Роковые поцелуи - Патриция Кемден

– Одежда! – завопила Элеонора. – Я говорила отцу Эдуарду, что мне нужна одежда! Как вы думаете, я могу жить дальше со всем этим старьем? – вопрошала она, размахивая обшитым золотом платьем, стоившим больше денег, чем служанка, вероятно, видела за два десятка лет. – Что думает брат Кельн, когда он видит меня в одном и том же платье? Вот, забери их! Забери их все, они твои.

Элеонора начала складывать платья в руки служанке, нагрузив их так высоко, что женщине пришлось наклонить голову, чтобы видеть.

– Mein herrin, я не могу… – начала служанка, хотя слова противоречили алчности, горевшей в ее рыжих глазах.

– Унеси их! – приказала Элеонора, подталкивая отнюдь не неохотно уходящую женщину к двери для слуг. – Долой с глаз моих. Долой, долой, долой. – Спотыкающаяся служанка протиснулась в коридор для слуг, затем потихонечку начала спускаться по ступенькам.

Элеонора стояла в открытом дверном проеме, ее рука дрожала, когда она держалась за край двери, пока не затих глухой стук деревянных башмаков служанки по каменным ступенькам. Секунды ожидания с бешено колотящимся сердцем казались Элеоноре минутами, она молилась всем святым, про которых когда-либо слышала, включая и Святую Валерию.

Потом наступила тишина. Элеонора тихо закрыла дверь, но не на запор, подошла к кровати, взяла тяжелый саквояж с книгами, шпагу Ахилла, свою амазонку, сапоги и перчатки. Она подвязалась, надела костюм, до сих пор ей трудно было представить, как неудобно это делать без служанки. Однако ей это удалось, затем сунула ноги в скаковые сапоги и натянула перчатки.

Элеонора в последний раз обвела взглядом римскую комнату, вспоминая удовольствие, которое доставил ей здесь Ахилл, все, что она пережила здесь, и боль от разлуки с ним. Как бы она хотела вернуть ему то, что получила от него, но она постарается дать ему то, что забрали другие, – его свободу.

Элеонора продела голову в пояс шпаги и повесила ее через грудь, взяла саквояж. Ее руки, вероятно, скоро устанут от такой тяжести, но Элеонора была уверена, что Ахиллу были нужны его книги. Они являлись такой же его частью, как и волосы цвета воронова крыла и темные глаза, воспоминания о которых будут преследовать ее до конца дней.

Последний взгляд на запертую главную дверь, за которой находились швейцарские копейщики, и Элеонора скользнула в дверь для слуг и начала свой путь по коридору. Она делала шаг и останавливалась. Ее сразу же охватила паника, когда ножны заскребли по каменной стене. Она замерла, прислушиваясь, затем продолжила спуск.

Проходя мимо кухни, Элеонора услышала голоса ужинающих слуг и пронзительные голоса орущих по пустякам женщин. Она усмехнулась. Ее служанка не могла добраться до своей комнаты незамеченной. Элеонора глубоко для храбрости вздохнула, прошмыгнула мимо них и достигла боковой двери.

Снаружи в покровах тихого вечера Элеонора облегченно выдохнула – от кухни она так и не дышала – и поблагодарила святых за свое близкое освобождение. Она выбрала момент, поставила саквояж на пол и встряхнула затекшими руками.

Слева донеслось ржание лошадей и шум попойки конюхов. Элеонора подняла саквояж и направилась туда.

Она дошла до места, находившегося в другом конце конюшен от комнаты с конюхами, из которой доносился шум. Заглянула в полумрак помещения и увидела ряд стойл с роскошными каретами, освещаемыми тусклыми фонарями, установленными на столбах. Элеонора, внимательно прислушиваясь к окружающим звукам, прокралась по покрытому соломой полу, пока глаза ее напряженно искали в темноте карету Ахилла.

Она шла мимо стоявших чередой позолоченных экипажей, но ни один из них не принадлежал Ахиллу. Естественно, они не могли отвезти Ахилла в его собственной карете! Элеонору начали одолевать сомнения. А не играла ли с ней мать Ахилла?

Здесь. Элеонора сняла фонарь с опоры и вгляделась в стойло. Средиземноморский сокол на кресте блеснул крыльями в неровном свете, готовый, казалось, взлететь. Теперь ей нужно было найти Эрве.

Храп оборвал ее мысли. Она хотела бежать, потом осмотрелась. Еще один храпящий звук нарушил вечернюю тишину, на сей раз он явно раздавался из кареты.

Элеонора осторожно отодвинула запор дверцы кареты и открыла ее. Мертвецки пьяный Эрве распластался на одном из сидений. Элеонора грязно выругалась по-венгерски.

Десять минут спустя мокрый и бессвязно бормочущий Эрве сидел, ругаясь, в дверном проеме кареты.

– Для чего вы это сделали? – жаловался он, глядя на пустое ведро, качавшееся у нее в руке. Он, как пес, потряс мокрой головой. – Вы отрезвляете меня.

– Именно так, – произнесла Элеонора театральным шепотом. – И говори потише.

– Почему? – воинственно спросил Эрве. – Вы удираете от монсеньора или как? Я думал, вы лучше. Я начал вас любить, чего со мной раньше никогда не было. Ну, если вы убегаете, не ждите от меня помощи. Месье стоит десяти таких, как вы.

– Конечно, Эрве, – мягко сказала Элеонора. – Но я бегу к нему. Его похитили, а четыре швейцарских гвардейца охраняют мою дверь, чтобы быть уверенными, что я не последую за ним. – Эрве скептически и с подозрением посмотрел на Элеонору. Она усмехнулась и, слегка оправив платье, добавила: – Дверь для слуг.

Эрве фыркнул смехом.

– Может быть, я все еще люблю вас. – Он увидел саквояж у ног Элеоноры, нахмурился и недоверчиво спросил, выпятив подбородок в направлении саквояжа:

– Куда они спрятали месье? Он уезжал только один раз, когда ездил с вами в Валерию.

– Они упрятали его в… – начала Элеонора, но у нее перехватило горло при мысли о том, что Ахилл находится в этом месте. Она набрала воздуха и сказала: – Они упрятали его в монастырь Рансе. Я не знаю, где он находится, но думаю, что недалеко от Пассау. Мы должны найти и вызволить Ахилла оттуда.

Эрве искоса посмотрел на нее:

– Зная месье, можно сказать, что он пьет их вино и дает советы, как сделать его лучше.

– Но не с этими монахами, – возразила Элеонора почти плачущим голосом. Она быстро рассказала Эрве об ужасах, возможно, окружающих Ахилла, и закончила мольбой: – Помоги мне найти это место и освободить Ахилла!

Кучер вскочил на ноги. Он выхватил ведро из рук Элеоноры и подошел к лошадиному корыту в дальнем конце образуемого каретами прохода, где вылил себе на голову еще одно ведро воды. Потом с фырканьем потряс головой, а когда он подошел к ней, с его длинного пальто из бычьей кожи все еще стекала вода.

– Я знаю, как найти выход, – сказал он.

Эрве исчез в комнате, где гуляли конюхи, и секунду спустя появился снова.

– Около деревни, называемой Бранау. В часе езды на лошади. На карете – два.

– Едем, – распорядилась Элеонора, и Эрве согласно кивнул.