ЗАГОВОР ГОРБАЧЕВА И ЕЛЬЦИНА: КТО СТОЯЛ ЗА ХОЗЯЕВАМИ КРЕМЛЯ? - Александр Костин

Но в принципе по тактике перестройки у меня было мнение, и оно остается до сих пор, что с учетом того, что нам не хватает для продвижения перестройки широким фронтом просто ни материальных, ни трудовых сил… Это вроде того, что солдат от солдата в армии в наступление идет на расстоянии в два километра. Разве можно выиграть бой при такой ситуации? Невозможно.

Потом надо иметь в виду психологический вопрос. Народ терпелив, но не бесконечно. И если ему сейчас говорить, что колбаса появится в 2010 году, это мало кого утешит. Поэтому мое предложение было таково: провести политическую реформу как базу. Затем фронт перестройки резко сузить и сосредоточить на трех направлениях:

— продовольствие;

— товары народного потребления;

— сфера услуг и жилье.

За счет других отраслей, за счет экономики, сокращения средств на оборону, за счет того, чтобы на пять, семь, может быть десять лет отодвинуть ряд космических программ. (Кстати, некоторые из них в техническом отношении просто не нужны. А важно то, что вот мы должны быть первыми — и все тут). Когда большую реку вдруг пускают в узкое ущелье, резко возрастает скорость потока, возрастает удельное давление, и вот, сузив таким образом фронт перестройки на этих вопросах, мы бы за 4 года по уровню жизни все-таки продвинулись, мы бы его реально подняли. И тогда веру людей в перестройку, которая сейчас начинает падать, мы могли бы продлить еще на пять-семь лет. А у нас сейчас в запасе остается, это мое мнение, год. Вряд ли больше. А может быть, процесс начнется и раньше».

Вопрос о программе реформ — коренной вопрос. И здесь Ельцин, не имеющий никакого понятия в вопросах экономики, плутает в трех соснах. А вопрос был задан с подтекстом — готовы ли вы, господин Ельцин, возглавить экономическую программу перевода экономики СССР на рыночные рельсы. Политически это означает смену общественного строя.

Вопрос «Номенклатура добровольно от своей монополии на привилегии и власть не откажется. Ее можно только сместить на свободных выборах».

Ответ: «Вы практически ответили на свой вопрос. Нужны свободные выборы. Нужен внеочередной XXVIII съезд партии, который бы обсудил положение в партии, обсудил вопрос и о многопартийной системе, переизбрал консервативный сегодня состав ЦК и в очень большой степени обновил состав Политбюро. Некоторые фамилии там уже настолько одиозны и настолько некомпетентны, что создают только вопросы, а не решают их. Сами они догадаться, конечно, не догадаются — слишком они держатся за свое кресло, за привилегии — и их нужно только вместе с креслом катапультировать. Нужен смелый человек, который надавил бы эту кнопку. По привилегиям сейчас специально создана комиссия Верховного Совета СССР, которая будет рассматривать вопросы отмены привилегий элиты и аппарата».

Вопрос «Г-н Ельцин, в сегодняшних газетах я прочитал ваши слова о том, что Америка — здоровое общество. Сегодня вы сказали, что американские трущобы в вашей стране были бы удобным жильем. Мой вопрос в том, были ли вы в Гарлеме, в Южном Бронксе, видели ли дома с заколоченными проемами окон, видели ли нищую Америку? Мой второй вопрос вы высоко отозвались о Трампе, сказали, что вы хотели бы встретиться с Джорджем Бушем. А встречались ли вы с кем-нибудь из тех 500 тысяч рабочих, которые сейчас бастуют? Поддерживаете ли вы этих рабочих или капиталиста Буша?»

Ответ: «Наших забастовщиков я поддерживаю. У меня были забастовочные комитеты шахтеров и Кузбасса, и Донбасса. По их инициативе. У нас шли интересные дискуссии, поскольку их требования — 42 в одном случае, 47 в другом — все до единого справедливы. Говоря о том, что здоровое общество, я, конечно, не имел в виду, что у вас нет проблем. У вас есть проблемы, есть забастовки, есть трущобы, Есть бездомные, с которыми я встречался. А поддерживаю ли я Буша или забастовщиков? Ну как это вы так ставите вопрос? Поддерживать Буша или не поддерживать — это ваше дело: вы его избрали, вы и решайте».

Это был убийственный для Ельцина вопрос, напомнивший ему, что он представляет страну победившего народа в противостоянии с угнетателями, которыми он так шумно восхищался. Он не готов был к ответу на этот вопрос и, по существу, ушел в сторону от ответа.

Вопрос «Г-н Ельцин, считаете ли вы себя все еще коммунистом?»

