Грохот ледника - Ольга Акофина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– У тебя и тут машина? – спросила Диана, когда Глеб ей открыл дверцу мерседеса.
– Это матери, не моя. Неужели ты думаешь, что я по доброй воле взял бы себе белое купе? Не в моём характере.
– У тебя мама живет здесь постоянно?
– Моталась между Нью-Йорком, Лос-Анжелесом и Петербургом.
– Бизнес?
– Я ж тебе говорил, она – актриса Голливуда, – ответил Глеб, резко дёргая с места.
– Я думала, что ты пошутил. Она известна? Я её знаю?
– Да, если смотришь фильмы для взрослых и тупые эротические комедии.
Диана оторопела
– Да, она женщина с низкой социальной ответственностью. И она, моя мать, теперь можешь кидать в меня тапками. А недавно она наглоталась таблеток, смешала их с виски и на полном ходу влетела в ремонтное ограждение. И меня вызвали сюда разгребать это дерьмо.
– Она жива?
– От неё осталась только половина. Лучшую половину, по мнению местных газетчиков, отрезали.
– Какой кошмар. Как ты?
– Да я то что? Я привык, от неё вечно одни проблемы, это тебе не Марина – мама Даниила.
– Как же вы с братом жили в детстве? С кем? Ведь отца у вас нет.
– Сами с собой. Вернее, Глеб и придурковатый Вовка, за которым требовался постоянный уход. Угадай, кто его осуществлял? Зато денег до хрена, – с этими словами Глеб резко вывернул вправо, так что Диана чуть не упала.
С приездом Дианы ему стало гораздо спокойней, как будто кто-то пригладил его расшатанные нервы. Она поселилась с ним в квартире, в отдельной комнате, и вдруг ему стало чрезвычайно уютно. После истерик Елены в больнице, угроз и требований Джона, улыбок на камеру и разговоров с прессой, он как будто возвращался в тихую гавань. Диана взяла все заботы о продуктах, об уборке, она варила ему с утра вкусный кофе, иногда давала практичные советы. Опыт проживания совместно с девушкой у него был только с Элиной, но та даже кнопку кофемашины ленилась нажать, и она точно не заботилась о нём. Прежде никаких платонических отношений у него не было, всё основывалось на страсти, а потом быстро приедалось. Да, конечно, была Эллочка и их одно совместное лето, но он плохо помнил этот период и вспоминать подробности не пытался, было слишком больно. Здесь же всё было наоборот, совместное проживание, долгие разговоры или прогулки вечером, и ни одного томного взгляда, ни одного прикосновения. И ему это всё было тревожно, тревожно и странно.
Диана тоже приглядывалась к Глебу. После больницы она помнила его крайне раздражённым, на новогодних праздниках весёлым и обаятельным, здесь же он был сосредоточенным, сдержанным и практичным. Они видела, что ему приходится нелегко, после посещений матери он приходил уставшим и опустошенным, но и тут его не оставляли в покое, постоянно звонил Володя и плакал в трубку, адвокат Елены звонил ему с какими- то финансовыми проблемами, даже родители Даниила иногда тревожили его вопросами. А еще одолевала жёлтая пресса, жаждая подробностей. Поэтому все заботы о доме Диана взяла на свои худенькие плечи. Днём, пока Глеб занимался делами, она подучивала английский язык, чтобы спокойно ходить по городу и не думать об языковом барьере, убирала квартиру, готовила еду, закупалась в магазинах, сдавала вещи в химчистку, оплачивала счета за квартиру и бесконечные штрафы Глеба за стоянку автомобиля в неположенном месте. И ответом ей была бесконечная благодарность, Глеб видел всё это и невольно уважал её за самостоятельность, за то, что она не тревожит его бытовыми вопросами, и не требует от него ничего.
А вот Елена требовала… Однажды она ему сказала:
– Джордж мне сказал, что ты здесь не один, ты живешь с девушкой, это так?
– Да это так, тебе какая разница? К твоей выписке она уедет.
– Я бы хотела с ней познакомится! Приведи её сюда.
– Тебе это зачем?
– Это же твоя девушка, мне интересно, может это моя будущая невестка. Я видела Элину, твою рыжую красотку, хочу познакомиться и с новой пассией. Ты обязан исполнить мою просьбу, ведь я больна!
Глеб проматерился про себя. Всю жизнь он это слышит от Володи, а теперь будет слышать от неё.
– Я заставлять её не буду, если она сама захочет прийти, хотя ума не приложу, зачем это тебе нужно.
Зайдя в квартиру, Глеб снял куртку и со злостью её швырнул. И выдал длинную тираду, где самое прилично слово было «сука».
– Что-то случилось?
– Одна особа, которая всю жизнь крутила хвостом, вдруг вспомнила, что она мать и включилась в эту роль. А у одного адвоката очень длинный язык. Итог один, она желает с тобой познакомится.
– Мне несложно, давай съездим.
– Мне сложно. На хрена мне всё это нужно? Нет, я уеду отсюда, уеду, и пусть справляется, как знает. Всё, я больше не вывожу…
Диана подошла к нему, взяла его руку и спокойно сказала:
– Давай съездим. Хуже ведь не будет.
Глеб и Диана вошли в палату. Диана вздрогнула, на неё пристально уставилась женщина с глазами Глеба и холодным, безучастным взглядом молча начала её изучать.
Глеб резким движением притянул её к себе и обнял сзади.
– Это моя Диана, твое любопытство удовлетворено? Благословляешь?
Что он делает? Хоть бы он отпустил её, нет, не отпускай меня…
– Можно нам наедине поговорить? – спросила Елена.
– Нет, – ответил резко Глеб.
– Всё нормально, – сказала Диана, – я быстро.
– Я в машине подожду.
– Значит ты новая девушка моего сына?
– Ну что тебе сказала мать года? – не повернув к ней головы, спросил прикуривая Глеб, когда Диана села в машину.
– Рассказала про то, что ты недавно чуть не женился на одной чудесной девушке, фотомодели, а потом бросил её. Выслушала про то, какая она замечательная, я тоже ничего, но и в подмётки ей не гожусь.
Глеб открыл окно и плюнул туда.
– Могу сказать одно, это были самые токсичные отношения за всю мою жизнь. А о женитьбе речи и не шло. Ладно, поехали посидим где-нибудь, я тут читал об одном русском ресторане-клубе, поехали, посмотрим, что это такое. Очень хочется выпить.
– Давай хотя бы заедем домой, я переоденусь.
– Туда я ехать вообще не хочу, ладно сейчас переоденем тебя.
Глеб припарковался у одного из шикарнейших бутиков Манхэттена.
– Детка, сегодня твой день, выбирай, что хочешь.
– Ты что? Мне заходить то туда страшно.
– Считай это компенсацией за разговор с моей мамашей.
Глеб почти силой затолкнул Диану в дверь, и отдал её
