Принц Галлии - Олег Авраменко

«У меня еще никогда не было зеленоглазых женщин», — почему-то подумал Филипп.

Тут он увидел стоявшую в стороне горничную и прикрикнул на нее:

— Пошла вон!

Девушка растерянно заморгала и не сдвинулась с места. Филипп схватил ее за плечи и вытолкал в переднюю. Захлопнув за ней дверь, он сразу же бросился к Изабелле.

Они целовались наперегонки. Едва переведя дыхание, они снова и снова осыпали друг друга жаркими поцелуями… Но вдруг Изабелла положила свою белокурую голову ему на плечо и тихо заплакала.

Филипп растерялся. Женский плач выбивал его из равновесия, и всякий раз невесть почему на глаза ему тоже наворачивались слезы. Он усадил Изабеллу в ближайшее кресло, сам опустился перед ней на колени и сжал ее руки в своих.

— Не плачь, милая, — взмолился он. — Прошу тебя, не плачь. Если ты не хочешь, я не стану принуждать тебя.

— О нет, нет! Ты был прав. Я хочу, чтобы ты остался со мной.

— Но почему ты плачешь?

— Это я так… от счастья. Я уже оставила надежду когда-нибудь свидеться с тобой… Но вот, благодаря Маргарите, мы снова вместе, и ты опять целуешь меня… как и тогда…

— Ты все еще помнишь об этом? — спросил Филипп, нежными прикосновениями губ собирая с ее щек слезы.

— Да, помню. Все до последней мелочи помню. — В глазах Изабеллы заплясали изумрудные огоньки. — Я никогда не забуду ту неделю, которую ты провел у нас в Сарагосе.

— Я тоже не забуду…

— Особенно тот последний вечер, когда ты явился ко мне в спальню якобы для того, чтобы попрощаться со мной. И тогда мы чуть не переспали.

Филипп улыбнулся — мечтательно и с некоторым смущением.

— «Чуть» не считается, Изабелла. — Он крепче обнял ее и прижался лицом к ее груди. — Тогда мы здорово испугались.

— Как? Ты тоже?

— Еще бы! У меня аж поджилки тряслись.

— А мне сказал, что не хочешь лишать меня невинности вне брака.

— Надо же было как-то оправдать свое отступление. Да и скрыть испуг. Вот я и сказал, что первое пришло в голову.

— Подумать только! — томно произнесла Изабелла, запуская пальцы в его золотистую шевелюру. — У тебя — и поджилки тряслись!

— Тогда я был ребенком, — пробормотал Филипп, изнывая от блаженства; ему было невыразимо приятно, когда женщины трепали его волосы. — Я был невинным, неиспорченным ребенком. Лишь через два месяца мне исполнилось тринадцать лет.

— А мне уже шел шестнадцатый.

— То-то и оно. Я остро чувствовал нашу разницу в возрасте, этим и объяснялась моя робость перед тобой. В моих глазах ты была взрослой барышней, и я боялся, что сделаю что-то не так, а ты будешь насмехаться.

— Я бы не насмехалась, Филипп. Потому что уже тогда была влюблена в тебя и очень жалела, что ты младше меня. Я считала твой возраст серьезным препятствием, но отец сказал, что это не беда, что со временем эта разница сгладится. В конце концов, моя бабка, королева Хуана, была на целых пять лет старше моего деда Корнелия Юлия — и ничего, жили в любви и согласии. Отец был уверен, что из нас получится замечательная пара.

— А я полагал, что это была твоя идея.

— Это была наша общая идея. Когда я сказала отцу, что хочу стать твоей женой, то думала, что он лишь посмеется надо мной. Но он отнесся к этому очень серьезно. В письме к твоему отцу, предлагая обручить нас, он пообещал сделать меня наследницей престола, если твой отец, в свою очередь, завещает тебе Гасконь. Он пола…

— Да что ты говоришь?! — перебил ее пораженный услышанным Филипп. — Неужели так было?

— А ты не знал?

— Нет. Тогда отец вообще со мной не разговаривал, а потом, когда мы помирились… Думаю, он просто побоялся признаться мне в этом. Побоялся моего осуждения… Черт возьми! — Филипп досадливо закусил губу. — А как же твой брат? — после секундного молчания спросил он.

— Педро не будет королем. Это было ясно уже тогда и тем более ясно теперь.

— Твой отец намерен лишить его наследства?

Изабелла грустно вздохнула:

— Ты же знаешь, каков мой брат. Тряпкой он был, тряпкой и остался. Навряд ли он долго удержится на престоле и, надо отдать ему должное, прекрасно понимает это. Педро сам не хочет быть королем. Он панически боится власти и вполне довольствуется своим графством Теруельским. Отец дал ему последний шанс — жениться на кузине Маргарите…

— Это безнадежно, уж поверь мне.

