Ричард Длинные Руки – штатгалтер - Гай Орловский

Солнце опускается настолько медленно, что выглядит приварившимся к раскаленному небосводу, пылающий закат напоминает ад, для меня это экзотика, а для Азазеля, наверное, неприятное воспоминание, хотя он и проводит больше времени здесь, на земле.

Он сделал неспешный глоток, на лице отразилось удовольствие, переходящее в наслаждение, со вздохом опустил фужер.

— Создатель все равно видит, — обронил он задумчиво, — видит всё и всех. Но ты прав, он и раньше допускал, что небесные ангелы посещают мир людей неузнанными, если только ни в чем не проявляют своей сущности.

— Зачем?

Он посмотрел на меня в удивлении.

— Чтоб убедились в своей ошибке. Человек, по его мнению, достоин уважения, несмотря на свою слабость и хрупкость. Правда, все равно мало кто поймет и примет, ибо истинный замысел Творца скрыт, но Господь терпелив.

— Рискованно, — сказал я.

— Думаешь?

Я зябко поежился.

— Твой старый друг Гагрателен был хорош. Будь у него меч чуть длиннее...

— Но длиннее оказался у тебя, — заметил Азазель.

— У меня руки длиннее, — сказал я.

— Думаешь, Михаил станет разбираться с тем, что ты ему сообщил?

— Станет, — ответил я, но ощутил, что уверенности в моем голосе мало. — Если кто-то из небесного воинства рискнул помочь бежать из ада, это же подрыв авторитета и власти Михаила, верховного архистратига!

— Командует всеми Метатрон, — напомнил Азазель.

— Метатрон заведует всей канцелярией, — уточнил я, — а Михаил отвечает за безопасность, так? Насколько я понял из твоих слов.

Он сказал почти нехотя:

— Ты улавливаешь очень точно.

— Потому, — сказал я чуть увереннее, — в первую очередь это дело Михаила. Все равно придется докладывать Метатрону.

Он поднес край фужера ко рту, медленно и с наслаждением сделал крохотный глоток и полузакрыл глаза, прислушиваясь, как часть вина немедленно вобралась сублингвально, а остальное покатилось по пищеводу, всасываясь в стенки, так что до желудка вряд ли что-то вообще добралось.

— Отменное вино, — сказал он с чувством. — Ты прав, эту цивилизацию надо спасти.

— Ты еще коньяк не пробовал, — сообщил я. — Правда, Михаил не знает вкус даже этого вина.

— Так ему и надо, — ответил Азазель. — И не угощай его. Да он и сам не примет.

— Гордый?

— Нет, блюдет.

Я посмотрел в пылающий ад неба. Именно закат почему-то напоминает мне о грандиозности создания мира, хотя по идее так должен думать при виде радостного и чистого восхода. Впрочем, восход солнца я обычно бессовестно просыпаю.

— Сейчас Михаил, — сказал я с надеждой, — перебирает своих соратников? Если он архистратиг, то для него дисциплина должна быть альфой и омегой всего на свете!

Он хмыкнул.

— Да, он бывает жесток. Сейчас там наверху сверкают молнии и грохочут громы. С кого-то летят перья.

— Думаешь, уже нашел?

— Не потому, — уточнил он, — это он всегда так. На всякий случай. Архистратиг просто обязан выглядеть грозным. Даже небесный легион без дисциплины немыслим.

— Пока ждем, — сказал я, — расскажи немножко про их мир. И про свой тоже. А то я путаюсь, как в своих трех пальцах... Ого, у меня их целых пять! А что ж тогда три?.. Ах да, сосны. Хотя при чем тут сосны?

Он посмотрел на меня с недопониманием.

— Сосны?.. Да, понять людей трудно.

— Мысли Господа неисповедимы, — сказал я с такой предельной скромностью, что от нее на милю пахнуло гордыней, — а мы лишь его подобие. Так что вы там представляете? Как устроились на новом месте?

Он посмотрел на свой почти опустевший фужер, я приготовился наполнить доверху, но он допил одним решительным движением и поставил на пол. Я на всякий случай налил коньяка, самого выдержанного и богатого оттенками, накопленными за годы хранения в дубовых бочках.

Азазель вздохнул, но цапнул фужер и сразу же сделал глоток. Я сел поудобнее и приготовился слушать.

 Глава 13

В первую очередь смертных, сообщил Азазель с легкой насмешкой, сбивает с толку то очевидное и такое понятное, что у архангелов, как и у архидемонов, есть и другие сущности. Вы, смертные, не привыкли к такому раскладу, а для нас это просто и понятно. Правда, у простых демонов сущность только одна, а вот Авриэль, к примеру, еще Самаэль и он же Сатана, и все потому, что Авриэль когда-то просто разрывался от противоречий, не зная, какую дорогу выбрать: то ли насильственного сопротивления Творцу, то ли искусного сбивания человека с верного пути, чтобы таким образом доказать Создателю, как тот ошибся.

Таким образом, он отныне иногда в двух обликах одновременно, хотя это и одна сущность, а иногда в трех-четырех. Поэтому Авриэль лишен возможности покидать ад, Самаэль может покидать очень редко и по особым случаям, в личине Озриэля он постоянно в четвертой антисфере ада, зато как Сатана, не замешанный ни в каких насильственных действиях, ходит по земле свободно.

Высший демон не Люцифер, не Самаэль и не Вельзевул, как полагал я и как уверено большинство, а Теумиэль, он глава всей сложной адской системы антисфирот, был создан самым первым, потому возомнил себя двойником Творца, даже имя себе выбрал соответствующее, ибо Теумиэль — означает «близнец». Сила его велика, старается превзойти Творца. Но его не зря называют обезьяной Бога, так как стремится подражать всему, что делает Создатель, но, конечно, только на пользу миру Темных ангелов и порожденных ими демонов.

— Однако он занят, — пояснил Азазель, — только, как говорят у вас, глобальными вопросами. До людей никогда не снисходит, потому у вас больше известны те, кто с вами общается.

— Это понятно, — согласился я, — простой солдат хорошо знает сержанта и каптенармуса, а генералы и маршалы слишком далеки. А кто еще бывает в нашем мире?

— Если из Темных, — ответил он, — кого ты называешь левыми, это мне тоже нравится больше, то чаще всего бывает Насира. Вообще-то он живет в Гееноме, это Нижняя Земля, но здесь появляется, чтобы творить чудеса, что не от святости, как у ваших священников, а как раз от нечистот, ибо вся магия от нечистоты, как ты сам уже понял. Это он отметился чудесами египетских жрецов и персидских магов... но, думаю, на него обращать внимания не стоит.

— Почему?

Он пожал плечами, не отводя взгляда от фужера с коньяком.

— Он сам по себе. Ему нравится привлекать внимание простого народа чудесами. Это и делает, заодно подрывая веру людей в Творца. Но он одиночка. Не станет ввязываться в заговоры, помогать каким-то беглецам из ада... Он приспособился, ему уже нравится его жизнь.