Андрей Беспамятный: Кастинг Ивана Грозного - Александр Прозоров

— Как что? — пожал плечами Андрей. — Там обоз вот-вот пропадет, а вы тут вопросы задаете. Вперед, вперед, не время застаиваться.

— Ату его! — взмахнул рукой боярин и, залихватски свистнув, сорвался в сторону Волги. Холопы, подбегая к своим коням и запрыгивая в седла, помчались следом. Спустя несколько минут Матях остался один, только чалая кобыла, положив голову ему на плечо, о чем-то чавкала мягкими губами.

Андрей обозрел место короткой схватки. Трупы, трупы, трупы. Разрубленные саблями, разорванные рогатинами, пробитые стрелами, изувеченные кистенями. Пожалуй, дома за такую боевую операцию его бы отдали под суд, долго склоняли по всем телеканалам, посадили на десять пожизненных сроков и предали анафеме на вечные веки. Однако даже в самой глубине души он не испытывал ни малейшего раскаяния за содеянное. Он догнал убийц и уничтожил всех до единого, сделав этот мир чуть-чуть безопаснее. Может быть, именно потому здесь, в шестнадцатом веке, и удалось за считанные годы избавиться от «горячих точек»,[147] что все правители и воины заботились о правах, безопасности и жизни только честных подданных и мирных тружеников, а до грабителей и насильников никому не было никакого дела? И уж во всяком случае никто не заглядывал через плечо и не требовал, чтобы ты рисковал своей шкурой, дабы не подвергать риску какого-нибудь работорговца, которого обязательно будут сурово судить, а потом отпустят по амнистии.

Люди должны жить, грабители должны умирать — вот и вся нехитрая философия, которая способна сделать жизнь чище. Вот только чем дальше развивается человечество, тем тупее относится к основополагающим истинам.

— Человечество деградирует с каждым веком, — сообщил он своей лошадке, погладив ее по морде, — но почему-то называет все это прогрессом и развитием цивилизации. Однако же нам пора. Иначе воевода дозорного подразделения останется без своей доли добычи.

Если даже конный отряд они смогли настичь всего за полдня, то у обоза не оставалось и вовсе никаких шансов. К тому времени, когда Матях догнал свой полк, все уже было кончено: несколько нукеров, зачем-то решивших отбиваться, лежали в снегу, изрубленные до неузнаваемости; возле двоих из них стояли на коленях и громко выли старухи с распущенными космами и в разодранных платьях. В конце обоза толпились девки с непокрытыми волосами — и русоволосые, и узкоглазые, похожие друг на друга легкими, несмотря на мороз, сарафанами или длинными рубахами. Очевидно, половину из них освободили, половину, наоборот, взяли в полон. Но покамест всем было одинаково хреново. Холопы рылись в возах, бояре оценивали подростков, вокруг бродили старики, не нужные больше никому.

Ну что же, все как всегда. Не хочешь, чтобы грабили тебя, — не влезай в дом к соседу. Теперь плакаться поздно.

— Боярин Андрей, воевода! — окликнул Матяха Уваров, подскакал ближе. — Пойдем, что покажу…

Пойдем — означало: подъедем верхом. Нижегородский боярин остановился возле старика, ежащегося в тонком парчовом халате, деловито огрел его плетью по спине:

— Кубачбек!

— Там, там Кубачбек, — заскулил старик, махая рукой вперед. — Половина перехода до его кочевья. К нему шли.

— Вот такой у меня подарок тебе, боярин Беспамятный, — довольно улыбнулся Уваров. — Можем поехать, долг твой получить. Вестника воеводе Умильному пошлем, что кочевье татарское нашли, что обоз с охраной и освобожденными невольниками к лагерю идет. Он беспокоиться не станет. Половина перехода, боярин, два десятка верст. Здесь переночуем, завтра к полудню с Кубачбеком свидишься. Хочешь?

