Проклятые поэты - Игорь Иванович Гарин

(Не потому ли налицо столько музыкальных переложений стихов Бодлера и среди них – шедевр Дебюсси «Вечерняя гармония», одна из пяти поэм для голоса и фортепиано?)

Предвосхищая Малларме, пытаясь полностью взять власть над словом, Бодлер провозгласил суггестивно-магическое призвание поэзии. Позже будет развита концепция невыразимого: музыкального воплощения в слове мирового всеединства, абсолютной деперсонализации поэтической речи.

Слово, Глагол были для него святыней, сравнимой с Богом, – символом Гармонии, знаком магической ворожбы, помогающей природным существам, заброшенным в несовершенное, утолить жажду красоты и причастия – не когда-либо или на небесах, а безотлагательно и на столь далекой от рая земле.

Поэзия – это мощь чувств, но в гораздо большей мере – мастерство, опыт, профессионализм. Хотя поэзия просыпается рано, мастерство редко дается сразу – даже великие начинают с ученичества.

Шарль «баловался» стишками еще в школьные годы. Немногие из них сохранились благодаря одноклассникам, опубликовавшим их уже после смерти автора, когда пошли достигшие их «круги славы». Уже в «первых опытах» подростка, не задумывавшегося о поэтическом поприще, видна рука будущего автора «Цветов Зла». Поэтом Бодлер осознал себя после встречи с ДАМОЙ-КРЕОЛКОЙ, но к главной книге своей жизни приступил на рубеже сороковых и пятидесятых годов.

Поэтический гений Бодлера развился, как вспышка пламени – я не хочу сказать, что огонь быстро погас, но к 25 годам он написал свои лучшие стихотворения и «Фанфарло». Критики высоко оценивают мастерство 23-летнего поэта, а некоторые считают последующее творчество повторением, перепевами, перекройкой старых вещей. Я так не думаю, ибо «Стихотворения в прозе» содержат много шедевров, а жизненный опыт сказывается на мудрости страдающего человека, но Бодлер не исключение из правила: поэтическая юность гения – вспышка, далее огонь угасает или переходит в ровное горение.

Не следует сбрасывать со счетов и прогрессирующую болезнь: на эволюцию накладывается процесс распада, раннее дряхление и усиливающиеся с годами ипохондрия, угрюмость. Возможно, именно состоянием здоровья объясняется быстрый упадок жизненных и творческих сил, негативное отношение поэта к прогрессу и будущему, апокалиптические прогнозы, в том числе относительно собственной судьбы.

Каждая великая книга имеет свою детективную историю. Детективная история «Цветов Зла» состоит в том, что сохранилось крайне мало достоверных и документально засвидетельствованных фактов, относящихся к истории ее создания, что открывает неограниченные перспективы для измышлений и фальсификаций, которые, естественно, не заставили себя ждать и множились вместе с растущей славой автора.

Первое (1857 г.) и последующие (1861 и 1868 гг.) издания «Цветов Зла» плюс верстка и гранки первого издания с корректурными пометками Бодлера – в от почти всё, что имеют на сегодня исследователи великой книги. За исключением нескольких рукописных стихотворений, написанных рукой поэта, никаких других материалов не сохранилось. Отсутствуют датировки написания многих стихов, ибо даже на автографах даты отсутствуют. Из 101 стихотворения первого издания только 48 предварительно публиковались в периодической печати (1845–1857 гг.). Близкие друзья поэта (Шарль Асселино и Эрнест Прарон) утверждали, что видели рукопись «Цветов Зла» еще в 1850-м и даже в 1843 годах (!), но это маловероятно или просто невозможно. Конечно, сборник стихов существовал задолго до публикации, но предварительные названия, фигурирующие в переписке и проспектах самого Бодлера, были совсем иными: «Лесбиянки» (1846), «Лимб» (1848), «Ямбы» (1850). Название «Цветы Зла» впервые появилось только в подборке «Ревю Де Монд» 1855 года. Сам факт публикации подборки в респектабельном журнале, печатающем стихи именитых авторов, был большим успехом, сулящим известность и возможность издания стихов отдельной книгой.

Судя по всему, замысел издания сборника стихотворений родился у Бодлера в первой половине сороковых, хотя тогда речь шла не о «Цветах Зла»: в «Салоне 1846 года» он пишет о намерении выпустить сборник «Лесбиянки», а два года спустя – «Лимб». Именно под таким подзаголовком в 1851-м в одной из газет появляется подборка из одиннадцати его стихов.

Вот что он сам говорит об этом в своих проектах предисловия к «Цветам Зла»: «Знаменитые поэты уже давно поделили самые цветущие области царства поэзии. Мне показалось забавным и приятным, тем более что задача была трудной, извлечь Красоту из Зла. Эта книга, глубоко бесполезная и вполне невинная, написана только для моего развлечения и упражнения моей страстной любви к препятствиям…» «Рядом определенных усилий артист может возвыситься до стройной оригинальности; поэзия приближается к музыке просодией, корни которой уходят в человеческую душу глубже, чем это указывает любая классическая теория; поэт, который не знает точно, сколько каждое слово имеет рифм, не способен выразить какую-либо идею; поэтическая фраза может представить (и этим она близка к музыкальному искусству и математической науке) горизонтальную линию, линию прямую восходящую, линию прямую нисходящую… Может виться спирально, описывать полукруг или зигзаг; поэзия сближается с искусствами живописным, кулинарным и косметическим благодаря возможности выразить всякое ощущение сладости или горести, блаженства или ужаса соединеньем существительного с прилагательным, аналогичным или противоположенным; опираясь на мои принципы и располагая знаньем, которое я берусь объяснить в двадцать уроков, каждый человек становится способным создать трагедию, которая будет освистана не более, чем всякая другая, или написать поэму достаточной длины, столь же скучную, как любая эпическая поэма…»

Причина исчезновения большей части рукописного наследия Бодлера связана с его образом жизни – вечным бегством от кредиторов и домовладельцев. Фактически он жил по принципу: «всё свое ношу с собой» – в любой момент мог исчезнуть, компактно упаковав вещи с тем, чтобы унести их без посторонней помощи… Естественно, после выхода первого издания «Цветов Зла» поэт тотчас «освободился» от «лишнего груза»…

Отсутствие датированных рукописей и журнальных публикаций большей части стихов, вошедших в книгу, оставляет огромный простор для измышлений литературоведов – поэтому значительную часть индустрии бодлероведения представляют попытки расставить вехи в становлении рукописи «Цветов Зла». Сюда же стоит отнести сенсационные работы о находках написанных Бодлером стихов, изданных под именами его друзей – Эрнеста Прарона и Александра Прива д’Англемона.

С Прароном Бодлер познакомился в конце 1840 года в Париже, когда группа молодых литераторов, в которую входили также Ле Вавассёр, Дозон и Шеневьер, объединилась в писательскую коммуну «Норманская школа». Эрнест Прарон оказался плохим поэтом, но великолепным организатором: в 1843 году он стимулировал издание коллективного сборника «Стихов», в который должны были войти написанные к тому времени произведения Бодлера. К сожалению, Шарль в последний момент отказался, тем самым лишив нас возможности узнать, каким был его стихотворный «корпус» этого времени. По словам Прарона, оспариваемым большинством исследователей, уже тогда, в 1843 году, рукопись Бодлера, предназначенная для опубликования в совместном сборнике, носила название «Цветов Зла».

Значительную