Влияние морской силы на французскую революцию и империю. 1793-1812 - Алфред Мэхэн

Экспедиционному флоту, разъединившемуся в ночь отплытия, удалось затем, как уже известно, снова соединиться почти до полного своего состава и достигнуть таким образом Ирландии, причем, однако же, в числе немногих отсутствовавших судов оказалось самое важное – фрегат «Фратерните», на котором находились оба главные начальника; это замечательное совпадение возбуждает весьма понятное любопытство относительно того, что делалось с фрегатом в течение этих критических дней. 17 числа вместе с «Фратерните» находились еще два фрегата и один линейный корабль – «Нестор». 20 числа оба фрегата исчезли, и остался налицо один лишь «Нестор». Последующее сличение вахтенных журналов показало, что если бы не туман, застилавший тогда море, то «Фратерните» был бы в виду главной части экспедиции, направлявшейся под начальством Буве на север, к Мизен Хэду. В эту ночь отделился и «Нестор». 24 декабря, когда «Фратерните» продолжал держать курс в бухту Бэнтри, куда уже прибыли к этому времени главные силы экспедиции, показалось судно, похожее на линейный корабль. Не получив ответа на сделанные этому неизвестному судну сигналы, «Фратерните» пошел от него на W и, заметив, что его догоняют, был принужден выбросить за борт несколько орудий. В продолжение ночи «Фратерните» ушел, однако же, от своего преследователя и снова взял затем курс в бухту Бэнтри; но теперь ему в лоб дул уже тот самый восточный шторм, который согнал Буве с его якорной стоянки. 29 декабря Гош и Морар встретились с первыми судами экспедиции, которых видели еще тогда, когда расставались с «Нестором»; но невесела была эта встреча. Одно из судов, «Сцевола», тонуло, тогда как другое, «Революсьон», само весьма сильно поврежденное при столкновении, происшедшем в бухте Бэнтри, спасало его команду. Принимая во внимание опасное положение «Революсион», на котором было теперь две тысячи двести человек при запасе провизии всего лишь на восемь суток, и узнав о разъединении судов в бухте Бэнтри, Гош и Морар решили вернуться. 13 января оба судна уже прибыли в Рошфор. Неизвестно, удалось ли бы Гошу, с его воинственным пылом, с огромным престижем его славы и с глубоким личным интересом в успехе экспедиции, побороть те материальные препятствия, перед которыми спасовала не подкрепленная вдохновением энергия Буве, но следует признать поразительным фактом то, что из числа многих судов не удалось добраться до Ирландского берега почти только одному и именно тому, на котором находились оба главных начальника.

Из предшествующего изложения видно, что вопрос о том, состоится или нет высадка французов, зависел всецело от того, будут ли они в состоянии или нет пройти тридцать миль, отделяющие вход в бухту Бэнтри от ее вершины. Как ни оценивать их шансы на успех в деле завоевания или же освобождения Ирландии, – что представляется чисто умозрительным вопросом, зависевшим от многих условий скорее политического или экономического, нежели военного характера, – нельзя все же сомневаться в том, что им удалось совершить переправу морем и почти достигнуть пункта своего назначения, не только не встретив помехи со стороны британского флота, но даже и не увидев его. 21 декабря главная часть экспедиции находилась уже у входа в бухту Бэнтри, тогда как Кольпойс, начальник флота, наблюдавший, или, вернее сказать, назначенный для наблюдения за Брестом, только 22-го числа узнал о состоявшемся отправлении экспедиции, оставаясь, однако, еще в неизвестности относительно принятого ею направления. Благодаря усердию и предусмотрительности Пелью, Бридпорт получил это известие в Портсмуте в тот же день, как и Кольпойс или, может быть, и накануне. Прибытие неприятеля к берегу Ирландии стало известным в Лондоне не раньше 31 декабря, причем флот Бридпорта не тронулся до этого времени с места. Только непрерывная непогода, сопровождавшаяся противным ветром, воспрепятствовала высадке, которую при более благоприятных обстоятельствах, не колеблясь, произвел бы и Буве. Если бы неприятель и не потерпел от этого никакого другого ущерба, то во всяком случае он потерял бы Корк, находящийся всего в сорока пяти милях оттуда. «Мы намерены идти на Корк с такой быстротой, как будто бы в нас вселился сам дьявол», – писал в своем дневнике Вольф Тон. Насколько тяжел был бы этот удар для англичан, можно судить по тому факту, что в этом пункте находилось различных запасов на сумму полутора миллиона фунтов стерлингов, и, между прочим, тут хранилась провизия, заготовленная на следующий год для флота. Ирландия была в то время богатым источником для снабжения флота.

Такое упущение со стороны британского флота, имевшего за собой значительное превосходство в силе, едва ли можно не признать постыдным, и как тогда, так и теперь оно требует исследования породивших его причин. Шум, поднявшийся в то время при общей панике и разочаровании, давно уже прекратился, но самый случай все же представляет богатое поле для исследования того, насколько диспозиция флота Канала соответствовала здравому пониманию основных начал военного искусства.