— Спрашиваешь…

Андрей Матях смотрел вперед, но видел там не заснеженную степь. Он видел мокрые, залитые желтым светом фонарей улицы родного Питера, видел маму, свою квартиру на третьем этаже, видел теплый душ, телевизор, видел жареную корюшку, пиво «Степан Разин», перелитое из бутылки в большую стеклянную кружку. Видел остроконечный шпиль Петропавловки, горбатые мостики перед Летним садом и томик «Мастера и Маргариты», который постоянно лежит на столе — потому что эту книгу можно читать и перечитывать вечно. Прощай мир, в котором еще не родился Вильям Шекспир и подростки не научились нюхать клей «Момент», в котором копченую осетрину считают скоромной пищей, а стекло — великой ценностью. Прощай.

Всего половина перехода — и он получит свой билет домой.

Примечания

1

Блиндажный заряд — специальный боеприпас, предназначенный для быстрого изготовления укрытий (блиндажей) взрывным способом

2

Про какую Москву говорят они все время? (Нем.)

3

Я не знаю. Может, они из полицейских частей? (Нем.)

4

Вы откуда, русские? (Нем.)

5

Заткнись, грязная свинья! (Нем.)

6

Вот скотство! Больно! (Нем.)

7

Будущее принадлежит Германии! (Нем.)

8

Кошмар! (Нем.)

9

Господи Боже, зачем ты ставишь меня перед таким выбором… (Нем.)

10

Что с тобой случилось, Альберт? (Нем.)

11

Это скоро пройдет! (Нем.)

12

Ты сможешь идти? (Нем.)

13

Вот дурень! Похоже, он заблудился в темноте! (Нем.)

14

Вот черт! (Нем.)

15

Вперед! Быстро! Огонь! (Нем.)

16

Проклятые варвары! (Нем.)

17

Насчет «всех городов» Матях, конечно, погорячился. Впрочем, хотя точных данных у науки нет, но на Руси «огнестрелы» применялись. Согласно упорным слухам, во время татарского нашествия артиллерия использовалась даже в полевых сражениях — правда, татарами (расстрел отряда Евпатия Коловрата).

18

Сибиль — уклейка.

19

Считается, что город основан в 1586 г. на месте татарского г. Чинги-Тура (известен с XIV в.). Однако, согласно летописям, не желавшие присягать на верность России ногайцы ушли частью именно туда.

20

Мало кто помнит, что так называемые «боевые» существовали еще при Иване Грозном. На время участия в боевом походе обычное жалованье служилого человека утраивалось (с 4 до 12 рублей в год). А вот выслуга не шла — боярин или стрелец служили до тех пор, пока могли носить оружие.

21

Холоп — добровольный раб. На Руси XVI в. все люди считались от рождения вольными и попасть в рабы могли только двумя путями: или за долги — в кабалу, или добровольно продаться в холопы. Крепостные на Руси, в отличие от остальной Европы, вплоть до середины XVII в. по правовому статусу соответствовали современному понятию земельному арендатору. Их можно было сманить от одного хозяина к другому, но купить — никак.

22

Ногайцы — татарские племена, населявшие Поволжье и Причерноморье.

23

Колонтарь — доспех без рукавов, из двух половин, передней и задней, застегивавшихся на плечах и боках железными пряжками. Каждую половину от шеи до пояса составляли ряды крупных металлических горизонтально расположенных пластин, скрепленных кольчужным плетением.

24

Байдана — кольчуга из крупных, диаметром до трех сантиметров, толстых колец. Относительно легкая, до 6 кг, байдана надежно защищала от скользящих и рубящих ударов, но практически не останавливала бронебойных стрел.

25

Черкесы — племена, населявшие Северный Кавказ.

26

Сибирский хан Едигер сам прислал русскому царю поздравление в связи с завоеванием Казани и Астрахани и обязался платить дань.

27

Первым прозвище «Грозного» получил дед Ивана IV Васильевича (1530–1584), Иван III Васильевич (1440–1505).

28

Шишак — остроконечный шлем.

29

Бумажная шапка — плотно набитая ватой и (или) конским волосом матерчатая шапка, служащая подшлемником или заменяющая шлем. В настоящее время употребляется как танковый шлем, иногда — вместо мотоциклетной каски.

30