Биография отца Бешеного - Виктор Доценко

Когда Борис узнал, что мне известны многие деятели нашего искусства, он попросил поспособствовать в создании их бюстов. Так, с моей легкой руки, Боря сотворил бюсты Г. В. Александрова, С. А. Герасимова, Любови Орловой...

Так вот, звоню я Дубровичу и говорю: есть возможность познакомиться с Петровым. Тот в восторге: "Договаривайся", а я ему: "Уже едет!" Боря в панике! Я: "Ничего не знаю: через пятнадцать минут буду у тебя".

К моему великому счастью, Андрей Павлович оказался весьма контактным, обаятельным и все понимающим человеком. Он легко догадался, что я намерен убить двух зайцев, и вошел в ситуацию:

- Позирую два часа и только один раз, но с одним условием: в это время мы говорим о работе...

- Согласен, - кивнул Боря, уже делая наброски.

А я сразу быка за рога!

- Андрей Павлович, когда мне предложили снять фильм о вас, я согласился не раздумывая: ваша музыка меня просто потрясает!

- Давайте лучше о деле, - чуть смущаясь, заметил композитор.

Его легкое заикание нисколько не раздражало и не отвлекало, по крайней мере меня. Я понял, что некоторые проблемы возникнут во время съемок: у Андрея Павловича была немного необычная фигура, и потому нужно будет внимательно следить, чтобы избежать на экране его излишней сутулости.

- Хорошо, к делу так к делу! Скажу вам откровенно: прочитав этот так называемый сценарий, я был в некотором недоумении...

- Почему?

- Потому что это не сценарий... статья, эссе, творческий портрет, написанный как интервью, короче, что угодно, только не сценарий и тот, кто писал ЭТО, явно далек от кино... - Я все это сказал о его приятеле, но откуда я знал, кто автор.

Нужно отдать должное этому до мозга костей интеллигентному человеку. Он чуть подумал и спросил:

- А что вы предлагаете?

- Прочитать сценарий, написанный мною...

- Вами? - Он был несколько озадачен. - Но вы должны знать, что гонорар за сценарий уже выплачен...

- Не нужен мне гонорар за сценарий, - гордо ответил я. - Мне хочется сделать хорошую картину о вас!

- Где сценарий?

- Вот...

Андрей Павлович взял сценарий и стал читать. Читал очень внимательно, а я с волнением ходил по мастерской. Перевернув последний лист, Андрей Павлович задумчиво покачал головой, и я уже подумал, что, кажется, потерял свой шанс. Но тут композитор неожиданно спрашивает Бориса:

- Нужно срочно позвонить, где телефон?

- Витя, принеси из-за ширмы, у меня руки грязные, - попросил Борис.

Андрей Павлович деловито набрал номер:

- Герман Александрович? Это Петров... Здравствуйте... Спасибо... Да... Я вот что звоню: только что прочитал сценарий Виктора Доценко, знаете такого?.. Вот и хорошо: готов с ним работать!.. Да, хоть завтра!.. Он? Рядом со мной!.. Передаю! - Андрей Павлович протянул мне трубку и одобрительно кивнул.

Герман Александрович Грошев, сын бывшего ректора ВГИКа, главный редактор телеобъединения "Экран": мне приходилось с ним встречаться ранее, и он мне нравился своей доступностью, уверенностью и доброжелательностью. Однако некоторые говорили и другое...

- Да, Герман Александрович, это Доценко... - Я чувствовал радостное возбуждение.

- Поздравляю, Виктор! - Голос казался искренним. - Приезжай сегодня ко мне: подпишем договор, и в путь!

- Спасибо, через пару часов буду...

Перед уходом из мастерской скульптора Дубровича Андрей Павлович подарил мне книгу Льва Марусева, того самого приятеля, работу которого я переписал. Книга называется: "Андрей Петров, знакомый и незнакомый".

Андрей Павлович подписал мне ее так (сохраняю его орфографию и пунктуацию):

"Виталию Николаевичу с симпатиями, в предверии, с надеждой, ... а, вообщем, (пока) ни пуха!!!

Андрей Петров

19 марта 1980 г."

Работать начали действительно со следующего дня, а к съемкам приступили недели через две-три. Поначалу меня приняли настороженно: нигде не любят людей со стороны, но постепенно атмосфера разрядилась, и вскоре мы стали, совсем по-семейному, отмечать не только официальные праздники, но и дни рождения.

На всю жизнь сохранились у меня теплые воспоминания от общения с Эльдаром Рязановым. Мне очень повезло: именно в самый разгар наших съемок Эльдар Александрович снимал одну из лучших своих картин - "О бедном гусаре...". И конечно же, мы запечатлели не только выразительный монолог Рязанова о композиторе-соратнике, кстати, его фраза, обращенная к Петрову, и стала названием фильма: "Нужна хорошая мелодия..." - но и работу Рязанова на съемочной площадке.

