Эффект Геллера - Ури Геллер

Для некоторых это не представляет никакой сложности. Нет никакой «психической энергии», говорят они, следовательно, любой, кто заявляет о том, что пользуется ею, является обманщиком. Любое действие на расстоянии или обмен информацией с помощью неизвестных нам органов чувств невозможны. Конечно, у людей есть интуиция и предчувствие, однако нет никакой необходимости употреблять для их описания слова «телепатия» и «ясновидение». Что касается телекинеза, то мы достаточно осведомлены о мозге человека, чтобы утверждать, что любое воздействие мысли на предмет вне тела человека является чепухой. Не существует естественной силы, которая была бы применима в этом случае. Если бы она существовала, мы могли бы ее измерить. Все так называемые психические феномены могут быть отнесены к одному из трех хорошо известных факторов: совпадение, ошибочное наблюдение, обман.

Если вы примите эти взгляды, как это делают многие, тогда Геллер должен быть фокусником. Он начинал с шоу-бизнеса и никогда не бросал его. Сегодня, вместо того чтобы выступать перед большими аудиториями, он выступает перед отдельными людьми, которые лучше осведомлены о том, что он из себя представляет. Он обладает неким великим даром и совершенствовал его в течение 15 лет путем беспрерывных тренировок. Но, говорят фокусники, он один из нас. Мы увидели его насквозь, стоило ему только выйти на сцену. Мы дали ему возможность вступить в наше секретное братство. Он отверг это и начал дурачить людей, но не нас.

Если бы «энергия» Геллера стала объектом судебного разбирательства, примерно так звучали бы доводы обвинения. Протестуя, защита приводила бы в качестве аргументов свидетельства многих известных ученых, которые убеждали в том, что обвиняемый обладает необычными способностями. Разве не демонстрировал он их снова и снова в лабораториях так же убедительно, как на сцене или в телевизионной студии?

Обвинение не приняло бы во внимание ни один из этих доводов. Ведь ученых легче всего обмануть. Они не обучены тому, чтобы иметь дело с профессиональными обманщиками. Что же касается тех одураченных бизнесменов, которые платили Геллеру миллионы на поиски золота, то им бы лучше повесить свои карты на стену и метать в них дротики…

В общем, аргументы приводились бы без устали. В конце концов суд пришел бы в такое замешательство, что не смог бы вынести единодушного решения и все разошлись бы по домам при своем мнении.

Сегодня трудно что-либо доказать даже на суде. Я сам был заседателем и участвовал в разбирательстве двух дел, одно из которых продолжалось несколько дней. В обоих случаях обвиняемый был признан невиновным. В одном случае — я могу с гордостью сказать — это произошло во многом благодаря моим энергичным аргументам и аргументам моего коллеги, которые заключались в том, что все дело было построено на догадках, слухах и свидетельствах, полученных от полиции, которая надеялась на их подтверждение, хотя каким-то образом умудрилась «потерять» то единственное доказательство, которое объяснило бы все дело.

Дело как для обвинения, так и для защиты было достаточно ясным. Обе стороны произносили красноречивые и долгие речи. Решить, кому же из них верить, было непростой задачей для нас. Обвиняемый был иммигрант из Азии, что осложняло дело. Один из присяжных сказал мне в приватной обстановке, что «все они жулики», однако не решился повторить это в комнате для присяжных в присутствии пяти не белых присяжных, которые могли испытывать дружеские чувства к обвиняемому (как, впрочем, и я, родившийся в Индии). У каждого из нас был свой собственный взгляд на преступление вообще и на то, как к нему относиться, включая и чрезвычайные способы. Однако, когда мне удалось сконцентрировать внимание коллег именно на рассматриваемом деле и внушить, что мы должны вынести приговор только на основе доказательств, мы все пришли к единодушному мнению, что обвинений не достаточно для того, чтобы отправить человека в тюрьму. Таким образом, к великому моему удовлетворению, мы отпустили его с богом.

Суд над Геллером начался в 1970 году, когда впервые на него донесли публично, и он до сих пор продолжается. Обвинение настаивает на том, что он фокусник по двум причинам: то, что он делает (во всяком случае, большинство из этого), могут повторить иллюзионисты, а значит, не существует никакой психической энергии.

Даже те ученые, которые тщательно изучали его, за одним или двумя исключениями, не подтвердили безоговорочно существования его энергии. Они корректно указывали, что наука не имеет ничего общего с тем, во что верят люди, она базируется на постоянных экспериментах и объясняющих теориях, и у них нет ничего такого, о чем можно было бы объявить.

С другой стороны, миллионы людей во всем мире не сомневались в том, что Ури является настоящим телепатом. Как он и предсказывал, в их домах происходили странные вещи: сломанные часы и будильники начинали снова идти, ложки и вилки начинали гнуться непонятно почему. Возможно ли дурачить стольких людей так долго? И вправе ли мы игнорировать свидетельства ближайших друзей Ури, каждый из которых может привести длинный список удивительных вещей, которые они наблюдали в его присутствии?

Аргументы «за» Геллера так же оправданны, как и аргументы «против». Причина, по которой ни один из этих аргументов не удовлетворил всех, очень проста: затронуто слишком много интересов и предубеждений. Многие уже вынесли свой собственный вердикт, и никакие доводы противоположной стороны не изменят их позиции. То, что я скажу, тоже мало что изменит, поэтому я ничего не стану доказывать тем, кто уже сделал свой выбор, за исключением того что аргументы, на которых они основывают свое мнение, могут оказаться не такими уж вескими, как на первый взгляд кажутся. Поэтому далее я буду обращаться только к тем, кто, как и я, по-настоящему околдован Ури Геллером и одинаково готов к тому, чтобы поверить в любую из этих версий. Именно так я чувствовал себя, когда начинал работу над этой книгой. Тот факт, что мне приходилось наблюдать проявление телепатических способностей и у других людей, склоняло меня к первому убеждению. Как и всякому коллекционеру, мне не хотелось заполучить фальшивку.

Однако позвольте мне на некоторое время вернуться к судебному разбирательству, в котором я участвовал. Во время суда я внимательно наблюдал за обвиняемым, который находился всего в нескольких футах от меня. Он был лаконичен, когда ему давали слово, отвечал на вопросы тихим голосом и вежливо и постоянно казался смущенным.

«Видишь, ему есть что скрывать», — проворчал как-то во время перерыва на ленч мой коллега, не любивший азиатов. На что я ответил, что, по моему мнению, он просто выглядит испуганным.