Очерки из будущего - Джон Манро

масла была довольно рано уловлена Джорданом и его друзьями, и в определенный день все магазинные калькуляторы были промаслены, а в частные дома был послан молодой человек, чтобы бесплатно проверить машины и убедиться, что они в рабочем состоянии.

Видимо, он так и сделал, потому что их вычисления всегда совпадали с магазинными. Из трехсот сорока калькуляторов в Афинах триста тридцать девять были смазаны до подбородка, а еще один, очевидно, оставленный для экспериментальных целей, был просто смазан вазелином. Сила этой машины для подведения итогов в пользу продавца была поразительной. Без сомнения, в Афинах был бы большой спрос на вазелин, если бы не появился этот казначей.

Это повлияло на отношение к калькулятору Сайласа Корну в Афинах, и люди начали понимать, почему их доходы так мало помогли им с тех пор, как появилось изобретение Сайласа. Им было жаль Сайласа, потому что все его изобретения почему-то не достигали полного успеха. Никто не винил его за то, что его машина не выдержала испытаний, но в будущем, кроме как для взбивания яиц или чистки ножей, они не осмеливались пользоваться ею сами или покупать в магазине, где пользовались ее услугами.

Вскоре после этого Джеймс Джордан и еще тридцать девять владельцев магазинов были приговорены к трем годам тюремного заключения и крупному штрафу за подстрекательство калькуляторов к лжесвидетельству и помощь и пособничество им в этом. Молодой механик также едва избежал осуждения.

После этого разоблачения Афинский университет был вынужден взяться за борьбу с цифровой неграмотностью. Они наняли профессора-математика из соседнего университета, чтобы он ввел их в курс дела от начала до конца. Они отрывались на час-два в день от Гомера, Венеры, Цезаря и посвящали их сложению и умножению, и теперь Джеймсу Джордану понадобилось бы все его время, чтобы получить за книгу на цент больше, чем следовало бы.

Сайлас вернулся в Тонтин, а вскоре после этого оставил должность в музее, чтобы полностью посвятить себя своей логратумной машине. Он надеялся, что Афинский университет примет ее, когда она будет готова. Может быть, Афинский университет так и сделал бы, но эта машина так и не была сделана.

1898 год

Край молнии

Джордж Гриффит

I

В кои-то веки они ужинали тет-а-тет, и она, то есть миссис Сидни Калверт, невеста с восемнадцатимесячным стажем, полулежала, полусидела в глубине большого, уютного кресла недалеко от яркого огня из смеси дров и угля, который горел в одной из самых совершенных имитаций средневекового камина. Ее ножки, весьма хорошенькие и изящно обутые, были скрещены и стояли на пятке правой на углу черного мраморного бордюра.

Ужин закончился. Кофейный сервиз и ликер стояли на столе, и мистер Сидни Калверт, хорошо сложенный молодой человек лет тридцати, с красивым, добродушным лицом, которое внимательный наблюдатель счел бы странно омраченным холодным блеском в глазах и жесткостью, которая была чем-то большим, чем сжатые челюсти, расхаживал взад-вперед по противоположной стороне стола, покуривая сигарету.

Миссис Калверт только что осушила свою кофейную чашку и, поставив ее на маленький трехногий столик рядом с собой, оглянулась на мужа и сказала:

– Правда, Сид, я должна сказать, что я не понимаю, почему ты должен это делать. Конечно, это весьма блестящий план и все такое, но, несомненно, вы, один из богатейших людей Лондона, достаточно богаты, чтобы обойтись без этого. А еще я уверена, что это неправильно. Что бы мы подумали, если бы кому-то удалось закупорить воздух и заставить нас платить за каждый наш вдох? Кроме того, несомненно, существует большой риск в том, чтобы намеренно нарушать природный баланс таким образом. Как ты собираешься добраться и до Полюса, чтобы установить там свои сооружения?

– Что ж, – сказал он, на мгновение останавливаясь и задумчиво глядя на зажженный кончик своей сигареты, – во-первых, что касается географии, я должен напомнить вам, что Магнитный полюс – это не Северный полюс. Он находится на полуострове Бутия в Британской Северной Америки, примерно в 1500 милях к югу от Северного полюса. Затем, что касается риска, то, конечно, нельзя делать такие большие дела, как это, не принимая на себя определенную долю риска, но все же, я думаю, что в данном случае на него придется пойти в основном другим людям.

– Видите ли, их риск возрастет, когда они обнаружат, что кабели, телефоны и телеграфы не будут работать, и что никакие паровые двигатели не смогут обеспечить приличное количество электрического света – короче говоря, все электростанции мира потеряют свою ценность и не смогут производить электричество, и их нельзя будет запустить без покупки материалов у "Компании Магнитного Полярного Хранилища", или, другими словами, у вашего покорного слуги и тех немногих друзей, которых он будет любезно рад впустить на первый уровень. Но это риск, который они могут легко преодолеть, просто заплатив за это. Кроме того, нет никаких причин, по которым мы не должны улучшать качество товара. "Наша особая изысканная молния!", "Наша тройная концентрированная эссенция электрического флюида" и "Квалифицированные грозы, доставляемые в кратчайшие сроки" очень хорошо смотрелись бы в рекламе, не так ли?

– Вам не кажется, что это довольно легкомысленно говорить о плане, который может привести к разрушению одной из самых важных отраслей промышленности в мире? – сказала она, невольно рассмеявшись при мысли о том, что можно разносить грозы, как фунты сливочного масла или мотки берлинской шерсти.

– Ну, боюсь, я не смогу поспорить с тобой по этому поводу, потому что, видишь ли, ты будешь продолжать вот так вот смотреть на меня, пока говоришь, а это нечестно. Как бы то ни было, я так же уверен, что вести бизнес и зарабатывать на нем деньги в соответствии с Нагорной проповедью совершенно невозможно. Но, вот, удобное отступление для нас обоих. Это профессор, я полагаю.

– Мне уйти? – сказала она, убирая ноги с каминной решетки.

– Конечно, нет, если только вы сами этого не захотите, – сказал он, – или если вы не думаете, что научные подробности вам наскучат.

– О, нет, они этого не сделают, – сказала она. – У профессора такая совершенно очаровательная манера излагать их, и, кроме того, я хочу узнать об этом все, что смогу.

– А, добрый вечер, профессор! Мне так жаль, что вы не смогли прийти на ужин.

Они оба сказали это почти одновременно, когда вошел человек науки.

– Мы с женой как раз обсуждали этичность этой схемы хранения, когда вы