Охотник на магов (СИ) - Ллиамах Василий Сергеевич

— А я думал, что все охотники — поголовно циники. — фыркнул чародей. — Но оказывается среди вас есть и наивные, словно дети. Конечно магия порой рождает всяких ублюдков. Магические способности — это само по себе проверка на устойчивость личности. Вот скажи мне, власть портит людей? Еще как портит, сам ведь знаешь, не раз видел этих чванливых свиней с голубой кровью. А магия дает власть еще более высокого порядка. В разы. Но при этом она изначально не несет в себе чего-то плохого или хорошего. Она нейтральна. А зло, зло плодят люди. В мире полно всяких мерзавцев и не владеющих ворожбой. Магия — это инструмент. Возьми, к примеру, ту же алхимию. Она лишь дает знание, как варить зелья, а что изготовить, яд или лекарство, решает уже сам человек.

— Но алхимия не может разрушать города, поднимать толпы нежити и натравливать на людские селения разбушевавшиеся стихии. Одна лишь возможность осуществлять подобные катаклизмы может свести человека с ума. Высший безупречен, а люди слабы. Значит нужно избавлять их от подобных искушений. Изолировать от других. Да в тех же монастырях. Пускай живут там тихой, мирной жизнью, молятся и очищают свою душу от скверны. Меня всегда удивляло, почему чародеи не могут уразуметь простой истины. Если ты маг — значит ты заражен. В каждом чародее зреет семя бездны, и если в полной мере взрастить это зерно, мы получим нового потенциального Разрушителя, способного утопить в крови половину страны. Простой люд боится вас. Пусть не все волшебники всецело обратились к тьме, но те из вас, кто превратился в безумных убийц, своими поступками перевешивают всех остальных.

— Это правда. Отрицать существование психопатов, владеющих магией, глупо. И раньше их истребление осуществлялось с гораздо большей эффективностью нежели сейчас. Специальным корпусом чародеев. Но все это было до гонений магов вашим, так называемым, святым орденом. А что касается превращения магов в монахов-отшельников, так это самая большая глупость, которую ты удосужился сморозить за всю нашу беседу. Ты бы упрятал в темницу лекарей во время мора, или, скажем, карпута, работающего над изобретением, что с большой вероятностью облегчит быт людей? Лишил бы себя ценного ресурса, да или просто кучу золота, выбросив ее в море? Сомневаюсь.

— Слушай, я уже устал от наших бессмысленных препирательств. — я вздохнул. — Все равно ведь каждый останется при своем мнении. Зачем понапрасну сотрясать воздух? Зачем вообще был затеян этот разговор? Если тебе есть что мне сказать, не сыпля при этом ругательствами и не обвиняя во всех смертных грехах, то говори. А нет, так закончим на этом.

Колдун умолк, сверля меня колючим взглядом. Я подумал, что вот на этом и закончился наш нелепый разговор, но маг, опустив глаза, снова стал вещать.

— У меня есть дочь. Ей еще нет и десяти, но она уже по-взрослому серьезная. Когда она смотрит на меня своими большими серыми глазами, мне кажется, что она в этой жизни понимает гораздо больше моего. Очень умная девочка и добрая к тому же. Любит возиться со всякого рода живностью, не делает исключений даже для склизких жаб или мерзких пауков. Всякую тварь готова холить и лелеять. Но вот с даром ей не повезло. Сперва в ней вообще не проявлялось никаких магических склонностей. Мы с ее матерью даже решили, что дочь родилась без них. С одной стороны, нас это опечалило. Мы, как маги, прекрасно знали, чего наша дочь оказалась лишена. Да и, если честно, было немного постыдно магу моего ранга иметь абсолютно обычное чадо. Но с другой стороны, мы были даже рады. Зато нашему ребенку не придется постоянно оборачиваться назад, чувствуя чужое дыхание на затылке, и не предстоит узнать на собственной шкуре, каково это — оказаться объектом травли. Так мы думали. И даже успели несколько свыкнуться с этой мыслью, как вдруг дар проявился. И какой! Резкий, яркий, заметный. Обычно магические способности проявляются у детей на пару лет раньше. Но зато это лишь слабый отблеск силы, ее тень, сырая заготовка клинка, который молодому чародею еще предстоит выковать. Дети по своей природе ветрены и порывисты, им сложно долгое время удерживать концентрацию на каком-то одном аспекте. Поэтому контроль даже такого зародыша дара для них весьма сложен. Что же говорить о моем ребенке? Бедная девочка старалась изо всех сил, но удержать в себе рвущуюся мощь была неспособна. Это было только вопросом времени, когда ее обнаружат.

Прежде чем продолжить, колдун немного помолчал, собираясь с мыслями.