— Я знаю. И скажу тебе по секрету, что сегодня ты поцапался с будущим королем Арагона.

— С Фернандо?! О Боже!..

— Только никому ни слова, — предупредила Изабелла. — Об этом не знает даже Мария. Для пущей верности отец решил дождаться, когда Маргарита со всей определенностью назовет имя своего избранника, и лишь тогда он объявит Марию наследницей престола.

— Но Фернандо! — воскликнул Филипп. — Он же отдаст Арагон на растерзание своим дружкам-иезуитам.

— Не беспокойся. Мой отец еще не стар и рассчитывает дожить до того времени, когда с иезуитами будет покончено.

— А если…

— Все равно не беспокойся. Мария властная женщина, пожалуй, еще властнее Маргариты, и не позволит Фернандо совать свой нос в государственные дела.

— Однако она любит его. При всем его скверном характере и дурных наклонностях, Мария просто без ума от него. А любящая женщина зачастую становится рабой любимого ею мужчины.

— Так таки и без ума? — криво усмехнулась Изабелла. — Ее безумная страсть к Фернандо нисколько не помешала ей переспать с тобой — и не единожды, кстати. Мария сама призналась мне в этом.

— Ну и что? С ее стороны это была лишь дань моде.

— Не скажи! Из ее слов я поняла, что представься ей снова такой случай, она без колебаний изменила бы своему безумно любимому мужу с тобой. И между прочим, Мария сама не уверена, от кого у нее дочка — от тебя или от Фернандо.

— Я тоже не уверен, — с горечью произнес Филипп. — Как бы мне хотелось знать наверняка… Ах! — спохватился он. — Но почему твой отец не посвятил меня в свои планы? Ведь через год я становился совершеннолетним, и мы могли бы пожениться даже вопреки воле моего отца… Черт! Тогда бы он поломался немного, но в конце концов признал бы меня наследником без этой семилетней волокиты. И сейчас мы бы уже владели всей Галлией и потихоньку прибирали бы к рукам Францию и Бургундию… Как глупо все получилось!

Изабелла опять вздохнула:

— Да, отец сглупил. Он дожидался твоего совершеннолетия, не предпринимая никаких шагов, все ждал, увенчается ли успехом заговор молодых гасконских вельмож, а когда стало известно о твоей женитьбе, об этом мезальянсе…

— Тогда я просто потерял голову от любви, — быстро перебил ее Филипп. — Я проявил обыкновенную человеческую слабость, поддался чувству — что недопустимо в нашем положении. А сопротивление отца и друзей лишь укрепило меня в намерении жениться. Другое дело, будь мы с тобой помолвлены, пусть даже тайно — тогда бы все сложилось иначе.

— Да, — с грустью согласилась Изабелла. — Тогда бы все сложилось иначе. Особенно для меня… Узнав о твоей женитьбе, отец ужасно разозлился — и больше на себя и на меня, чем на тебя. Он упрекал себя за излишнюю осторожность и благодушие, а меня — за то, что я, взрослая девушка, не смогла соблазнить такого сопливого юнца, как ты. — Она нервно хихикнула. — Вот так-то. Поначалу отец собирался потребовать от Святого Престола, чтобы твой брак был признан недействительным, затем передумал, плюнул на все и выдал меня замуж. — Снова вздох. — Он предложил мне на выбор две кандидатуры — кузена Фернандо и этого… брр! — Она содрогнулась.

— И ты выбрала Филиппа Французского? Но почему его, а не Фернандо? Потому что он наследник престола?

— Нет, не потому. Я поступила так из-за тебя. Ведь женившись, ты уехал в Кастилию — а я не желала больше встречаться с тобой. Тогда я возненавидела тебя, я готова была тебя задушить… Если бы только я знала…

Филипп запечатал ее рот поцелуем. Он уже раз слышал подобные откровения от Амелины и не хотел услышать их вновь от другой женщины.

— Прошлого не вернешь, дорогая. Хватит горьких воспоминаний, давай займемся настоящим. Пойдем в спальню, у нас очень мало времени.

Изабеллу прошибла мелкая дрожь.

— Филипп… милый…

— Ты не хочешь? — удивленно спросил он. — Уже передумала?

Она напряглась и побледнела.

— Нет-нет! Я… хочу, но… Только не надо спешить. У нас еще полтора часа… даже больше… Прошу тебя, не спеши. Пожалуйста…

Филипп нежно прикоснулся ладонями к ее бледным щекам.

— Ты так боишься прелюбодеяния?

— Нет… нет… Я… я боюсь…

— Ты боишься вообще заниматься любовью?

Изабелла всхлипнула — раз, второй, третий…

— Да разве я когда-нибудь занималась любовью?! — истерически выкрикнула она и разразилась громкими рыданиями.

Филипп не пытался утешить ее. Он понял, в чем дело, и решил, что сейчас самое лучшее — дать ей выплакаться вволю.