На "Мосфильме" сняли Никиту Михалкова, сказавшего о юбиляре страстно и очень темпераментно, потом сняли Георгия Данелия, который говорил очень интеллигентно, с сильным акцентом и как бы стеснительно. Я несколько волновался: что получится? Но потом, глядя на экран, понял, что волновался напрасно: получилось очень трогательно.

В дни написания данных воспоминаний я встретился с этими тремя выдающимися режиссерами России, сфотографировался на память, от Никиты получил в подарок книгу, которая так и называется - "Никита". Со скромным автографом:

"Виктору Доценко на добрую память и с наилучшими пожеланиями!

Ваш Н. Михалков. 12.03.99".

Очень запомнилось общение с весьма темпераментным Юрием Темиркановым, дирижером Мариинки (он подарил мне программу балета "Пушкин" с весьма оригинальным автографом - вплетя свою роспись в забавный шарж на самого себя). Благодаря собранности, уверенности, а главное, таланту Ю. Темирканова, мы без особых проблем сняли сцены из балета "Пушкин".

Запомнилась мне встреча на фильме и с очень стеснительным, но, очевидно, талантливым дирижером Свердловского музыкального театра Евгением Колобовым. А какой потрясающей мощи опера "Петр Первый"! У меня просто дух захватывало во время исполнения арии Петра...

Грандиозные съемки балета "Сотворение мира" были в Кремлевском Дворце съездов! В то время это здание считалось режимным, а тут какие-то "киношники" со своей бесконечной аппаратурой! Но имя Петрова и моя настырность сыграли роль: позволили, правда, только на один день! И мы уложились!..

Вскоре съемки были закончены, причем на два съемочных дня раньше, и, несмотря на то, что на фильм, как вы помните, были повешены девяносто тысяч рублей, мне удалось не только войти в смету, но еще и сэкономить.

Но на просмотре первого монтажа руководству объединения музыкальных фильмов одна сцена не понравилась. Ее рекомендовали убрать, но я упорствовал нарушалась пластика фильма. После изнурительной борьбы, в ходе которой мои недоброжелатели сумели-таки перетянуть Андрея Павловича на свою сторону, меня не только отстранили от монтажа фильма, но и, как сообщили коллеги из съемочной группы, убрали из титров мою фамилию.

На перемонтирование фильма пригласили другого режиссера. Не назову его фамилию: так уж сложилось в моей жизни, что именно этот человек еще раз встретился на моем творческом пути и почти в аналогичной ситуации, но об этом позже...

Узнав о таком вероломстве со стороны некоторых чиновников, я пошел к Г. А. Грошеву, но тот отсутствовал, и тогда я собрался в суд. К счастью, до суда дело не дошло: вернувшийся Герман Грошев восстановил справедливость, и моя фамилия заняла должное место в титрах, хотя и не в таких, какие были задуманы мною. Я придумал игровые титры, органично вписывавшиеся в структуру фильма, а были сделаны обычные, серенькие...

Фильм был за одну неделю трижды показан по первому каналу ЦТ (что было уникально для музыкальных фильмов), пресса была более чем положительной, а по прошествии многих лет, когда я был в "местах не столь отдаленных", я узнал, что фильм "Нужна хорошая мелодия" на одном из престижных зарубежных фестивалей в номинации "телевизионные музыкальные фильмы" вошел в тройку призеров. Но увидеть этот приз мне так и не довелось...

Восьмидесятый год памятен еще тем, что я узнал одну удивительную историю из прошлого нашей державы. Восемнадцатый год. Люди в больших городах вымирают от голода. Хуже всего приходится детям. Совнарком принимает мудрое решение: отправить особо нуждающихся детей Петрограда и Москвы в хлебные районы России. Более двух тысяч детей было отправлено. Но началась Гражданская война, и восемьсот детей оказались за линией фронта. Красные стали наступать, а бедных детей увозили все дальше и дальше, пока они не оказались во Владивостоке.

Несчастные родители зазвонили во все колокола, и наконец подключился Международный Красный Крест, особенно его Американское отделение. Они зафрахтовали японский сухогруз "Йомей-мару", посадили на него детей и отправили вокруг света. Через два года дети, обогнув земной шар, вернулись домой через Балтийское море. Эта потрясающая история настолько захватила меня, что я стал разыскивать тех, кто участвовал в этом путешествии и был еще жив. Начал даже писать повесть, но... на каком-то этапе ощутил явный холод со стороны властей. Мне сказали прямо: нам не нравится, что в спасении наших детей участвовали американцы.