. Это движение должно символизировать человеческую эволюцию, а вместо этого современное масонство, подобно сынам Израилевым, согрешившим в пустыне своим возвратом к устаревшим и отжившим законам и религиозным ритуалам (становление религии этого народа пришлось на эпоху Тельца, что и выразилось в их поклонении золотому тельцу), – нынешнее масонство склоняется к тому же.

Однако древние обычаи и формы, вполне уместные в иудейском законе, ныне устарели и должны быть отброшены. Это в полной мере относится как к масонству, так и к самой еврейской расе, которая, отвергая Христа как Мессию, метафорически и практически остается в знаке Овна. Ей (опять же символически) еще придется вступить в знак Рыб и признать своего Мессию, когда Он вновь придет в знаке Водолея, иначе она повторит свой древний грех, не откликнувшись на процесс эволюции. К счастью, многие масоны начинают все более осознавать этот факт, и не за горами то время, когда, перестроив ритуалы с позиции их практической целесообразности ввиду веяний нового времени, масонство станет тем, чем оно изначально и стремилось стать по сути, – духовной наукой, хранилищем высших тайн мироздания и просветителем человечества.

Эпилог

Завершить эту книгу мы хотим притчей, которую поведал автору его друг, член масонской ложи английского образца Odd Fellows Свен Дамсхольт. По его словам, эту притчу рассказывают в ходе ритуала посвящения в третью степень – Мастера, причем притча эта является исключительной прерогативой указанной ложи. Откуда или от кого пошла эта традиция и почему эта притча рассказывается только в ложе Odd Fellows и нигде больше, сегодня сказать трудно, но так уж повелось. Связь притчи с указанной степенью вполне понятна, ибо эта сказка имеет прямое отношение к званию Мастера и предостерегает его от опасностей соблазнов и искушений на избранном пути.

С любезного согласия Свена и «братьев» его ложи, очень старой, но на сегодняшний день, увы, весьма немногочисленной, мы приводим эту притчу в нашем собственном переводе.

Было некогда на земле королевство, жители которого обладали одним физическим недостатком: они видели лишь в радиусе нескольких метров перед собой. Все, что лежало за пределами этого радиуса, было покрыто для них туманом. Со слухом же у них было все в порядке: они прекрасно слышали на расстоянии, и перекликались, и разговаривали друг с другом сквозь туман. Но вот со зрением, увы, дело у них обстояло неважно.

И жил в этом государстве один мудрец, который день-деньской тихо сидел под деревом, пока другие бегали и суетились вокруг него. И вот однажды этот мудрец воскликнул:

– Вижу! Отчетливо вижу все, что находится передо мной, то, что раньше я видел, лишь подойдя очень-очень близко. Но я вижу и то, что находится надо мной, в небе: днем – большой огненный шар, такой яркий, что глазам становится больно, когда на него смотришь, а ночью – шар поменьше, не такой яркий, но тоже светлый, а вокруг него – множество мерцающих ярких точек. Нас окружают лучезарные, светящиеся существа, которые дают нам тепло. И не только нам, но и всему вокруг. Это из-за них растут растения и расцветает жизнь вокруг нас.

И мудрец взял лист бумаги, кисть и краски и нарисовал то, что он увидел. И этот рисунок произвел на его друзей такое сильное впечатление, что они ему поверили.

– Вовсе не туман нас окружает, – возгласил мудрец, – это у нас с глазами что-то не в порядке, или мы неправильно ими пользуемся. Се, говорю вам, братья: каждый, кто будет тихо сидеть под деревом, в конце концов увидит то же, что вижу я.

Это были если не последние, то одни из последних слов, сказанных мудрецом: едва правитель прослышал о том, что некий человек в его царстве «прозрел», он приказал его схватить и отрубить ему голову. Неприятно, знаете ли, когда люди, которыми ты правишь, видят дальше тебя самого.

Между тем те, кто видел рисунок, – к счастью, о них совершенно забыли, – следуя указанию мудреца, тоже стали сидеть под деревом. И однажды они тоже воскликнули:

– Видим! Мы видим все то, что нарисовал мудрец. Все это правда!

И сразу после этого им отрубили головы. Так оно и пошло: чем больше людей становились зрячими и подтверждали правдивость рисунка, тем больше слетало голов, пока однажды до правителя вдруг не дошло, что он явно переборщил и хватил лишку. И тогда он сказал:

– Раз уж столько людей утверждают одно и то же, мудрец, видимо, все же прав.

И как только правительство признало правоту мудреца и правильность его рисунка, в стране настал великий переворот: все прежние теории о строении вселенной и ее загадках были преданы забвению, а статуи тех, кто создал эти теории, сброшены с пьедесталов. Теперь все улицы были увешаны портретами мудреца, его рисунок был размножен в бессчетном количестве экземпляров, а вместо свергнутых статуй были воздвигнуты новые – статуи самого мудреца и его казненных друзей; но больше всего статуй было поставлено правителю, который признал необходимость принятия новой концепции мира.

И была учреждена при королевском дворе новая должность – копировальных дел мастер: он должен был следить за тем, чтобы все копии знаменитого рисунка выполнялись в полном соответствии с оригиналом. В те дни не знали, что такое фотография, поэтому делали только копии: оригинальный рисунок помещали на лист обычной бумаги, положив между ними копировальную, и затем переводили рисунок на бумагу, старательно обводя карандашом контуры оригинала, после чего изображение раскрашивали; а когда наконец явился страх, как бы оригинал не слишком поистерся и не пострадал, стали делать копии с самых первых копий рисунка, а когда и они поистерлись, взяли следующие копии, сделанные с первых копий, и так далее, и так далее.

И все пошло замечательно. Теперь людям не нужно было понапрасну утруждать себя, забираясь под дерево и тихо сидя там, чтобы увидеть то, что увидел мудрец, ибо у них был его рисунок с изображением всего, что их окружало, а истинность всего этого удостоверяла личная подпись копировальных дел мастера.

И все шло замечательно, пока. Но это случилось через много-много лет. К этому времени копировальных дел мастер, назначенный самим правителем, умер и передал свое дело сыну – эта должность стала наследственной, как и монархическая власть. Ибо она была столь же высокой и ответственной, как и должность короля, и даже более высокой, так как сам король вынужден был кланяться мастеру, который был единственным хранителем и провозвестником истины, а истина, как известно, выше любого короля или монарха.