Война с демонами. Книги 1-5 - Питер В. Бретт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Расправившись с этой группой, Инэвера обострила все чувства, вбирая воздушные потоки магии. Пробуя их на вкус.
– Туда, – указала она жезлом.
Сиквах, вплетая собственный голос в пение Джарвах, поехала рядом на черном коне. Их песня оказывала на внешнюю магию воздуха иное, но не меньшее воздействие, чем метки. Инэвера почувствовала, как чары обволакивают ее. То же самое происходило с шарум’тинг сопровождения.
Среди хлынувших в город демонов многие относились к видам привычным и шастали сами по себе, влекомые лишь жаждой насилия. Но были и другие алагай, выдернутые из самых глубин, – древние и полные магии. На маленькой площади впереди два таких исполина прорывались через отряд чи’шарумов.
Окутанные пением Сиквах, Инэвера и ее спутники оставались невидимыми для демонов, пока не ударили. Асукаджи начертил посохом метки, и мостовая взорвалась, сбив демонов с ног. Сиквах, опустившая длинное копье и погнавшая скакуна галопом, поразила демона в брюхо аккурат в ту секунду, когда тот пошатнулся.
И двадцатифутовый демон упал на колено, но удар, способный прикончить обычного скального демона, явился для него лишь досадной помехой. Сиквах попыталась высвободить копье, но оно не поддалось, и в этот миг замешательства демон вышиб из-под нее коня.
Сиквах успела соскочить, перекатилась и встала с коротким копьем и щитом наготове. Она заплясала молнией, уворачиваясь от мощных ударов. Снова и снова разила она стеклянным копьем, изматывая демона вспышками магии и острой болью, однако тот, казалось, только сильнее свирепел.
Асукаджи молотил второго ударными метками, пока гад не упал. Чи’шарумы опутали ноги твари цепями. Метки вспыхнули и исказились, когда могучий демон изогнулся, проверяя их на прочность.
Джарвах и Шару – сестра и брат, плечом к плечу, – одновременно размахнулись и принялись колоть демона в грудь. Тот маханул ручищей и сбил шарумов с ног. Он засучил ногами, задрал их, и воины, отчаянно натягивавшие цепи, повисли, как колокольчики на шнурках.
Но Джарвах и Шару продолжали сражаться и прикрывали друг друга щитами, выгадывая моменты для точных ударов.
Они преуспевали не больше Сиквах и стойкого вреда не причинили, пока Шару не вмазал в последний раз, – тогда ожила скальная метка, которая врезалась в нагрудную пластину демона и, напившись энергии алагай, сковала его. Она разгоралась все ярче, покуда линии не слились, и вот грудная клетка чудовища раскололась.
Оставшиеся воины набросились на поверженного демона, как муравьи на дынную корку, кромсая могучую тварь на куски. Инэвера подошла к трупу его сотоварища, вставила жезл в месиво на месте груди и Втянула, пополняя резервуар.
Плечо запылало, кисть разболелась. Тело едва справлялось с потоком магии. Глаза уже пересохли, горло и пазухи обожгло, мышцы объяло пламя.
Но размышлять о пределах возможностей было некогда. На улицы хлынули трясинные демоны, а от стен не осталось почти ничего. Сколько часов уже длился бой? Далеко ли до рассвета? Чувство времени утратилось. Казалось, что пролетело несколько дней с тех пор, как она вывела из центра города двести поющих шарум’тинг – в другой жизни.
Демонов было слишком много.
– Всем отступить за барьер! – Инэвера воспользовалась серьгами, чтобы донести клич до сестер-жен, которые передадут приказ кай’шарумам.
При звуке рогов Сиквах подняла голову:
– В третьем слое заперты три отряда шарумов.
Жезл, заряженный почти полностью, с чавкающим звуком вышел из груди демона.
– Веди! – скомандовала Инэвера.
Рука налилась свинцом, хора-жезл истощился. Горло саднило, когда Инэвера выкрикивала команды; мышцы горели огнем, когда она сражалась и перебегала от противника к противнику.
Воины подобного не чувствовали, благо заряжались при каждом ударе меченым оружием, но обладатели хора неизменно теряли частицу себя с каждым новым разрядом. Асукаджи оперся на посох, его аура нехорошо потускнела.
– Так дальше нельзя, – сказала ему Инэвера. – Бей посохом и кастетом, но меток больше не рисуй.
– А как быть с тобой? – спросил Асукаджи. – Твоя аура тоже меркнет, Дамаджах.
– Племянник, я занималась этим гораздо дольше, чем ты, – ответила она, понимая, что он прав.
– Рукопашным боем ход сражения не изменишь, – сказал Асукаджи.
Их положение и правда неуклонно ухудшалось. С небольшого холма, откуда открывался вид на побоище, Инэвера видела разломанные ворота и орду демонов, намеренных протиснуться внутрь. Лабиринт они потеряли, алагай медленно оттесняли защитников к слабевшему Трону подушек. Бухта кишела водными демонами.
Но вдруг в ночи протрубил рог, затем прогремел гром. За стеной разгоралась магия: триста копий врезались в свору демонов с тыла.
Джурим и Волки Эверама явились кусать их за пятки.
Дама’тинг руководили уборкой безжизненных, но еще полных магии тел алагай. Пока рассвет не испепелил трупы, их стаскивали в амбары и склады, где разрубали на куски и смешивали ихор с жидким глинистым раствором.
По традиции плоть демонов сжигали кислотой, а кости обрабатывали, чтобы в дальнейшем пометить, но на такую роскошь времени не было. Требовалось расширить зону действия ослабленного Трона подушек. Сырое же мясо шарумы-ловчие забирали, чтобы зарядить в Лабиринте новые ловушки.
Ночью трон Втягивал внешнюю магию и заряжался самостоятельно, но его резервы почти истощились, и полное восстановление могло занять месяцы. Инэвера приказала заколотить окна тронного зала и велела дама Асукаджи ускорить зарядку при помощи хора.
В подвалах выгоревшего дворца Джайана дама’тинг разбили операционную, где резали и латали раненых в кромешной тьме, пользуясь лишь светом Эверама. Метки вокруг ран они рисовали ихорной глиной, ускоряя заживление, которое в противном случае длилось бы дольше, чем успел бы восстановиться Трон подушек.
Инэвера лично работала у столов, давая советы сестрам-женам и беря на себя самые тяжелые случаи. Все измучились и обессилели в беготне от поля боя до операционной. Дама’тинг еле успевали вымыться и переодеться.
Как ни старалась Инэвера сосредоточиться на раненых, краем глаза она невольно читала ауры. Тусклое свечение усталых дама’тинг. Мерцание пострадавших. Воздушные ямы, когда кто-нибудь угасал навсегда. Многие раньше служили Копьями Избавителя – воины, которые четверть века истребляли алагай бок о бок с ее мужем.
Волки Эверама понесли тяжелые потери. Атака Джурима, приведшего с собой триста свежих даль’шарумов, изменила застигнутую рассветом картину; хаос, порожденный безумным натиском Волков, сорвал планомерное и поступательное нашествие алагай.
Но впереди была вторая ночь Ущерба, и алагай вернутся – они уже безнадежно разрушили внешние укрепления и нанесли непоправимый урон в живой силе. Даже если кто-нибудь доживет до зари, ночь третья станет гибельной для
