Жаворонок Теклы (СИ) - Семенова Людмила

— Ну да, могу, и, как видишь, получаю, — невозмутимо ответил молодой человек со своей необычной улыбкой, прячущейся в одном уголке рта. — Но и ты можешь получить это как женщина, тебе достаточно только потребовать. Можно даже в непристойных выражениях, это меня особенно заводит. А я ведь тебе все-таки нравлюсь, Нери, разве нет?

Костя откровенно дразнил ее, она это видела в его черных ведьминых глазах, которые будто и смотрели по-разному из-за уживающихся в нем двух сущностей. Но в то же время ей безумно хотелось еще раз к нему прикоснуться. Нерина почувствовала, что в ней против воли снова что-то разгорается, и отмахнулась:

— Да иди ты! Скажи еще банальность, что всем девочкам нравятся плохие мальчики. У меня просто случилось какое-то помутнение, гормональный всплеск. И вообще я давно хочу есть, а ты же обещал меня баловать.

— Солнышко, когда ты успела стать такой циничной? — спросил Костя, поводя глазами с наигранным изумлением. — Похоже, я дурно на тебя влияю!

— Слушай, после того, что ты сейчас сделал...

— Что же я такого сделал, чтобы меня стоило бить? — усмехнулся парень. — Ну ладно, каюсь, вообще-то я собирался выдержать паузу, честно-честно. Но мне капитально от тебя снесло крышу, Нери, было не до условностей. Разве тебе это не приятно? Ну-ка посмотри на меня.

Он требовательно потрепал ее по плечу, и Нерина все-таки взглянула на него.

— Прости, — сказала она, почему-то чувствуя себя усталой, — я не должна была так...

Костя убрал с ее лица пряди волос, сказал ласково и даже серьезно:

— Нери, ты моя девушка, а я твой парень, и о былых глупостях мы вспоминать не будем. Считай, что ты меня наказала, но у тебя больше не получится скрыть, что ты меня хочешь и что тебе в кайф моя беспардонность, сколько ни изворачивайся. Осталось только до тебя донести, что это и не нужно.

— А ты меня хочешь? — вдруг вырвалось у нее.

— Своевременный вопрос, — заметил Костя с той же улыбкой, хотя Нерина увидела, что его губы нервно дрогнули. — Нери, я вообще не особенно люблю откровения, а уж если начну разъяснять, насколько я тебя хочу, то... поверь, это будет очень грязный разговор. С меня на сегодня уже хватит. Поэтому давай это ненадолго отложим, и лучше будем выражать на деле, а не словами.

Девушка не смогла удержаться от улыбки, хотя мысли пока немного путались. Она все еще раздумывала, можно ли считать, что Костя взял ее силой, и что такое творилось у нее внутри. Неужели ей понравилась эта безжалостность и бесцеремонность? Нет, никаким особым наслаждением тут, конечно, и не пахло, но в ней будто ожили какие-то силы — да, скорее всего темные, первобытные, но в конце концов они ведь таятся в каждом человеке. А Костя и так достаточно о ней знает, так что в этот раз ему, пожалуй, можно довериться.

Тем не менее они поужинали с удовольствием, заказав в номер всяких экзотических лакомств, и впервые за долгое время Нерине вдруг захотелось сказать Косте что-то простое, обыденное и вместе с тем теплое, чтобы закрыть все неудобные вопросы. Он сидел рядом, в футболке, потертых джинсах и босиком, но за этой обманчивой будничностью Нерине чудилась какая-то ирреальность его красоты, написанной тремя цветами — черным, белым и голубым, который отзывался бликами в развилках вен на бледных руках. От локтя до запястья они были покрыты тонкими темными волосками, свидетельствующими о богатстве мужских гормонов. Вспомнив темную струю крови и ее металлический привкус, Нерина невольно поежилась.

— Костя, — заговорила она, перебирая пряди его потрясающих волос, — а ты на спор начал такую гриву отращивать или как?

— Почему ты решила? — удивился Костя. — Нет, все гораздо проще: мужчинам с моей внешностью длинные волосы всегда идут. Ты читала что-нибудь про моду древней Кореи? Предки разбирались в красоте получше нас. А делать что-то на спор — да ну, Нери, что может быть глупее?

Нерина кивнула и несмело улыбнулась.

