Бронзовая Жница - Ирина Орлова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он ковылял так быстро, что не сразу заметил: брат остановился. Тогда маргот обернулся и с недоумением нашёл его глазами на тропе. А Вранг, не подходя, сухо сказал:
— Морай. Чего ты добиваешься? Я твой пленник уже почти целый лунар. И за всё это время ты проявляешь ко мне дружелюбие, будто хочешь возрождения братских чувств. Чего ради? Мы не станем союзниками после случившегося.
Морай развернулся на пятках и подошёл к нему. И пихнул его в плечо — точь-в-точь как в детстве после очередной удачной авантюры. И такая же улыбка заиграла на его лице.
— Не станем, — подтвердил он. — Но это не изменит нашего родства. Ты, как и я, сын маргота Минорая; и ты можешь стать доа. Я хочу, чтобы ты им стал. Мвенай будет отличным лётным супругом для тебя.
Однако он не нашёл в синих глазах Вранга ни намёка на воодушевление. Ни гордости, ни амбиций драконьего лорда, ни тёмного желания наконец получить истинную силу. Младший брат смотрел отрешённо и непоколебимо. И впервые из его уст прозвучало мрачное, но как никогда твёрдое заявление:
— Нет, Морай. Нашего родства, конечно, ничто не изменит. И ничто не изменит тех дней, когда ты был моим героем, единственным из братьев, кто был для меня, Вельга и Мальтары спасителем от старших. Но после этого ты превратился в моего тюремщика. В мой позор. Приковал меня к Астралингам. Лишил меня всего. И этого тоже уже ничто не изменит. Не предлагай мне своих благ, не мани меня драконом и не играй со мной в добродушие. Я не забываю и не прощаю.
Морай замер. Он посмотрел на брата с недоумением и на мгновение даже ощутил обиду в глубине души.
Но потом тут же принял невозмутимый вид. Он мыслил совсем иначе и смотрел лишь в будущее.
— Это не имеет значения, — сказал он. — Хочешь ты или не хочешь — стая будет продолжать полёт. И ты, её часть, рано или поздно — со мной или без меня — распахнёшь свои крылья.
15. Старые друзья хуже новых
Следующим днём Эйра, отправляясь поутру в Лордские Склепы, задержалась в холле. Чутьё заставило её проверить, что за бугорок образован ковром прихожей. И это оказалось маленькое колечко — медное, со стёклышком, будто драгоценным камнем — украшение Почтенной.
Тут же в голову Эйры закралось несколько неприятных мыслей.
«Если Почтенная была здесь, и Морай не сказал мне об этом, то значит, он не хотел, чтобы я знала. Поэтому спрашивать его я не стану. Навряд ли ему понравится, что я поеду в “Дом культуры”. Но, пока он занят со своими авторитетами от местной контрабанды, он не будет интересоваться, куда я собралась. В конце концов, я целыми днями где-то снаружи».
Поэтому Эйра привычно позвала одного из мечей Мора, чтобы он сопроводил её. И поехала в свою прежнюю обитель в чепце с вуалью, чтобы чуть скрыть лицо.
Теперь её тёмные одежды были с мехом и бархатом. Длинная накидка на уличном платье имела подбивку из чёрной лисицы, а руки украшали перчатки из кожи пантеры. Довершали картину дорогие сапожки и множество нижних юбок; обласканная марготом куртизанка одевалась, как знатная леди. И передвигалась на двуколке.
Однако она не придавала значения этим прелестям достатка. Разум её был весь устремлён в её ремесло. Она только в вопросе бижутерии отметила своему покровителю, что предпочитает пирит — за его особые природные свойства — и поэтому продолжала носить браслет от Печальной, невзирая на его неподобающую дешевизну. Тогда Морай подарил ей ещё и тяжёлые серьги из «кошачьего золота».
Словом, Эйра совершенно искренне не подозревала, какой фурор произведёт её появление в «Доме». Она сошла с двуколки и, придерживая свой чёрный бархатный подол, постучалась. То был послеобеденный час, когда полуголые куртизанки ещё только переодевались.
Внутри раздалась возня, и ей открыла Злая. Она обомлела.
— Великая Матерь! — выдохнула курносая Злая и отшатнулась назад, к остальным. — Жница! Это ты?!
«Вообще-то не узнать меня сложно», — подумала Эйра со смешком и дружелюбно улыбнулась сбежавшимся отовсюду девушкам.
— Доброго дня, подруги, я очень извиняюсь, что явилась во внеурочный час…
«…да ещё и в таком помпезном виде, о котором я только сейчас подумала, и теперь мне стыдно…»
— …но мне надо видеть Почтенную.
— Шница, щёрт побери! — выпалила Любопытная. — А ну сядь! Дай посмотреть, что это на тебе?
— Лисица! Горная, чёрная! — ахала Впечатлительная.
— Ты же одета как маргаса, дорогуша! — восклицала Милая.
Они тянули её за руки и за края пелерины, склонялись к сапогам и рассматривали её всю, как вешалку в ателье. Эйра сгорала от смущения. Особенно её стесняли пристальный взгляд юной Артистки и слёзы в уголках глаз Болтливой.
Тогда она всплеснула руками и вскочила. И воскликнула:
— Девочки, милые, да мне же это всё… для удобства было дано! Я даже не думала, что это что-то столь ценное… держите! Вот вам перчатки, вот вам серёжки… Вот вам мой чепец и заколка! А вот нижняя юбка… А ты, Болтливая, умоляю, не плачь — держи мою накидку!
— Не нужна мне твоя накидка, — всхлипнула Болтливая, стискивая в кулаках свои пшеничного цвета кудри. — Мне маргот был нужен, а он тебя теперь любит…
— Да нет же, я при нём просто работаю, — отвечала Эйра.
— Да не оправдывайся ты, — проворчала Угрюмая. — И отдавай накидку мне. Болтливая, правда, не реви уже — ни одна фаворитка не вечна. Надо просто успеть получить от этого всё.
— Да я с этой поганой прогонкой уже через полгода в старуху превращусь! — разрыдалась Болтливая. Она отказывалась принимать утешения смущённой Жницы и других девушек.
Тогда Эйра, покачав головой, вручила Артистке последнее — свой тряпичный ридикюль — в нём она всё равно ничего не возила. Денег у неё при себе не было — лишь то колечко Почтенной, что она сжимала в ладони.
Рыжая девушка приняла её подарок с благодарностью, но всё равно смотрела на неё как-то странно. Может, у неё изменилось мнение о карьере куртизанки после подобного.
На шум наконец появилась Грация. Обычно она возникала, как чёртик из коробочки. Но теперь она была какая-то странная: медлительная, напряжённая. Одетая в необычайно тусклый для неё серо-мятный цвет.
— Ах, Бронзовая Жница прибыла, — произнесла она, прижимая веер к губам. — И какова… Смотрите, девочки, смотрите! Будете, как она. А приближённые маргота случаем не справлялись
