Колонна и горизонты - Радоня Вешович

эвакуация продолжалась. Войо Джуканович попросил меня позаботиться о раненых, двигавшихся на лошадях в направлении Караулы. Это означало, что на меня полностью ложилась ответственность за этих людей. Мы прилагали все силы, чтобы как можно скорее уйти подальше от города. Оказавшись же в горах, безоружные, мы начали подозрительно осматривать соседние гребни, опасаясь засады. Одна лошадь споткнулась и упала на тропу. Подняться она уже не смогла. Пришлось положить раненого на носилки, сделанные из веток, и так нести его дальше. Двигались мы медленно.

Темнело. Кругом — заснеженная пустыня, ни одной человеческой души. На плоскогорье до нас донеслись звуки стрельбы. Мы не знали, кто и с кем ведет бой, но все равно обрадовались. Вдали, на горизонте, виднелись люди — их было несколько сотен. Мы разбились на две группы. Одна направилась было к правой, а другая к левой части горизонта: на таком большом удалении невозможно было определить, где наши. Однако группа, тащившая раненого на ветках, отстала, и нам ничего другого не оставалось, как всем вместе пойти в одном направлении. И мы пошли к левому флангу и громко стали окликать людей, видневшихся впереди. В ответ засвистели пули. К счастью, они пролетели мимо.

Через некоторое время мы догнали обслуживающие подразделения штаба дивизии. Раненых мы сдали, но тут возникла новая трудность: все дома оказались переполнены, и ночевать нам было негде. В этой неразберихе ни я, ни Крсто Баич не вспомнили о письме, которое явилось причиной моего прибытия.

Пытаясь найти мне место для ночлега, Крсто стучал в двери всех домов подряд, но всюду получал одинаковый ответ: яблоку упасть негде. В один из домов набились наши артисты. На наш стук кто-то дерзко ответил, что их одежду совсем недавно обрабатывали на горячем пару и теперь они не хотят снова завшиветь от бойцов. С большим трудом я пристроился к штабным курьерам и забылся во сне.

На другой день рано утром мы пошли навстречу стрельбе. Перед нами открылось широкое пространство. Вечером колонна остановилась на заснеженном плоскогорье, местами поросшем хвойным лесом. Впереди виднелась глубокая впадина, своей правой частью примыкающая к нашим позициям. Мы видели, как с соседних вершин группами спускались вражеские лыжники в белых маскировочных комбинезонах. Они только что потеснили одно из наших подразделений и теперь спешно выходили из леса, собирались у границы плоскогорья и, не останавливаясь, бежали вдоль впадины, чтобы совершить новый охват долины впереди нас.

Коча Попович наблюдал в бинокль за действиями противника, а затем посовещался с работниками штаба. Вскоре поступило указание: с наступлением темноты продолжить марш через гору, как раз к тому месту, где вчера прошли вражеские лыжники. Похоже было, что мы обошли противника и теперь оказались в его тылу. В перестрелке с немецкими тыловыми подразделениями и охранением один из наших батальонов захватил их обоз вместе с радиостанцией и начальником связи, который за боевые заслуги на Восточном фронте получил Железный крест.

Под Травником в состав нашей дивизии вошла славная 13-я пролетарская хорватская бригада «Раде Кончар», в которой насчитывалось около шестисот бойцов. Бригада была сформирована на основе 1-го пролетарского батальона, где большую часть личного состава представлял загребский пролетариат, и на основе Жумберацко-Покупского отряда, состоявшего из трех батальонов и нескольких отдельных рот. Бойцы этой бригады отличились в боях по отражению нескольких вражеских наступательных операций на Жумбераке, в Словении и на Кордуне. Это событие, как и наше прошлогоднее переформирование в дивизию, свидетельствовало о том, что военное командование последовательно проводит меры по организации и концентрации наших сил на территории всей Югославии. 13-я пролетарская бригада прошла в тяжелых условиях долгий путь, равный нескольким сотням километров, чтобы вступить в состав нашей 1-й дивизии. Однако, несмотря на огромную усталость, товарищи из Хорватии сразу же вступили в бой у населенных пунктов Пакларев, Мудрик и Гостиле и разбили крупный отряд эсэсовцев.

Трудно рассказать обо всех героических схватках у Яйце, Травника и Бугойно. Кралевцы ходили в бой, когда крупный мокрый снег слепил глаза. Им понадобилось всего полчаса, чтобы разбить целый горнострелковый батальон. После боя на снегу осталось пятьдесят раненых и убитых солдат противника. Хорошо сражались итальянские бойцы из батальонов имени Гарибальди и Матеоти. Ловченцы, обеспечивая фланг 13-й пролетарской, дрались с гитлеровцами врукопашную. Саво Машкович, командир 1-го батальона, автоматной очередью сразил целое пулеметное отделение немцев. Милян Чогурич, схватив ручной пулемет, уничтожил около восьми фашистов, но и сам был смертельно ранен в затылок. Раненный в грудь Салих Османбегович, умирая, выкрикивал лозунги в честь нашей борьбы, Сталина и Тито. Это лишь немногие штрихи событий, которые происходили в те дни. Несмотря на огромные усилия противника, Яйце и территория от Травника до Бугойно и Шуицы оставалась в наших руках.

Замерзая под Турбетом, Караулой, Гостилем и Коричанами, мы ежедневно вели бои и даже не заметили, как вступили в третий год войны.

В те дни под Яйце 1-я пролетарская бригада получила подкрепление из состава 1-й бригады, сформированной в Италии из числа освобожденных узников концентрационных лагерей. Долгим и трудным был путь этих людей. Они пробились через Апеннины. Помощь и поддержку им оказывали партизаны и антифашистски настроенное местное население. После капитуляции фашистской Италии им удалось перейти линию фронта и прибыть в распоряжение нашего командования в городе Бари. Политзаключенные, бывшие узники концентрационных лагерей, выйдя на свободу как на севере, так и на юге Италии, где их освободили войска союзников, отказались от благоприятных условий пребывания в капитулировавшей Италии и организовались в бригады, чтобы вернуться на родину и участвовать в боях за освобождение. Связь с партией они ощущали даже в муссолиниевских лагерях смерти и казематах.

В наши батальоны стихийно вливались новые силы. Приходили поодиночке, как Хамид и Юсуф, но было также и крупное пополнение, как молодежная рота из Фочи и группа из черногорских батальонов. Самыми многочисленными оказались далматинская группа из-под Ливно и прняворская, последнее пополнение из Далмации и группа добровольцев из итальянских гарнизонов, с адриатического побережья и из Черногории. Однако в политическом отношении прибывшее из Италии пополнение было самым сильным. Оно состояло в основном из членов партии и СКМЮ, а также из участников восстания, которые были интернированы на территории, захваченной итальянскими оккупантами: в Косово, Черногории, Санджаке, Далмации, Истрии и на Словенском приморье. Истринцы, далматинцы и словенцы вошли в 13-ю пролетарскую бригаду, а около двухсот черногорцев, косовцев и санджакцев — в наши батальоны, большей частью в 1-й и