— Да, ты в самом деле очень красивый, — вдруг сказала она.

— Что это ты так расщедрилась? — отозвался Костя, пристально на нее взглянув. — Похоже, у меня сегодня все-таки удачный день...

Он поманил ее к себе и поцеловал, но на этот раз нежно, осторожно, неторопливо, параллельно развязывая бретельки платья. Когда оно сползло к ногам, Нерина хотела по обыкновению прикрыться, но вдруг этот порыв угас сам собой. Желание пульсировало в ней так отчаянно, что она перестала бояться боли и откровенности. Решившись, она взялась за футболку Кости и с его помощью стянула ее, чего раньше никогда не делала.

Это потрясло его больше, чем Нерина могла представить, но он все же не утратил самоконтроля и повел ее за собой, словно в танце, в красивой обаятельной игре. Теперь ее странности казались Косте не только соблазнительными, но и родными. Он с какой-то отчаянностью ласкал ее чуть обозначенную девичью грудь, проступающие ребра, совсем бестелесные руки, каждую из которых легко мог обхватить двумя своими пальцами, и все угловатые, нервные изгибы тела, чуть не потерянные для него навсегда. Эта мысль порой накатывала животным паническим ужасом, но Костя его не выдал ни единым движением ресниц.

А Нерина только теперь прониклась прелестью его тела с рельефной грудью, плоским животом и стройными бедрами, по-змеиному гибкого, легкого и в то же время сильного благодаря многолетним навыкам тхэквондо. Первого мужского тела, которое Нерина в своей жизни видела без покровов и не смогла вдоволь им насладиться из-за неизбежных для юной девушки неудобств. Ей захотелось восполнить все упущенное, перецеловать каждый уголок его тонкой белой плоти, надышаться минеральным запахом кожи. Глядя в завораживающую черноту его глаз и путаясь в цепких, словно болотная тина, прядях, она впервые совсем не почувствовала боли. В ту ночь они настолько вымотались, что так и провалились в сон не размыкая объятий, обнаженные, распаренные от знойного воздуха и страстной неги. И поутру Нерина, шутливо препираясь с Костей, заявляя, что не вылезет из постели, пока он не закроет глаза, наконец почувствовала себя живущей наяву, а не в хронических мрачных грезах.

Время до конца путешествия молодые люди провели прекрасно: на рассвете, пока солнце не слишком пекло, они ходили купаться на море, а днем предавались нежностям с перерывами на дремоту или безмятежную беседу. Нерина становилась в этом все более активной и Костя порой даже выговаривал ей за то, что она совсем не жалеет его сил, но это, разумеется, было лукавством. А по вечерам они гуляли по ярким и таинственным местам азиатских мегаполисов и деревень, любовались плавающими в прудах утками-мандаринками. Костя не только с удовольствием покупал Нерине наряды и красивые мелочи, но и учил ее есть палочками, бегло объясняться по-корейски, водил в местные театры и кино. Общий быт увлекал ее и она уже с теплотой вспоминала об их прошлом, даже местное жареное печенье с медовым сиропом казалось похожим на знаменитые ленинградские пышки. Нерина напомнила Косте, какое у него было лицо, когда в начале романа она затащила его в какую-то затрапезную пышечную, и он признался, что вообще-то сам очень их любит, как и жуткий кофе из бидона. Но нельзя же было тогда это показывать!

И вскоре последовало предложение, согласие старших, а потом и роскошная свадьба. На ней молодым пришлось вытерпеть занудный, навязанный родителями корейский обряд, но Костя подбодрил невесту, что второй праздничный день, без «предков», пройдет весело и демократично. Кроме того, он наотрез отказался наряжаться в народные костюмы на банкете, ограничившись приватной фотосессией. Нерине, впрочем, это понравилось и она наконец примерила фамильные драгоценные шпильки, которые очень шли к многослойному одеянию из красного и синего шелка, отделанному серебряным шитьем. Перед гостями же пара предстала в привычных для Питера свадебных нарядах.

В подарок новоиспеченному супругу Нерина преподнесла свою реконструкцию свадебного альбома, создав на основе фотографий серию рисунков тушью в стиле модерн. Строгая черно-белая палитра и тонкие линии прекрасно передавали характер их отношений, в которых за восточной скрытностью зарождались подлинные органические страсти.