Ответ: «Ну… (Смех). Я не знаю, что произойдет после приезда из Америки».

Вопрос «Одно из требований шахтеров, поддерживаемых г-ном Ельциным, заключается в установлении жесткого контроля над индивидуальными предпринимателями. Откуда у вас уверенность, что советский рабочий готов поддержать перестройку с ее «ножницами» доходов?»

Ответ: «О кооперативах. Да, действительно, у нас опыта не было после нэпа. Уже принято шесть правительственных постановлений по кооперативам, но никак мы не можем найти оптимальное решение, чтобы были удовлетворены три стороны, то есть люди, государство и кооператоры. Шесть постановлений, и обязательно кто-то один не удовлетворен. Сейчас такое оптимальное решение мы ищем. Конечно, надо ликвидировать такие кооперативы, которые, можно сказать, спекулируют, а не работают,

Я недавно был в Кировской области. Там года два назад был зарегистрирован первый кооператив по изготовлению шашлыков. Но в Кирове мяса нет. Поэтому у них группа сидит в Москве, закупает мясо в магазинах по государственной цене, потом это мясо перевозят в Киров, поджаривают и продают в 10 раз дороже. Это называется уже не кооперация, а спекуляция, за это надо судить. Вот против таких кооперативов выступили шахтеры, а не против тех производственных кооперативов, которые продают свою продукцию по государственной цене — строительные, производственные, их тысячи и тысячи». — Вот еще пример того, что Ельцин не ведает, что творит. Он видите ли за рынок, но без спекуляции. Но так не бывает, то что рыночники называют предпринимательской прибылью, это и есть зачастую спекулятивный капитал. Таким образом, Россию втягивал в капитализм экономически безграмотный человек, не знающий даже азов экономической теории (или, как это тогда называлось в Советском Союзе — политической экономии).

Вопрос «Насколько я понимаю, у вас самого еще есть привилегии. Вы живете в хорошем доме, ездите в лимузине. Готовы ли вы поддержать известное предложение Ленина о том, чтобы зарплата официальных лиц не превышала зарплаты рабочего?»

Ответ: «Я полностью добровольно отказался от всех привилегий. Привилегий не имею. К сожалению, дальнейших добровольцев не нашлось, и никто моему примеру не последовал. Но все-таки это брошенное зерно прорастает. Я уже сказал, что создана комиссия по привилегиям. Во многих областях уже отказались от спецбольниц и отдали их детям и т. д. Конечно, это не просто. Скажем, я был министром и отказался пользоваться спецполиклиникой и больницей 4-го управления, а закрепился в районной поликлинике. Когда я в первый раз туда пришел на прием к участковому врачу, ко мне было вопросов значительно больше, чем у меня. Трубы текут, пол провалился, кочегаров нет, угля нет. Надо помогать. Я уж не говорю об одноразовых шприцах. Один гвоздь на всех».

На голубом глазу, ни разу не поперхнувшись, Ельцин беззастенчиво вешает на уши американским слушателям лапшу об «отказе» от привилегий, якобы совершенном им в знак солидарности с народом. Более неприкрытого цинизма и откровенной лжи трудно было представить сопровождавшим в его поездке лицам, прекрасно осведомленным об истинном отношении Ельцина к земным благам и роскоши.

После официального завершения лекции, которая длилась около двух часов, Б. Н. Ельцин продолжил ответы на вопросы, но не с трибуны, а в частном порядке.

Отвечая на вопрос о его здоровье и увлечениях, Ельцин напомнил, что раньше занимался волейболом, но сейчас переключился на теннис. «Я бы с удовольствием встретился на теннисной площадке с президентом Бушем», — сказал он. (Навязчивое состояние — встреча с президентом США.)

Затронув проблему отношения к нему со стороны советского партийного руководства, Б. Н. Ельцин, в частности, отметил:

«Политику в отношении меня можно охарактеризовать как принижение. Конечно, подкидываются различные версии верхним эшелоном и другими органами, которые снизили бы авторитет и популярность. Скажем, первую версию бросили о том, что я сталинист или сторонник «Памяти», хотя я с ними встречался всего лишь один раз, поговорил и более знать не знаю. Потом обвинили в том, что я популист, стараюсь заработать себе дешевый авторитет у народа. Это, конечно, не так, потому что программа, включает в себя экономические серьезные вопросы, политические и финансовые и прочие.

Я сказал Горбачеву (мы перед съездом встречались, беседовали часа полтора, выясняя те вопросы, по которым у нас разные точки зрения), почему меня решили определить на должность председателя комитета по архитектуре, где тысячи и тысячи вопросов. Меня решили завалить ими и от политической борьбы отодвинуть. Я предупредил, что от политической борьбы не уйду и буду в ней активно участвовать».