Минная гавань - Юрий Александрович Баранов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Что, не застал дома? — спросил Гриша тем бесстрастным голосом, каким обычно спрашивают из учтивости, продолжая размышлять о чем-то своем.
— Застал, но не одну, — выдавил из себя Аркадий, тяжело опускаясь на лавку рядом с Пришей.
— Ну и что же ты?
— Ушел.
— Ну и дурак! — Гриша помолчал и вдруг предложил: — Хочешь, я пойду и набью морду тому, кто там у нее есть?
— Для чего? У меня ведь это все было всерьез, — признался Аркадий, — очень всерьез…
— Хм, разве ты собирался на ней жениться?
— Но почему же нет?! — зло выкрикнул Аркадий в какой-то мгновенной вспышке самозащиты и тут же сник перед очевидной невозможностью обманывать самого себя.
— Ты даешь… Ведь она два раза была замужем. Или ты не знал?
— Какое это имеет значение? — сказал Аркадий с грустью, как бы стараясь убедить товарища, что с Роксаной все теперь покончено и в душе ничего уж к ней не осталось, кроме сожаления, неприязни и горечи. И он чуть слышно проговорил: — Я думал, это царевна…
— Скорее всего, царица Тамара, — поправил Гриша и, невесело усмехнувшись, успокоил: — Не расстраивайся. Она тебя всерьез не принимала. Побаловалась от скуки.
— Какая пошлость!
— Ты думаешь? Это тебе только кажется, что любовь с ней закрутил ты. Она выбрала тебя еще прежде, чем ты ее. Остальное — детали, как говорят актеры, вживание в образ по системе Станиславского.
— Для чего это все? — изумился Аркадий, не понимая, почему его товарищ так зло и больно говорит. — Ведь нельзя…
— Отчего ж нельзя? — спокойно и ядовито возразил Гриша. — Это ее увлечение, все равно как стихи для тебя. У каждого свое хобби. Но замуж она бы за тебя едва ли пошла. Тебе нет еще двадцати трех, а ей уже тридцать два. Чувствуешь в ваших возрастах роковой поворот чисел? Она суеверна. Ты ее даже своей зарплатой не сможешь соблазнить.
— О чем ты говоришь?! — вспыхнул Аркадий, не желая понимать Гришиной иронии. — А если это была… — Он хотел сказать «любовь», но удержался, впервые испугавшись этого слова. Чем отвратительнее казалась ложь Роксаны, тем глубже он прятал в самом себе мучительное признание, что еще сильней любит эту женщину. Ему отчего-то стыдно было перед ней, будто не она, а он ее в чем-то обманул. Аркадий догадывался, что Роксана по-своему была несчастна.
— Раз не можешь обойтись так, как она с тобой, — серьезно посоветовал Гриша, — найди себе кого-нибудь попроще. А эту… пока не поздно, выкинь из головы.
— Хорошо тебе говорить, пока самого не касается. — Аркадий с усилием, как бы разгоняя дурные мысли, потер пальцами лоб.
— Эх, Аркашка, — Гриша своей сильной, доброй рукой обхватил Аркадия за шею и притянул к своему плечу, — тебе легче, у тебя была всего одна ночь… А что, если, как у меня, не одна?
— Тебе видней.
— Еще бы! Я вот сижу и думаю: подлец я или трус?
— Да ты что?
— Погоди… Знаешь, я привык обходиться по правилу: надо — так надо. Думал: знай лишь свою работу, а все остальное, как выйдет, само приложится. Очень это удобная штука — не размышлять над своими поступками. Ну, вот я… Служил на крейсере комендором. До этого тянул в Сибири провода, пил на собачьем холоду спирт, ценил дружбу хороших парней. И женщины у меня бывали, разные попадались… Был случай, пыталась одна женить на себе «запрещенным приемом». Не вышло у нее. А вот Берта только что сказала мне… Понимаешь, у нее будет ребенок. В первый раз я испугался, потому что она никогда еще не обманывала меня. Вот тот случай, когда стоишь нагим перед собственной совестью.
— Это хорошо, когда женщина говорит правду, — горько улыбнулся Аркадий.
— Берта очень гордая, — продолжал Гриша, — ни о чем не просит меня, даже не упрекает. А вот сказала, и — решай как знаешь.
— Что ж тут решать?
— То самое, ребенок может быть…
— И ты ушел от нее?
— Как видишь. Впрочем, не насовсем…
Они помолчали. Гриша всласть затягивался дымом, Аркадий размышлял о нем и о себе. Странно подействовала на него откровенность друга. Она вызвала чувство сострадания не столько к Грише, сколько к самому себе. И у Заварова невольно вырвалось:
— Доброе сердце у твоей Берты.
— То-то и оно, — оживился Гриша, — ведь сам понимаешь: не все золото, что блестит. И потом, какой дурак выдумал, что надо непременно жениться на красавице, да еще с дипломом? Ведь известно, диплом не прибавляет ума — разве что знаний. Простой житейский опыт, если хочешь, это и есть источник мудрости. Только не надо стыдиться этой простоты, — с жаром доказывал Гриша больше самому себе, чем кому-то еще, кто бы попытался ему возразить. — Главное, на Берту можно положиться, как на самого себя. А насчет диплома — нам вполне хватит и одного моего. Вместе так вместе.
За углом дома по траве прошуршали чьи-то быстрые шаги, раздался настойчивый стук в окно.
— Мы здесь, — нехотя отозвался Гриша, поднимаясь с лавки.
Из темноты на освещенную луной сторону двора вышел оповеститель.
— Лешенко? — спросил Аркадий, узнав по стройной, подтянутой фигуре своего старшину.
— Так точно, товарищ лейтенант. Приказано всем немедленно прибыть на лодку. Выход в море.
«Оно и лучше», — наивно подумал Аркадий, словно в море у него разом могли исчезнуть все неприятности и разрешиться все сомнения.
Захватив чемоданчики с вещами, друзья торопливо зашагали по дороге.
Гриша вдруг остановился:
— Как же я так уйду? А Берта?
— Что Берта? — переспросил Аркадий.
— В море мы пробудем неизвестно сколько. Вдруг она ребенка не захочет оставить? Я же ничего ей не сказал.
— Так беги, полчаса у тебя есть.
Сунув Аркадию свой потертый фибровый чемоданчик, Гриша сорвался с места, и скоро топот его ног затих.
Над морем ярилась гроза. Крупный ливень обрушился на лодку. Под напором дождевых струй тяжело пела стальная обшивка бортов, палубы, надстройки. Полыхали низкие молнии, ворчал гром, а
