Новая любовь Розамунды - Бертрис Смолл

— Да, — с улыбкой пообещала Розамунда. — Мы даже могли бы отпраздновать там твой день рождения. Ты ведь не будешь против, Филиппа?

Девочка просияла от счастья.

— Балуешь ты ее! — проворчала Мейбл. — Смотри, как бы потом не пожалеть!

— Дети на то и дети, чтобы их баловали! Господь свидетель, ты сама баловала меня не меньше, хотя теперь предпочла об этом забыть! — ласково пожурила Розамунда старую няньку.

— Я всего лишь старалась защитить тебя от Генри Болтона, пока ты была совсем маленькой, — упрямо возразила Мейбл. — А уж когда ты выскочила замуж за Хью Кэбота, он сам стал баловать тебя на славу, прими Господь его бессмертную душу!

— Да-да, благослови Господь и Хью Кэбота, и Оуэна Мередита, — задумчиво проговорила Розамунда.

На следующее утро посыльный лорда Лесли отправился в обратный путь в Гленкирк с письмом для своего хозяина. Послание Розамунды было не менее пространным, чем письмо графа. Леди Фрайарсгейт подробно описывала любимому свое тоскливое одиночество, рассказывала о дочерях и о своем хозяйстве, о том, как они готовятся к зиме и с нетерпением ждут возвращения кузена Тома. Она сообщила также, что лорд Клевенз-Карн наконец-то обзавелся наследником. В последних строках Розамунда снова писала Патрику о своей неувядающей любви и о том, что ждет не дождется весны, когда они встретятся вновь. Еще она сообщала, что возьмет с собой в Эдинбург Филиппу. Тогда и его сын, и ее старшая дочь станут свидетелями их венчания. Прежде чем запечатать конверт, Розамунда с лукавой улыбкой капнула на бумагу немного своих любимых духов с ароматом белого вереска.

Двадцать первого декабря, в точности на День святого Томаса, Том вернулся во Фрайарсгейт и привез с собой дядю Генри. Дети с радостным визгом бросились на шею своему обожаемому родственнику, почти не обращая внимания на незнакомого тощего старика. Однако Розамунда была потрясена его видом до глубины души. Генри Болтон и правда стал не похож на себя. От него остались лишь кожа да кости, а на морщинистом лице застыла зловещая печать близкой смерти.

— Добро пожаловать во Фрайарсгейт, дядя, — приветствовала его Розамунда.

— Да неужели? — Под колючим взглядом выцветших глаз Генри Розамунда почувствовала себя крайне неловко, а в его глухом голосе ей послышалось эхо былой спеси. Генри Болтон стоял, тяжело опираясь на толстую резную трость. — Это лорд Кембридж настоял, чтобы я приехал с ним. Он купил у меня Оттерли.

— Том правильно сделал, что привез вас с собой, дядя, — приветливо проговорила Розамунда. — Я слышала, что вы остались совсем один, а на Рождество не полагается сидеть одному, без родных. Я и сама думала послать за вами в Оттерли, как только вернется Том.

Генри состроил кривую мину и важно кивнул:

— Благодарю за приглашение, племянница.

— Входите, дядя, и присядьте у огня, — предложила Розамунда. — Люси, подай мистеру Болтону кружку горячего сидра со специями! — приказала она служанке и проводила гостя к мягкому креслу с высокой спинкой. — Вам пришлось ехать по самому холоду, а перед метелью воздух особенно сырой и промозглый, — заботливо приговаривала она, принимая у служанки кружку с сидром и вкладывая ее в корявую стариковскую руку.

— Спасибо тебе, — буркнул Генри и жадно отпил из кружки ароматного сидра. Обретя некоторую уверенность в себе, он обвел зал внимательным взглядом. — Глянь-ка, а дочки у тебя на диво здоровые.

— Да, — подтвердила Розамунда.

— Самая рослая — это твоя наследница? — спросил Генри.

— Да, это Филиппа. В апреле ей уже исполнится девять лет, — ответила Розамунда.

Старик снова важно кивнул и умолк. Узловатой рукой он погладил одну из собак, слонявшихся по залу. Любопытная гончая подошла, чтобы обнюхать нового гостя.

Розамунда потихоньку убралась подальше от своего дяди. До сих пор ей казалось, что Мейбл преувеличила, описывая перемены, произошедшие в ее родственнике, но теперь убедилась, что это правда. Вид Генри Болтона вызывал невольную жалость, хотя при случае даже в таком жалком состоянии этот старик мог быть опасен. Розамунде надо быть начеку, чтобы не дать ему возможности испортить им праздник.

Наконец-то Том получил возможность обнять свою любимую кузину.

— Моя дорогая девочка! — воскликнул он с чувством. — Как я рад увидеть тебя снова и снова оказаться во Фрайарсгейте! Я успел свернуть все свои дела на юге. Мое поместье в Кембридже приобрел молодой джентльмен, лишь недавно получивший рыцарские шпоры, и выложил за него немалую сумму! Теперь я могу назвать Оттерли своим! Я ненадолго задержался, чтобы побывать при дворе. Королева мечтает лишь о том, как бы родить здорового наследника, особенно теперь, когда он есть у шотландцев. Естественно, короля Генриха не очень порадовали вести о благополучных родах его сестры. Он отзывается о ней так, будто она не просто предала его лично, но, что гораздо хуже, предала в его лице всю Англию!

— Как только королева Екатерина родит ему сына, он наверняка изменит свое мнение, — сказала Розамунда. — Ты ведь помнишь, что Хэл еще в детстве терпеть не мог проигрывать.

— Совершенно верно, кузина, — ехидно ухмыльнулся Том. — Но он сам настоял на том, чтобы жениться на испанке, хотя многие советовали ему не делать этого. Они прожили в браке уже немало лет, однако не обзавелись ни наследником, ни хотя бы наследницей. Сначала — мертворожденная девочка, затем маленький Генрих Корнуоллский, скончавшийся в том же году. После этого два года Екатерине так и не удалось забеременеть, тогда как в Шотландии живет-поживает его зять, у которого ни много ни мало шесть незаконнорожденных детей и в довершение ко всему здоровый наследник престола. Нет-нет, нашего Генриха никак не назовешь счастливым парнем!

— Значит, нам тем более повезло, что нет необходимости снова появляться при дворе, — заключила Розамунда.

Том согласно кивнул.

— Ну, милая моя, а что слышно про твоего красавца графа? — поинтересовался он.

— Патрик вернулся в Гленкирк, но на первое апреля у нас с ним назначена встреча в Эдинбурге. Мы все-таки решили пожениться. Весну, лето и часть осени будем проводить во Фрайарсгейте, а зиму — в Гленкирке. Это позволит нам обоим выполнять обязанности перед своими подданными, — объяснила Розамунда. — Патрик порадовался тому, как умело управлял Гленкирком его сын Адам, пока отца не было. Я жду не дождусь этой весны, кузен! И хочу взять с собой Филиппу.

— С нами, дорогая моя. Я больше не потерплю, чтобы кто-то другой вел тебя к алтарю! — заявил Том с добродушной улыбкой. — А какие новости из Клевенз-Карна? Оправдала ли леди Джинни возложенные на нее надежды и ожидания? — спросил Том и лукаво подмигнул.