Всякому, кто даст себе труд подумать об этом, станет очевидным, что для флота, имеющего своей задачей расстраивать замыслы неприятельского флота, нельзя найти другого более подходящего места, чем непосредственно перед портом, из которого должна выйти наиболее сильная неприятельская часть. Коль скоро неприятель уйдет, и место назначения его останется неизвестным, то выбор положения, которое следует при этом занять, становится уже делом предположений и догадок. Их можно, пожалуй, отнести к проницательности, в случае, если они оправдаются, но все же они не могут оправдать первоначальной ошибки в диспозиции, если только ее можно было избегнуть. Было бы утомительным приводить новые примеры, но можно сослаться на два из них, описанные в этом сочинении, а именно на положение Бридпорта после прорыва Брюи в 1799 году и на положение Нельсона после прорыва Вильнева в 1805 году. В последнем, однако же, случае адмирал не только имел уважительные основания не крейсировать перед Тулоном, но даже прямо обязан был не делать этого.

Подобного рода затруднение представилось и в конце 1796 года. Как правительству, так и адмиралу, начальствовавшему над флотом Канала, было известно о шедших в Бресте приготовлениях к большой экспедиции, в которой, как можно было опасаться, могли принять участие и испанцы. Относительно непосредственного объекта подготовлявшихся враждебных действий существовало некоторое разногласие: по слухам, усердно распространявшимся французским правительством, то могла быть Португалия – союзница Великобритании, или Гибралтар – ее аванпост, или же Ирландия – подвластная ей страна. Достоверно же было известно лишь одно – что наиболее несомненная и самая крупная из составных частей экспедиции находилась в Бресте. Туда стягивались войска и там же производилась погрузка на суда оружия в количестве, значительно превышавшем потребность в нем экспедиционных частей,[85] что указывало на ожидание содействия со стороны жителей местности, избранной для высадки.

Условия эти вызывали, очевидно, необходимость в принятии следующих трех мер: 1) перед Брестом следовало содержать морскую силу, превосходившую наличную силу неприятеля; 2) так как в виду опасности, грозившей со стороны сильных западных штормов, тяжелые корабли должны были держаться в открытых водах Канала, то перед портом следовало иметь передовую эскадру, сформированную из более легких судов, и настолько сильную, чтобы она могла удержать свое место в случае выхода неприятеля и затем не терять его из виду при его дальнейшем движении; 3) так как в Ирландии опасности подвергались несравненно более важные интересы, чем в каком-либо ином месте, то правительство и должно было поручить ее особенной охране адмирала в случае потери им из виду неприятельского флота. Первая из этих мер отвечает главному стратегическому требованию, осуществлению которого должны были способствовать остальные мероприятия стратегического характера. Вторая мера – тактическая по своей сущности – относится к распределению сил на месте, выбранном по стратегическим соображениям. Наконец, третья мера указывает альтернативу – вторую оборонительную линию, к которой должен был бы отступить флот в случае, если бы первая была прорвана.

Флот Кольпойса, в пятнадцать вымпелов, не был, конечно, сильнее французского флота. Он мог считаться достаточным для того, чтобы расстроить экспедицию в случае встречи с ней, но он не был в состоянии нанести ей решительного удара, которого между тем настоятельно требовали политика и интересы Великобритании. Кроме того, ни одна воинская часть не представляет собой безжизненного тела, которое, будучи поставлено на место, остается неизменным в течение целого ряда лет. Она походит на живой организм, нуждающийся в ежедневном питании, подверженный непрерывному изнашиванию и требующий столь же непрерывного возмещения потерь. Если помещение перед Брестом надлежащей силы отвечало главному стратегическому требованию, то содержание ее там вызывало целый ряд второстепенных стратегических мероприятий, известных в военно-сухопутном искусстве под общим термином: «установление коммуникационной линии». С судами происходят несчастные случаи, они изнашиваются и терпят аварии, на них расходуется вода и провизия, команды их подвержены убыли от болезней и, кроме того, нуждаются в отдыхе, доставляемом периодическими посещениями порта. Коммуникационная линия, о которой идет речь, не подвергалась опасности со стороны французов, но она могла пострадать из-за недостатка предусмотрительности и от своей чрезмерной длины, и она действительно страдала от обеих этих причин. Возобновление такого отряда, какой был у Кольпойса, могло происходить двояким образом: он или мог быть целиком сменен равночисленным отрядом и затем уйти домой, или же постоянно пополняться свежими судами, причем старые суда уходили бы на отдых в арьергард. Едва ли нужно говорить, что последний способ гораздо предпочтительнее, так как при нем поддерживается непрерывность в деятельности и управлении, нарушаемая при первом способе. Сверх того, по первой системе в порту предполагается присутствие эскадры, равносильной с крейсирующей, т. е. резерв одинаковый с действующей частью. Такое нелепое соотношение находится в противоречии с основными началами военного искусства и требует разделения наличной силы на две части, предназначающиеся даже не для взаимной поддержки, а лишь для смены друг друга.