— Когда обнаружился ее дар, я был далеко от дома. Титул обязывал меня присутствовать в другом месте. В тот день жена связалась со мной, и, плача, рассказала, что произошло. На семейном совете мы решили, что оставлять все как есть нельзя. Девочку необходимо было срочно спрятать и одновременно с этим начать обучать искусству. Для этого как нельзя лучше подходила любая школа магии. Это решало разом обе задачи. Конечно, можно было обучить ее и самим. Но передавать магические умения от родителей к детям в наших кругах считается неправильным, и не главе этого самого магического сообщества нарушать традиции. К тому же, все школы находятся в тайных местах и хорошо скрыты от посторонних. На территории подконтрольной ордену их почти не осталось, но все же парочка самых скрытных сохранилась и по сей день. Из-за спешки мы выбрали ближайшую. Школу сестер. На следующее же утро жена с дочерью отправились в путь. Я, бросив все дела, поспешил туда же, надеясь, если не нагнать их в дороге, то хотя бы присоединиться к ним уже на месте. Я не успел. Мои девочки сумели добраться и сами, почти без происшествий. Но в последнем поселении перед конечной целью засветились. У дочери прямо на улице произошел непроизвольный выброс энергии, благо, был уже вечер и над деревней сгустились сумерки. Но какая-то селянка все еще не спешила домой в столь поздний час и увидела, как у моей крохи светятся глаза.

Кажется, говорить голове становилось все сложнее. Голос мага стал тише, а паузы между словами заметнее. Но чародей упорно собрался рассказать мне эту историю до конца.

— Жена решила не предпринимать по этому поводу никаких действий. Понадеялась, что не будет никаких последствий. Вдруг свидетель решит, что ей просто показалось. Да и все равно сделать она ничего уже не могла. Способностей, воздействовать на разум человека и заставить его забыть увиденное, она не имела. А физическое устранение свидетеля точно привело бы к последующему расследованию. Поэтому она решила сослаться на авось. Благо до школы оставалось рукой подать. Но, добравшись наконец до места, моя жена получила еще один удар. Проклятие старухи не приняли мою дочь. Каким-то образом прознав о происшествии в поселке, они, испугавшись, что выяснение деталей этого случая наведет орден на школу, прогнали моих девочек из своего леса. Как же я жалею, что в тот момент меня не было там. Я бы оставил от их проклятой рощи, со всеми их ловушками, мороками, звериными стражами и прикормленными бандами разбойников, одни головешки.

— Супруге с дочерью не оставалось ничего другого, как пересечь лес и удалиться как можно дальше от места происшествия. Через несколько дней она вновь связалась со мной и в панике сообщила, что чувствует погоню. Я и тут опоздал. Когда я прибыл на место боя, пепелище уже давно остыло. Жены в этом мире к тому времени я уже больше не чувствовал, а потому уверился, что она мертва. Эх, с каким удовольствием я бы разорвал того охотника, который сделал с ней это. Но искать его я не стал, дочь была жива, и мне, во что бы то ни стало, следовало отбить ее у врагов.

Я не стал указывать архимагу, что тот самый охотник стоит сейчас перед ним. Не из страха. Просто чтобы еще больше не омрачать последние мгновенья умирающего.

— Когда я нагнал отряд, пленивший мою дочь, он как раз выезжал из Златополья. Увидев его, я не поверил своей удаче. Всего лишь один инквизитор и десяток солдат. Парой заклинаний разбросав всадников, я схватил своего ребенка и дал деру. Даже добивать никого не стал, хотя, наверное, стоило. Как-никак это задержало бы нашу погоню. Но после стольких дней гонки, наконец увидев свою девочку, я позабыл обо всем на свете. Да и не хотел я, чтобы она вновь видела кровь, должно быть насмотрелась за прошедшие недели. Теперь, когда она была со мной, мне казалось, самое сложное позади. Уйти от орденских ищеек для меня не было проблемой. Мой расчет был на стремительность, правда я как-то не учел, что маленькая девочка, будучи не в силах выдержать мой темп, частично меня замедлит. Несмотря на все мои уловки орден все же выследил меня, хоть и потерял целую прорву своих всадников со стеклянными трубками. Не только нагнал, но еще и умудрился стянуть против меня нескольких охотников. Пока еще мог, я решил дать бой на своих условиях. И мне почти удалось победить. Правда, я недооценил вашего здоровяка, за что и поплатился. Не думал я, что он может двигаться так быстро, еще и будучи наполовину съеденным моим заклинанием. Проклятый охотник не только умудрился прожить на несколько мгновений дольше, чем любое другое существо в полной мере испытавшее на себе Голод Никалемы, но и одним-единственным ударом снести мне голову с плеч.